Последние слова Агрон едва ли не сорвался на крик. Этим он напугал своего младшего брата, но те прохожие, что услышали его слова, лишь рассмеялись. Оба брата выглядели невзрачными бойцами. А в этом суровом мире ценили силу. Грон достал из-под полы краюху хлеба. Разломав её надвое и протянув часть брату, он сказал ему:

– Мне кажется, ты сам не представляешь, во что ввязываешься. Ты напоминаешь мне наших соседских мальчуганов, когда они мечтали стать пиратами. Бороздить море, которое они никогда не видели, петь песни, пить ром, который они никогда не пробовали. А на самом деле жизнь пирата очень опасна, сурова, жестока и коротка, – с грустью сказал младший. – Ты мечтаешь стать головорезом, а на деле мы будем жить в нищете, отбирая последнее у таких же несчастных, спать в грязи в каком-нибудь хлеву, где нас никто не найдёт, да молиться богам, чтобы топор палача был заострён, как следует.

Перед ответом, Агрон решил подумать немного. На самом деле, он и сам боялся каждой клеточкой своего естества того, что их ждёт в будущем. У него не было никаких грёз или романтики по поводу бандитской жизни. Он до жути их всегда боялся, если в деревне детей пугали бабками-ёжками, лешими, зверями всякими, то в городе – стращали бандитами. Тем, что действительно реально и видно своими глазами ежедневно. И в какой-то момент, он решил, что лучше стать страхом во плоти для других, решил твёрдо, поэтому не отступит. Вот только братишку надо было приободрить. Он положил ему руку на плечо, и сказал:

– Где бы мы ни были, я всегда буду о тебе заботиться, – по-братски улыбнулся он и подмигнул. – Куда мы бы не направили свои стопы – тяжело будет везде. Такова жизнь. Где бы мы не оказались – в армии, в страже, в гвардии, в торговле, среди наёмников, даже среди храмовников – везде будет одно и то же. Унижение старшими младших, сильными слабых, богатыми бедных и так далее. Я просто считаю, что из всех путей этот – самый лучший. Раз уж мир устроен так, что унижай или будешь унижен, убивай или будешь убит – я буду убивать и унижать.

– Что ж, брат, я с тобой, – с грустной улыбкой ответил Грон. – Но чувствует моё сердце, что жить мы будем недолго.

– А вот это мы ещё посмотрим! – усмехнулся Агрон.

– Ну чё, прохиндеи, готовы? – спросил Дым. – Э, кажись утром здесь было товара побольше!

– А мы распродажу устроили, – хитро усмехнулся Агрон.

– Вот козлы! И много выручили? – поинтересовался бандит.

– Ну, первое время с голоду не умрём, – довольно похлопал по висящему на поясе кожаному мешочку старший.

– Не светите баблом особо, привлекает народ определённой категории, знаете ли, – пробурчал Дым. – Ладно, одевайтесь и попёрли.

Братья не заставили себя долго ждать. Они быстро надели походные плащи, и собственно, были готовы. Тут к ним подошёл довольно неприятно выглядящий тип и уставился на них, словно баран на новые ворота.

– Лавка закрыта, – бросил ему Грон.

– А, это Подкопчёный, он лавкой и будет заведовать. Тащите сюда бумаги, – нахмурившись, очень серьёзно сказал Дым.

– Да вот они, ставь свою кляксу здесь, мы свои уже поставили, – передав документ, сказал Агрон.

К удивлению братьев, Дым достал самую настоящую печать и воск. Воспользовавшись ближайшим светильником, что освещал торговую площадь, он быстро растопил воск и шлепнул печатью по документу. Свидетелем данного события стал и владелец соседней лавки Ва́нек, и тут же выкрикнул:

– Соседи, вы шо, лавку продали?! – обеспокоено выкрикнул толстячок.

– Лучше! – расхохотались братья. – Мы её им бесплатно отдали!

Услышав это, Ва́нек не на шутку разошёлся, крича вдогонку самые витиеватые ругательства и проклятья. Братья лишь продолжали смеяться и представляли, какая рожа будет у жадного толстяка, когда он поймёт, кому именно отдали они лавку. Подкопчёный остался у лавки, видать разбираться, что там имеется. Остальная троица двинулась к выходу. Выйдя за рыночную площадь, к ним присоединились несколько грозного вида мужланов, явно из банды. Дым тут же велел мальцам держаться рядом, так как в тёмное время суток даже в их присутствии может статься что угодно.

Обычно парни шли домой, выйдя из западных ворот рыночной площади. Сейчас же они вышли через восточные ворота, и буквально через несколько минут они поняли, что никогда и не были в этой части города. Они быстро проходили квартал за кварталом, и тут же поняли, что брось их Дым сейчас здесь – они даже дороги назад не найдут. Каменные дома быстро сменились на деревянные. Ещё через некоторое время – на покосившиеся, неухоженные, разваливающиеся деревянные дома. После начали встречаться и вовсе шатры, лачуги, халабуды, сделанные из подручных средств. Здесь к компании присоединились ещё несколько членов банды.

– Добро пожаловать в трущобы, господа, – видя удивлённые взгляды мальцов, с оскалом сказал им Дым.

Здесь практически не было света, и не то, что уличного освещения хотя бы факелами – даже у людей в окнах, у кого они, конечно, были, и там была одна темень. Сейчас стемнело, но в городе в такое время спать не ложатся, хоть и работают все со сранья. Прохожих практически не было, в основном, лишь тени мелькали между тем, что здесь можно было принять за дома. Дым же и его соратники или кто они ему там шли уверенно и довольно вальяжно. Более того, парни заметили, когда их компания приближается к людям, те спешно прячутся в свои дома. К слову, всех кого удалось рассмотреть братьям, были одеты в лучшем случае в рваное тряпьё.

А вот через время стало интереснее. Снова появились деревянные дома. Да, большинство из них гораздо хуже, чем в более приличных районах города, но в основном они удивляли братьев своими размерами. Все они были очень большие и просторные. Это было явно не частное жильё, скорее напоминало бараки на большое количество народу. Появился и свет в окнах. До братьев доносились пьяные возгласы, женские визги, мужланская брань, крики и прочие звуки, что обычно соответствуют питейным заведениям. Правда, практически ни на одном строении парни не видели опознавательной вывески или чего-то ещё подобного на входе.

Пройдя ещё немного дальше, обстановка слегка сменилась. У большинства зданий действительно появились некие опознавательные знаки. Парни увидели различные лавки – как продуктовые, так и с различной утварью. Стали встречаться таверны. Вот возле них и народ встречался. В основном, кто ссал, кто блевал, часто кто-то кому-то бил морду. Пару раз даже видели куртизанок за работой прямо у стены в переулке.

– Это мы вышли в приличную часть трущоб, – подмигнул братьям их провожатый.

Трущобы показались братьям огромными. Возможно, из-за того, что здесь не было чётких улиц и дорога петляла так, как ей вздумается. В любом случае, путь занял очень много времени, за которое парням казалось, они могли бы весь центр города пройти вдоль и поперёк. Наконец они подошли к большому деревянному зданию, основа которого была даже из камня. На вывеске красовался текст “Пироги да пиво”. Перед входом стояли два здоровых амбала с топорами на поясах и смотрели на братьев так, словно готовы сожрать их живьём.

– Ну, пацанва, заходите, – Дым сделал приглашающий жест и оскалился так, что у обоих братьев сердце в пятки ушло.

Грон и Агрон зашли внутрь. Они увидели довольно просторную таверну с большой барной стойкой. За ней стоял высокий лысый с усами мужчина, весело болтавший с посетителями. Столов было довольно много, почти за всеми сидели шумные компании с кружками пива и едой. Все до одного они были вооружены, одеты в бандитские кожаные туники, а морды одна краше другой. У кого синяк, у кого глаз один, у кого шрамов больше, чем зубов, у кого и вовсе нет последних, и все они уставились на только что вошедших. Под их взглядами братьев пробрало до самых костей. Но стоило войти Дыму и положить свои руки на плечи мальцам, как все тут же отвернулись и потеряли всякий интерес к Грону и Агрону.