— Последний раз её видели на тропе, ведущей в старый лес.

Роган подорвался с места, как ужаленный и, поблагодарив старика, помчался по указанной им дороге на своём гнедом скакуне. В образе же старика был ведьмак…

День, второй, третий плутал в лесу путник, оставив скакуна ещё на его краю. Бац — стрела вонзилась рядом с тем местом, где стоял сейчас Роган. И вышел из-за ствола одного большого дерева силуэт какого-то худенького человечка, человечка невысокого и на вид не сильно бравого; не кровожадного, но сумеющего дать отпор любому захватчику.

— В следующий раз не промахнусь. — Предупредил стрелок, подходя ближе.

И блеснула Луна, и пала тень в иное место. И осветил блеклый голубоватый свет черты лица нападавшего.

И страшно обрадовался Роган, потому что это была Сильбина!

— Здравствуй, красна девица… — Поприветствовал её принц. — Я Роган. Мы когда-то виделись… Я…

— Я знаю. — Сказала хозяйка этого леса, опуская лук, и наморщила лоб — отвыкла она от людей; ведь давно уже не забредала сюда ни одна живая душа.

— Вот, чуть ли не лесной разбойницей тебя считают, величают!

— Веришь ли, сему?

— Нет, потому и здесь.

— Ведунья я, врачую всех птиц-зверей лесных и полевых. И имя мне — Железная дева, потому что устояла я перед всеми трудностями и отныне сама по себе, аки дикая кошка. Врагам я враг, друзьям я друг; хулителя оцарапаю и искусаю, а достойного приглашу к столу.

— Я, правда, очень рад тебя видеть. — Переминался с ноги на ногу Роган от неловкости.

— Странно слышать. — Подавила своё удивление девушка. — Где твой конь? Или так пришёл?

Роган промямлил что-то маловразумительное и вложил кинжал в свои ножны, давая понять, что не желает зла и пришёл с миром.

— Наверное, ты голоден? — Поинтересовалась Сильбина. — На огне варится похлёбка.

— Из твоих рук я слопаю всё. — Заявил принц.

Их взгляды встретились, пересеклись.

За ужином гость сказал:

— Я очень долго тебя искал. Я отказался от многого, лишь бы увидеть тебя опять.

— Стоило ли оно того? — Не глядя на него, произнесла сиротка. — Кому я нужна, безобразная такая? Оттого и удрала в лес, чтоб глаза всем не мозолить…

— Сосватали меня к одной принцессе, и принцесса эта как две капли воды похожа на тебя.

— Засватан к ней, пришёл ко мне… — Скрестив руки на руки, выпрямила спинку Сильбина, с плотно сжатыми губами и уставшим взглядом разворачиваясь к гостю.

— Я пришёл выразить тебе своё восхищение, потому что есть, чем восхищаться; дурных намерений нет. — Обидевшись, встал из-за стола Роган. — А ты ведёшь себя так, будто я тебе что-то должен, чем-то обязан. Вижу, мне здесь не особо рады… Бегать за тобой я впредь не стану.

Сиротка уже пожалела, что словами своими безразличными оттолкнула этого прохожего; просто все так взъелись на неё когда-то, постоянно в чём-то укоряли, что она в каждом теперь видела, если не врага, то подозрительную личность.

Принц же, имея гордость и достоинство, пошёл обратной дорогой, но коня своего не нашёл. И увидел след от копыт, и вёл он в лес. Ругая себя, что сразу не обратил внимания на следы, бедолага опять пошёл в лес. И вышел к опушке, а там его скакун, и Сильбина его поит из подобия корыта, зачерпнув из родника.

— Далеко ль собрался без коня? — Съехидничала, но как-то по-доброму, Меченая.

— Не твоё дело. — Нагрубил ей, но не со зла, принц.

— На обиженных воду возят, знаешь? — Улыбнулась сиротка, поворачивая лицо к Рогану. — Как раз вся вода закончилась, и в дом кому-то надо воду принести. Хватит дуться… Что там с моей сестрой? Раз начал разговор — продолжай…

— Откуда знаешь про родство?

— Ведьмак сказал.

— Ты знакома с ведьмаком? — Поразился Роган.

— Бывает в этих местах; редко, но метко.

— А я сразу понял, что вы — сёстры; не понял я другого: почему одна в шелках, другая — на бобах. Неужто выгнали из дома? Чем провинилась?

— Да ничем я не провинилась; разве что избавились от меня после моего рождения, и приютили, воспитали меня совсем чужие люди, коих уже давным-давно нет в мире живых.

— Я о том не знал. Но почему они так поступили?

— А разве ты не видишь? — Повернула Сильбина лицо стороной с кинжальной отметиной и глазами подсказала обратить внимание на цвет и вид её волос.

— Я вижу. Но шрам можно замазать, а волосы — покрасить. Не конец света же…

— Я тоже так думала; только сползает со шрама любая замазка, ни на миг не задерживаясь, и волосы мои не берёт ни одна известная нам краска! А люди… Люди полны предрассудков. Они бегут от неизвестного, непонятного, необъяснимого; им так проще жить. А ещё, та рана кровоточит и болит, а волосы с каждым годом редеют; когда-то они были гораздо гуще. Но я привыкла; видимо, такова моя доля.

И разговор их прервался появлением белки, у которой был подпалён её пушистый хвост и изранена лапка. Не могла белка вскарабкаться к себе на дерево по веткам, и ковыляла еле-еле по траве, пока вовсе не рухнула от бессилия.

— Веди своего коня в мою обитель, но для начала набери воды из родника. А я возьму белку. — Попросила Меченая.

Роган всё сделал, а Сильбина перевязала белочке лапу и обрезала подпалённую часть её хвоста.

— До свадьбы заживёт; ещё отрастёт новый хвостик. Будет бегать, прыгать и веселиться; грызть орешки и сверкать глазками-бусинками.

— Добрая ты. — Сказал ей принц. — Жаль, что не все люди такие же.

— А ты не увиливай от разговора. — Краснея, перебила его та. — Мы не закончили: чем тебе не угодила моя сестрица, что заявился ты сюда воды с горя напиться?

— Нехорошо говорить о людях за их спинами, но сестра твоя, Альбина, очень из себя особа; капризная и бестактная. Внешне она как ты, только полненькая немного. Внутренне вы две противоположности. Если кратко, то она никому никогда не поможет, лишь ходит-бродит по дворцу да раздаёт приказы не самого лучшего содержания. Все в доме потакают ей, во всём с ней соглашаются — даже тогда, когда она явно неправа! Она ни за что, ни про что кричит на служанок, требует к себе всяческого внимания. Я не скажу, что она совсем плохая; нет. Просто меня тянет к людям иного порядка, иных взглядов. К тому же, я чётко понимаю, что женитьба та вся — по расчёту; нашим королям нужно породниться, чтобы произошло слияние двух королевств в одно из-за всяких там недругов севера, запада, юга и востока. Я не ведаю другого решения, я плоховато б вёл государевы дела, но уж если кому и восседать на троне под руку с Альбиной, то пусть это будет кто угодно, но только не я.

— О, какая у меня сестра! — Впервые за долгое время расхохоталась Сильбина. — Что-то не возникает у меня желания познакомиться с ней поближе. Всё, что ты мне рассказал, я знаю и так; просто хотела услышать мнение человека, который общался с ней непосредственно, а не через видящий шар, как ведьмак.

— Сдаётся мне, ведьмак мог бывать в том дворце; он словно вездесущ. Очень располагающий к себе человек! Я бы провёл с ним ряд занимательных бесед, но он всё время исчезает, не сидит долго на одном месте.

— Вот как появится вновь, все вместе и поговорим. — Подытожила Сильбина.

Постелила сиротка на ночь коню ночлег в хлеву, а Рогану — в другой комнате её небольшой, но справной хижины.

— Если ты не против, я переночую в хлеву. — Отказался тот. — Право же, мне неудобно; не хочу стеснить.

— Изволь, коль найдёшь себе там место. — Пожала плечами Меченая.

Наутро засобирался постоялец неведомо куда.

— Это хорошо, что тебе есть, куда идти; а вот мне идти некуда. — Провожая принца, вздохнула девушка.

— У тебя есть дом; замок, дворец. Он по праву твой. — Не согласился с ней Роган.

— Да сдался он мне сто лет! Да и кто меня туда пустит? Это ты принц, человек знатный и многоуважаемый, а я так, без роду, без племени; кому я нужна на всём белом свете…

— Ты мне нужна. — Проговорился тут и сразу же осёкся Роган, слезая с коня. — Никуда я не поеду. Я тебя не брошу, не оставлю.