Светояр был полузаброшенным, вымирающим селом, на севере области, без перспективы развития. Туда и добраться было не так-то легко. Сначала нужно было потратить восемь часов на поезд, чтобы оказаться в районном центре Северске. От него – четыре часа на автобусе до соседнего села Ухтинск. А потом – около полутора часов на попутке, по лесной разбитой дороге уже в Светояр. Никто не хотел в него ехать. Все, кому приходилось в тех краях побывать, возвратившись, становились уже другими людьми: потерянными, неуверенными, без интереса к жизни. Что-то было в тех местах, парализующее волю к жизни даже при упоминании – то ли сам факт изолированности, замкнутости, то ли слава пагубного для живого энергичного человека места, трудно сказать. Для молодой девушки с большими планами на будущее такое предложение было, мягко говоря, жестоким. И Варвара Мстиславовна прекрасно понимала его подоплёку, как понимала и то, что показаться сейчас слабой и испуганной в глазах всесильных чиновников означало проиграть сражение без боя. На пробуждение страха и был расчёт. А ещё, на последующую покорность, угодливость…противно было даже думать. Поэтому она встретила прозвучавшие слова без смущения:

– Ну и что? Могу и поехать, если Ваши обещания, действительно, будут исполнены!

– Прекрасно, наконец-то мы нашли общий язык!

Разговор был окончен. Взглянув в глаза довольной руководительнице, учительница развернулась и пошла к выходу.

***

– Знаешь, нельзя быть такой гордой, – искренне возмущалась соседка по комнате. – Не такая уж директриса наша и несговорчивая, с ней можно найти общий язык. Пойди пади в ноги, извинись, сделай встречу, как просят, и всё встанет на прежнее место!

– Пади в ноги? Ты себя-то хоть слышишь? Мы что, при феодализме живём?

– Ты реальность видишь?… Работала в лучшей школе города!… Знаешь, сколько желающих оказаться на этом месте – очередь!… Чего бы они с тобой церемонились?

– Того, что я с отличием закончила вуз, хорошо работаю и много что ещё умею и выполняю, помимо своих основных обязанностей!

– Ну и что! Ведёшь себя так, как будто бы самая сильная и неуязвимая. Но на самом деле ты обычный человек, а вокруг много сил, которые нужно замечать и с которыми стоит считаться. Всё, что ты имеешь, – это молодость и оптимизм. Но, как сама понимаешь, такой капитал быстро растрачивается. Да, ты хороший человек, способный педагог. Но, если так всегда будешь спорить, прослывёшь конфликтной личностью, а все твои педагогические успехи будут низведены до случайных удач на фоне статуса неудачницы. Пора повзрослеть и расстаться с подростковым максимализмом! В сущности, на самом деле: правда – это просто идеал! А идеал, на то и идеал, его в реальности не существует! Вспомни своё любимое изречение: «истина посередине»! Теперь примерь эту поговорку на существующую ситуацию. Жизнь – это череда компромиссов с теми, у кого есть сила.

– Может, стоит думать как-то по оптимистичнее. Например, верить в собственные силы, силы добра, наконец.

– Я бы так это не переоценивала! По сути то, что ты называешь верой в себя, – гордыня, а вера в добро – наивность! В реальности всё сложнее!

– А я бы не недооценивала! Может быть, всё-таки существует естественное право человека быть самим собой? А добро – не просто слепая вера, а особая реальность, с которой тоже нужно считаться? Почему мы помним о силе людей, наделённых властью, но не боимся нарушить связь с силами добра?

– Потому что сильные люди реальны, их любят, так как они могут защитить, а добрая сила – нет! Это только в сказках говорится «с нами добрая сила!». А в жизни, ты хоть раз её видела?

Вопрос на мгновение незавершённой мыслью повис в воздухе и после небольшой паузы материализовался в вывод:

– Поэтому ты едешь в дыру, полную странностей!

– Я еду просто в неизвестное место, где живут обычные люди, – по-своему решила завершить дилемму Варя.

Опять помолчав немного, подруга, изменившимся до сочувствия тоном продолжила:

– Там, говорят, не совсем «такие же» люди. Странные они какие-то. Все, кто туда ездил, вернулись подавленные.

– Что значит подавленные? – голос собеседницы стал мягче, но сохранял уверенность.

– Обстановка там какая-то нездоровая. Ну и люди такие же. Глушь, что ты хочешь? Прошлый век!

– Посмотрим. Тем не менее, все вернулись живыми – здоровыми? Значит – не так уж всё и плохо.

– Ну да, стакан или наполовину пуст, или наполовину полон.

– Ира, мы же с тобой детдомовские! – привела Варя последний, как ей казалось, самый весомый аргумент. – Нам ли бояться новых людей и неизвестных условий жизни! Мы договоримся с кем угодно!

Девушка в ответ только вежливо улыбнулась. Даже в личной беседе такое напоминание вызывали у неё неловкость и смущение. Она стеснялась обстоятельств своего детства, считая их признаком неблагополучия и плохой репутации. Одноклассница же, напротив, относилась к своему прошлому невозмутимо и с достоинством, принимая эту сторону жизни как часть собственной неповторимой судьбы.

– Знаешь, у тебя даже новогодние мечты не меняются, – наконец, после непродолжительного молчания, снова другим, уже полушутливым тоном выдвинула Ирина контраргумент, – как в детстве, так и сейчас, мечтаешь о семье, которой ни у тебя, ни у меня нет, богатом муже…

– Почему о богатом, а не любящем?

– Потому что подброшенная монета – это не про любовь!

– Я всегда была не согласна с тобой в этом вопросе… – смеясь, ответила собеседница. Такая интерпретация её необычных новогодних ассоциаций и шутливый спор появились между ними давно, с момента их первых, ещё детских, взаимных доверительных откровений и всегда обеих веселили, как веселит мрачный реализм, если внезапно превращается в чёрный юмор. В отличие от подруги, Варвара ничего не помнила о своём детстве. До пятилетнего возраста – того возраста, с которого она оказалась в детском доме. Поэтому для неё эти внезапно появляющиеся с первой снежинкой образы были не просто видениями, а основанием призрачной надежды на появление воспоминаний. Однако сам их характер, скорее, предполагал, что это – всё же мечты, фантазии, а не забытые картины другой жизни.

– Мне тяжело с тобой расставаться, – уже серьёзно, но без излишней лирики произнесла Ирина. – Мы всегда были рядом. А теперь – вдруг раз и порознь, из-за пустяка, по сути… Но не буду скрывать, не хочу следовать туда же!

– И не надо! Однажды нам бы всё равно пришлось принимать такое решение. У каждого своя жизнь. К тому же, мы обе понимаем, что чего стоит. Так что всё в порядке! Не будем друг другу портить будущее! Может, мне там понравится, и ты ещё зачастишь в гости…

Однако, как ни настраивала себя Варя и ни делала вид, что ничего особенного не происходит, состояние было тревожным. Неожиданный поворот событий поверг её в замешательство, смятение. Она чувствовала себя сбитой с толку. Сборы были недолгими. Все вещи могли уместиться в один большой чемодан. Но и его девушка брать не хотела. Взяла только самое необходимое в сумку-рюкзак. Об остальном договорилась – вышлет Ирина, как только появится первое сообщение о благополучном прибытии и поселении на новом месте.

Напоследок, чтобы не будоражить класс, Варя написала сообщение Хорагу с просьбой передать послание. Сдержанное, по-деловому, без деталей: «Нужно срочно уехать, надеюсь на сохранение прежнего тонуса в учёбе. Вы у меня умницы! Уверена, справитесь». Ответ Антона тоже был достаточно сдержанным: «Удачи, успехов, будет возможность – пишите». Он, как и многие другие, понимал подоплёку возникшей реальности. Так же, как и важность избегания излишнего обсуждения и раскачивания эмоций.

Уладив необходимые формальности, в четверг ночью изгнанница села в поезд и уехала. Путь к новому месту работы представлял собой отдельное испытание. Рассчитать окончательное время прибытия было сложно. С учётом всех трудностей, при удачном раскладе Варя надеялась на вечер пятницы. В худшем случае, при необходимости где-то заночевать – на день субботы.