Земляники было не очень много, так что я засыпала их сахаром и поставила на подоконник, чтобы ягоды пустили сок. Вечером перетру и поставлю в погреб.

Когда солнце перешагнуло зенит, отправилась в огород. Работы тут было непочатый край. Зелёный лук, укроп, петрушка уже взошли, но из-за сорняков их было практически не разглядеть. Участок был незначительным. Однако и с этим клочком земли я провозилась чуть ли не до самого вечера. А вечером, когда последние лучики солнца коснулись земли, перешла в сад, в котором росли розы. Они благоухали, их тонкий аромат распространялся по округе. Красные, белые, жёлтые — цветы всех возможных оттенков начинали потихоньку раскрывать свои бутоны, а капли оставшейся после дождя влаги, словно слезинки, дрожали на лепестках. Том говорил, что этот сад разбил их дядька, специально для своей жены. Как нежно и романтично. Жаль, что никого из родственников не осталось в этом мире. Не с кем поделиться, не с кем вспомнить прошлое. В этом я и настоящая Лиза похожи — я тоже росла круглой сиротой. Родители погибли в автокатастрофе, ни бабушек, ни дедушек, ни братьев, ни сестёр — ещё поэтому я сейчас крепко стояла на ногах. Том — мой брат, которого у меня не было. Сын, которого у меня не было. И я никому не позволю его обидеть. Подниму на ноги, а потом… потом, быть может, и сама устроюсь. Хотя, о замужестве я даже и не думала. Да и опять же — опасно это. Я же ведьма. И что мне с этим делать, я не знала.

Вспомнив слова кота — расстроилась. Если не буду применять силу, то она зачахнет, а следом за ней и я.

Пользоваться магией — опасно. Не пользоваться — тоже…

Я оказалась в тупике. А ещё мне не давал покоя молодой мужчина, что ходил в таверну. Кто он такой? Как выглядел? Что хотел? И болезнь Лизы… Неужели это как-то было связано между собой? Как ни крути, надобно спросить у Тома. Быть может, он что-то или кого-то вспомнит…

Том сидел на лавке возле таверны и мурлыкал незамысловатый мотив какой-то песенки, в руке у него была тоненькая палочка, которой он выводил на земле рисунки. И у него довольно неплохо получалось! Особенно удачно получился кот.

— Здорово выходит! — я подсела к брату. — У тебя настоящий талант.

— Угу, — под нос буркнул Том, — Лизи тоже так говорила. Даже хотела обсудить это с госпожой Могель.

— Госпожа Могель?

— Учитель рисования в школе. У неё и уроки отдельные есть. Только я ещё слишком мал.

— Глупости какие, — я махнула рукой. — Тебе уже восемь, в твоём возрасте дети давно учатся в школе. Вот придёт осень, пойдёшь вместе со всеми учиться.

— В школе учатся только дети богатых родителей, — мальчик понурил голову. — У нас нет денег, чтобы платить взносы. А ещё необходимы учебники, тетради, пишущие принадлежности.

— Накопим! Я тебя без образования не оставлю. А пока, — я приобняла брата, — хочешь ли ты пойти на занятия по рисованию? У тебя хорошо получается. Грех зарывать такой талант.

Том радостно кивнул.

— Ну, вот и отлично! Тогда тебе нужно сделать портфолио. Чтобы все сразу увидели, насколько хорошо тебе даётся рисование.

— Портфолио? — Том причмокнул, будто хотел распробовать незнакомое слово на вкус. — А что это?

— Собрание твоих работ, дающее представление о навыках человека. В нашем случае — это рисунки.

— Но у меня нет никакого собрания, да и красок нет. — Том снова повесил голову.

— Значит, нужно сделать! — я хлопнула в ладоши. — Карандаш и бумага имеются. Сделай наброски, а я завтра схожу на рынок и куплю всё необходимое. А после наведаюсь к госпоже Могель. Посмотрим, что она скажет и какие условия поставит.

— Правда? — в глазах Тома загорелись искорки радости и надежды.

— Я тебя когда-нибудь обманывала?

Братец помотал головой. На лице играла радостная улыбка. Ну, вот что ещё нужно для счастья? Улыбка ребёнка и его весёлый смех.

Про непонятного молодого мужчину я так и не спросила. Портить настроение Тому нерадостными воспоминаниями мне абсолютно не хотелось. Сама со всем разберусь — если это важно, конечно. Быть может, я себя попросту накручиваю. Ну, приходил какой-то посетитель, да и что с того? Возможно, это был обыкновенный заезжий, что остановился в городе на пару ночей. Наверняка, Том его не запомнил. Или он приходил, когда его не было в таверне. К чему тогда омрачать хорошее настроение ребёнка?

Солнце потихоньку закатывалось за горизонт, окрашивая небо в багровые тона, улицы накрыли лёгкие сумерки, ветер стал прохладнее и резче, а с востока начали наползать тёмные, пасмурные облака.

— Ну, вот, снова пойдёт дождь, — проворчала я, обхватив себя за плечи.

Вернувшись в таверну, я по-быстрому перетёрла остатки ягод и, расфасовав их по глиняным плошкам, поставила их в самое холодное место в погребе. Здесь даже летом, по ощущениям, температура не поднималась выше нуля — так что, должны простоять довольно долго. Не годы, конечно, но пару месяцев точно.

Ближе к ночи на город снова обрушился ливень. Дождь размашисто был по крыше, карнизу, стекал крупными ручьями по стеклам. Разгулявшийся ветер завывал в вышине протяжно и жутко. Закрыв дверь, я подошла к окну, чтобы глянуть на дом напротив. И тут сердце у меня съёжилось комом. Руки задрожали, по спине и предплечьям пробежали ледяные мурашки.

Пожар! Гостиная Николаса Хейга была объята пламенем!

Глава 9

Дым окутал весь первый этаж. Огонь грозил переползти на второй, третий этажи. Времени не было. Я выскочила из таверны и сразу же кинулась к дому Хейга. Как только открыла дверь, пламя хлынуло наружу, но оно быстро погасло — ливень, хлеставший улицы, не давал огню переброситься на соседние постройки.

— Николас! — завопила, попробовав пройти в парадную. Никто не отозвался. — Николас!

— Лизи! — неожиданно долетело с улицы. Оглянувшись, я увидела Тома. Ребёнок был испуган, крупные дождевые капли стекали по его щекам, подобно слезам.

— Быстро зови всех! — прокричала я. — Нужно потушить пожар!

Том кивнул и побежал поднимать горожан. Я же решила пробраться внутрь. Едкий дым застилал глаза, дышать было просто невыносимо, но я упорно звала Хейга. Мужчина нашёлся лежащим на полу возле камина.

— Николас! — я попыталась его растолкать. Бесполезно — но он был без сознания. Пожар к этому времени перекинулся на потолок. Ждать больше было нельзя. Мне едва хватило сил, чтобы протащить Хейга до крыльца. А уже там к нам подоспели соседи. Николас пришёл в себя лишь тогда, когда пожар полностью был потушен. От первого этажа практически ничего не осталось. Ни дорогостоящей изысканной мебели, ни лепнины на потолке, ни книжных шкафов — огонь поглотил всё.

— Что… — Хейг потёр голову, — что произошло? — он смотрел на меня таким опустошённым взглядом, что я всерьёз начала беспокоиться о его здоровье.

— Это вы нам объясните, — я помогла ему встать и осмотреться.

Когда он увидел свой дом, до него, похоже, дошёл весь масштаб происшествия.

— Документы! — мужчина, как ошалевший, ринулся в дом, останавливать его никто не стал, да и незачем. Ровно через минуту он появился на крыльце с ещё более потухшим взглядом.

— Важные были документы?

— Все наработки, все зацепки по делу.

— По какому делу? — поинтересовалась я, зацепившись за фразу. Всё же, он тут не просто так.

— Это вас не касается, — огрызнулся инквизитор.

— Николас! — к нам подлетел Аарон Генри. — Что случилось? Боги!

Мэр выглядел взлохмаченным.

— Моя вина, — Хейг кашлянул, — уснул за книгой. Видимо, ненароком перевернул свечу.

Я подозрительно прищурилась, бросив взгляд на Хейга.

Уснул за книгой?

Быть не может. Я ведь нашла его возле камина, и рядом не было ни кресел, ни столов, ни стульев.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — Николас Хейг врал!

Однако почему? Что на самом деле произошло?

— Как же так, — укоризненно покачал головой мэр. — Ты своей неосмотрительностью мог спалить целый квартал. Слава Богам, Элизабет своевременно заметила огонь. Да и спасла тебя, похоже, тоже она.