Верю в Солнце Завета, Вижу зори вдали. Жду вселенского света От весенней земли. Все дышавшее ложью Отшатнулось, дрожа. Предо мной – к бездорожью Золотая межа. Заповеданных лилий Прохожу я леса. Полны ангельских крылий Надо мной небеса. Непостижного света Задрожали струи. Верю в Солнце Завета, Вижу очи Твои. 22 февраля 1902 «Ты – Божий день. Мои мечты…» Ты – Божий день. Мои мечты — Орлы, кричащие в лазури. Под гневом светлой красоты Они всечасно в вихре бури. Стрела пронзает их сердца, Они летят в паденьи диком… Но и в паденьи – нет конца Хвалам, и клекоту, и крикам! 21 февраля 1902 «Там сумерки невнятно трепетали…» Там сумерки невнятно трепетали, Таинственно сменяя день пустой. Кто, проходя, души моей скрижали Заполонил упорною мечтой? Кто, проходя, тревожно кинул взоры На этот смутно отходящий день? Там, в глубинах, – мечты и мысли скоры, Здесь, на земле, – как сон, и свет и тень. Но я пойму и все мечтой объемлю, Отброшу сны, увижу наяву, Кто тронул здесь одну со мною землю, За ним в вечерний сумрак уплыву. Февраль 1902 «Жизнь медленная шла, как старая гадалка…» Жизнь медленная шла, как старая гадалка, Таинственно шепча забытые слова. Вздыхал о чем-то я, чего-то было жалко, Какою-то мечтой горела голова. Остановясь на перекрестке, в поле, Я наблюдал зубчатые леса. Но даже здесь, под игом чуждой воли, Казалось, тяжки были небеса. И вспомнил я сокрытые причины Плененья дум, плененья юных сил. А там, вдали – зубчатые вершины День отходящий томно золотил… Весна, весна! Скажи, чего мне жалко? Какой мечтой пылает голова? Таинственно, как старая гадалка, Мне шепчет жизнь забытые слова. 16 марта 1902 «На темном пороге тайком…» На темном пороге тайком Святые шепчу имена. Я знаю: мы в храме вдвоем, Ты думаешь: здесь ты одна… Я слушаю вздохи твои В каком-то несбыточном сне… Слова о какой-то любви… И, Боже! мечты обо мне… Но снова кругом тишина, И плачущий голос затих… И снова шепчу имена Безумно забытых святых. Все призрак – все горе – все ложь! Дрожу, и молюсь, и шепчу… О, если крылами взмахнешь, С тобой навсегда улечу!.. Март 1902
«Люблю высокие соборы…» Люблю высокие соборы, Душой смиряясь, посещать, Входить на сумрачные хоры, В толпе поющих исчезать. Боюсь души моей двуликой И осторожно хороню Свой образ дьявольский и дикий В сию священную броню. В своей молитве суеверной Ищу защиты у Христа, Но из-под маски лицемерной Смеются лживые уста. И тихо, с измененным ликом, В мерцаньи мертвенном свечей, Бужу я память о Двуликом В сердцах молящихся людей. Вот – содрогнулись, смолкли хоры, В смятеньи бросились бежать… Люблю высокие соборы, Душой смиряясь, посещать. 8 апреля 1902 «Слышу колокол. В поле весна…» Слышу колокол. В поле весна. Ты открыла веселые окна. День смеялся и гас. Ты следила одна Облаков розоватых волокна. Смех прошел по лицу, но замолк и исчез… Что же мимо прошло и смутило? Ухожу в розовеющий лес… Ты забудешь меня, как простила. Апрель 1902 «Мы встречались с тобой на закате…» Мы встречались с тобой на закате, Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив. Были странны безмолвные встречи. Впереди – на песчаной косе Загорались вечерние свечи. Кто-то думал о бледной красе. Приближений, сближений, сгораний — Не приемлет лазурная тишь… Мы встречались в вечернем тумане, Где у берега рябь и камыш. Ни тоски, ни любви, ни обиды, Все померкло, прошло, отошло… Белый стан, голоса панихиды И твое золотое весло. 13 мая 1902 «Тебя скрывали туманы…» Тебя скрывали туманы, И самый голос был слаб. Я помню эти обманы, Я помню, покорный раб. Тебя венчала корона Еще рассветных причуд. Я помню ступени трона И первый твой строгий суд. Какие бледные платья! Какая странная тишь! И лилий полны объятья, И ты без мысли глядишь… Кто знает, где это было? Куда упала Звезда? Какие слова говорила, Говорила ли ты тогда? Но разве мог не узнать я Белый речной цветок, И эти бледные платья, И странный, белый намек? |
