– Терпимо. Я просто устал, – говорю, буравя взглядом белую стену, и с трудом сглатываю.

– Хорошо. После того, как Кайя с Сэмом закончат, тебя ждет осмотр – нужно убедиться, что все показатели в норме. Если что, нажми на кнопку.

Заставляю себя кивнуть ему на прощание. На пороге Итан оборачивается:

– Кстати, Митч…

Смотрю на него.

– Ты, случайно, не знаешь девушку вот такого роста, – он обозначает рост себе по плечи, – с черными волосы, горящим взглядом и острым язычком?

Сьерра первая, кто приходит мне на ум, и я фыркаю от смеха.

– Почему спрашиваешь?

– Эта девушка стояла перед твоей палатой. Она отказалась себя называть и не захотела входить. Мне было любопытно, потому что она…

– …ужасно темпераментная?

– …ужасно нахальная, – поправляет Итан, и теперь я полностью уверен, что речь о Сьерре. Она была здесь. Снова. Значит, мне не приснилось…

– Спасибо, что сказал. Эта девушка… моя коллега.

Брови Итана взлетают вверх.

– Она казалась взволнованной. Ну… в своем роде. – Последние слова он бормочет. Учитывая, что на нем маска, мне с трудом удается их разобрать.

– Да, – с улыбкой вздыхаю я, а потом чуть громче добавляю: – Молись, чтобы она этого не услышала.

– Хорошо. А пока отдыхай.

Итан выходит из палаты, а я слишком устал, чтобы что-то сказать.

Сьерра приходила сюда.

Улыбаюсь, но через секунду лицо искривляется гримасой. Кайя и Сэм занимаются моими ожогами, и их прикосновения причиняют куда больше боли, чем ожидал. Интересно, зачем Сьерра сюда приходила. И почему не вошла в палату. Как она? Во время взрыва ее не было в лифте и рядом с ним. Неужели она первой пришла на помощь?

Неужели… видела меня?

Смена подходит к концу. Не верится, что скоро все… Руки и ноги словно свинцом налились, глаза опухли и покраснели. Я устала и опустошена. Приятное чувство. В голове не осталось мыслей…

– Если вам что-нибудь понадобится, нажмите на кнопку вызова медсестры. И, прошу вас, господин Вольф, прекратите раздеваться догола. Все-таки мы находимся в больнице. – Не говоря уже о том, что никто не хочет видеть его болтающийся пенис, который, словно маятник, бьет по низко висящим бубенцам. Хотя и не многим удалось избежать этого зрелища. Вслух я об этом не говорю.

– Таким меня создал Бог, – возмущенно возражает господин Вольф, скрещивая руки на животе.

Я не верю в Бога, впрочем, это тоже держу при себе. Я отвечаю сдержанно:

– Если на то будет воля Бога – или доктора Пайна, – завтра после контрольного обследования вас выпишут. Стент установлен, операция прошла хорошо, швы выглядят прекрасно. Нет никаких причин оставлять вас в больнице. Но пока вы здесь, будьте добры оставаться в рубашке. Или по крайней мере в штанах.

Софи сказала, что не скоро забудет, как вошла в палату и увидела следующую картину: семидесятилетний пациент, который занимается йогой обнаженным. Он согнулся, выпятил зад и, смотря между расставленных ног, с улыбкой пожелал ей доброго утра.

Скривившись, господин Вольф что-то бурчит. Я расцениваю это как согласие и, попрощавшись, выхожу из палаты.

Последние несколько часов не могла думать о вещах, которые меня беспокоят. Нужно было полностью сосредоточиться на работе. Прошедшая операция заставила меня выложиться на все сто и поволноваться – пусть это и не была сложная операция на сердце. Я позаботилась обо всех закрепленных за мной пациентах и проинструктировала медперсонал. Белла не преувеличивала: работы стало намного больше – и это притом что в нашем отделении сегодня не хватало всего троих. Хотя то же самое можно сказать о терапевтическом и торакальном отделениях. Больше пациентов, меньше врачей. У-у-уф.

Мой шкафчик открыт. Халат, стетоскоп и остальные вещи убраны внутрь. Я готова. Но не двигаюсь с места.

Что лучше? Принять душ и отправиться в отель? Остаться здесь? Или все-таки поехать домой? Ни один из вариантов не кажется правильным, поэтому закрываю дверцу и сажусь за стол, который стоит у стены неподалеку от двери. Достав телефон, начинаю искать квартиры в этом районе. Нет, поправочка: начинаю искать дешевые квартиры. Не проходит и десяти минут, как мне хочется кричать и плакать от отчаяния.

К тому времени как дверь открывается и Мэйси, зевая, вваливается внутрь, я на грани того, чтобы швырнуть телефон в стену.

– Привет, – бормочет Мэйси, садясь рядом. Она с трудом держит глаза открытыми.

– Выглядишь ужасно, – говорю я, откидываясь на спинку стула.

– Спасибо, и ты.

– Кончай зевать, а не то мы весь вечер только этим и будем заниматься.

– Не могу, – отзывается она и снова зевает. – Я без сил. Ни капельки не осталось. А мне еще надо заглянуть в неотложку, потому что один из врачей на больничном, а другая не вернулась из отпуска. Застряла в аэропорту на Аляске.

– Кто едет в отпуск на Аляску?!

– Почему бы и нет? Солнца и жары нам и здесь хватает.

– Да, пожалуй, – соглашаюсь я, устало потирая глаза.

– А ты почему все еще здесь?

– Честно говоря, я искала квартиру.

– Правда? – удивляется Мэйси, немедленно приходя в себя и навострив уши.

– Да? – растерянно встречаю ее радостный взгляд.

– Я тоже в поисках!

– И чему ты радуешься? Ты видела цены на жилье в центре? Платить столько денег за место, где в лучшем случае будешь только есть и спать, – это немыслимо!

Мэйси морщится:

– Знаю. Но время, которое уходит на дорогу с работы и обратно, более немыслимо. – Она прикусывает нижнюю губу и задумчиво прищуривается. Мне это не нравится.

– Почему ты так смотришь на меня?

– Ты любишь одиночество?

– Да. Ненавижу людей, – сухо отвечаю я, скрещивая руки на груди. Мой ответ вызывает у Мэйси смех.

– Что ж, тогда ты выбрала идеальную работу.

– Это другое.

– Не думаю, что ты ненавидишь людей. И я тебе наверняка нравлюсь. Почему бы нам не съехаться? – вдруг спрашивает она с энтузиазмом.

У меня уходит несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Я указываю на нее, потом на себя:

– Ты хочешь жить со мной? В одной квартире?

– В точку, – кивает Мэйси. – Так будет намного дешевле. К тому же мы сможем ездить вместе на работу, когда у нас будут совпадать смены.

Я думаю о ценах на квартиры, которые только что смотрела, о кредите, о балансе на счете и о том, что мама убивает мои последние нервные клетки. Я впиваюсь взглядом в Мэйси:

– Какой у тебя любимый цвет?

– Я все цвета люблю! Особенно яркие. Поэтому и ношу очки с разными оправами. Ты наверняка заметила.

– Идеальным ответом было бы «черный», – со вздохом отвечаю я.

– Пфф! Черный – это не цвет. Ладно, теперь моя очередь задавать вопросы. Музыка с наушниками или без?

– С наушниками. Всегда.

– Очень хорошо, я тоже. Мы прекрасно подходим друг другу, видишь?

– Нет, – отвечаю я, но у меня на губах появляется улыбка.

– Со мной легко ужиться. Я люблю готовить и не торчу подолгу в ванной комнате, если, конечно, не принимаю ванну.

– В чем подвох? – Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями о стол.

– Я пою в душе. И в ванной. Я вообще люблю петь. А еще… Э-э… на этом все, наверное?

– Еще ты любишь поговорить.

– А ты нет?

– У нас ничего не выйдет.

Порываюсь встать, но Мэйси вскакивает и останавливает меня:

– Подожди! Я умею молчать. Я буду супертихой. Большую часть времени. По крайней мере иногда.

– О-о-о-ох…

Есть ли у меня выбор? Честно говоря, Мэйси может быть не такой уж плохой соседкой. Она слишком энергичная, но милая и добрая.

– Хорошо.

– Что?! – выкрикивает она.

Смотрю на нее во все глаза:

– Разве минуту назад ты не умирала от усталости?

– Значит, мы вместе ищем жилье?

– Да. Но, думаю, аренда все равно будет довольно высокой. – У меня вырывается стон. Закрыв глаза, бормочу: – Не могу поверить, что говорю это, но… возможно, нам придется поискать еще одного соседа или соседку.