– Честно говоря не знаю для чего вам так сильно заморачиваться с этой лавкой. Продали бы лавку, да горя б не знали, но дело ваше, – вздохнул судья и взял печать в руку. – Если вы всё поняли, что здесь написано и вас всё устраивает, я ставлю печать и с удовольствием бы избавился от вашего присутствия в моём доме.

– Всё в порядке, господин, ставьте печать, – поклонившись, сказал Агрон и велел жестом сделать то же самое младшему.

Ничего не понимая, Грон последовал примеру брата. Судья тут же шмякнул печатью на оба документа, упаковал их в простенькую ткань и велел служке передать документы владельцам. После чего лишь махнул рукой на прощальные поклоны братьев.

Выйдя из здания судьи, братья быстрым шагом устремились на рыночную площадь. Грон был переполнен эмоциями и тут же принялся заваливать брата вопросами, но тот лишь велел замолчать и сказал, что всё объяснит на месте. До рынка они добрались быстро и без каких-либо приключений, хоть Агрон и постоянно оглядывался – не ходит ли кто за ними.

Не успели братья разложить лавку, как приметили того самого жиртреста-головореза со своей свитой. Однако, те лишь шатались по рынку, кошмаря купцов да народ простой одним своим видом. Вдруг, толстяк подошёл к какому-то мужчине, что-то прошептал на ухо, и тот устремился к лавочке братьев. К ним подошёл прилично одетый человек средних лет. На нём была белая рубаха и зелёный костюм, состоявший из штанов и безрукавки. Это говорило о том, что человек вёл торговые дела. На голове у него расположилась серая кепка-восьмиклинка. А это уже говорило о том, что человек вёл тёмные торговые дела. Подойдя к лавке братьев, он широко улыбнулся и поприветствовал их:

– Грон и Агрон, полагаю? – с протянутой рукой, спросил он. – Приятно познакомиться, меня зовут Дым. Люблю подымить, знаете ли.

– Это вы главный? – пожав руку, спросил Агрон.

– Можно и так сказать, – с улыбкой ответили ему. – Я решаю вопросы… не силовыми методами, так сказать. А теперь, пожалуйста, будьте так любезны, на какой хрен вы меня сюда позвали?

– Мне нужен был главный! – нахмурился Агрон.

– Мальчик, да ты богам спасибо скажи, что тебя не прирезали ни вчера в храме, ни сегодня у дома судьи, потому что у меня лично есть интерес к этой лавке и мне очень интересно, на кой чёрт ты хотел поговорить с главным, в данном случае со мной, – наклонившись через лавку, злобно сказал ему бандит.

В том, что это был именно бандит, теперь никто из братьев не сомневался. Так значит, всё-таки за ними следили, и Агрон этого не заметил, хоть и ожидал. Опасные ребята, решили про себя оба братца.

– Мы хотели предложить вам лавку, – пытаясь не подавать виду, что напуган, ответил старший.

– И всё? Да на кой она мне? – рассмеялся Дым. – Если бы мне нужна была лавка, я бы вас прирезал и поставил сюда своего человека.

– Вы или другие уже поставили сюда своего, у чёрта на куличках, – скривил гримасу Агрон. – Стража вас не жалует, сколько денег надо дать на взятки, чтобы поставили в центр рыночной площади бандита? После нашей смерти лавка бы отошла городу, и они с удовольствием поставили бы своего человека, нежели вашего. А законные документы сэкономили бы вам кучу золота, времени и нервов.

– И вы решили мне её продать? После чего конечно же деньги останутся при вас, никто вам нож под ребро не засунет, чтобы их вернуть, так? – усмехнулся бандит.

– Нет, мы решили её вам… подарить. Точнее – обменять, – Агрон потряс перед собой документами.

– Обменять? – вкинул брови Дым. – И на что же? Мамкину сиську я вам вернуть не смогу.

– Возьмите нас в банду, – каким мог, серьёзным голосом сказал Агрон.

Дым стоял пару мгновений как вкопанный, после чего в голос рассмеялся. Агрон скрестил руки на груди, а младший брат снова стоял в изумлении от действий своего брата. С другой стороны, изумление быстро прошло и пришло осознание всего. Его брат хотел вступить в банду, чтобы стать известным бандитом, набрать себе плюшек так сказать. Перед тем, как попасть в ад. Он и не знал теперь, гордиться целеустремлённостью его или же наоборот опасаться, что их ждёт в будущем.

– Ты, кожа да кости, не говоря уже об этом, – Дым кивнул в сторону Грона, – с чего ты решил, что нам нужны такие, как вы? С чего ты решил, что, передав нам бумагу, где ты отдаешь нам лавку, вас не прирежут, как свиней тем же вечером?

– А с чего ты взял, что лавку вам отдают просто так? – усмехнулся Агрон. – Вот гляди. Этот документ гласит, что пока мы оба живы, в добром здравии, регулярно наведываемся в городскую ратушу, то наша лавка переходит в безвозмездное пользование человеку, который поставит здесь свою подпись или печать, ежели она у него имеется.

Агрон выдержал паузу, пытаясь определить реакцию собеседника. Но, парень был слишком молод и неопытен, чтобы понять хоть что-нибудь по лицу своего собеседника.

– А вот этот документ, – он продемонстрировал ему второй с широкой улыбкой, – гласит о том, что после нашей смерти лавка достанется достопочтимому Ва́неку. Он вон там стоит, позвать его?

– Не надо! – тут же сквозь зубы злостно гаркнул Дым.

– Так вот, вы берёте нас в банду и имеете бесплатную лавку в самом центре рынка столицы, оплачивайте пошлину вовремя и никаких проблем не будет. Обучите нас своему ремеслу, и мы будем крайне полезны, уверяю вас. Большинство становятся бандитами из-за скверной жизни, а мы – мы сами хотим, правда Грон? – он посмотрел на своего брата и тот тут же закивал. – Убьёте нас – не получите ничего, какой в этом смысл?

Бандит стоял, почёсывая подбородок. Ему потребовалось несколько минут, чтобы обдумать слова Агрона. В конце концов он посмотрел ему в глаза и тяжело выдохнув, сказал:

– Ладно. Но ты, мальчик, даже не представляешь во что ты вляпываешься и куда тащишь за собой брата, – он посмотрел на Грона с неподдельной толикой жалости. – Но, документы составлены, и он теперь в этом участвует, дороги назад нет. Я не могу тебе ничего гарантировать, так как наша организация очень, очень большая. Сделка выгодна для меня лично, а вот как решат старшие – этого я знать не могу.

– Поэтому я и просил встретиться с главным! – обиженно рявкнул Агрон.

Мимо протопали те самые патрульные стражи, что днём ранее прогнали толстяка. Сегодня же старший посмотрел на братьев и жестом показал, мол, нет денег – нет помощи.

– Признаться, ты смышлёный, раз допёр придумать такой план. Но мозгов у тебя не хватает понять, как всё устроено, так что давай будь благодарен тому, что я вообще сюда припёрся. Сделайте одолжение – не сдохните в первый день, я хоть денег успею поднять. И придумать, что делать с Ва́неком… – буркнул Дым в конце.

– Мы можем постоять за себя. У нас есть оружие, – шепнул Агрон и приподнял рукав, где красовался на кожаном ремешке купленный днём ранее стилет.

– Ой дура-а-ак, – лишь протянул бандит. – Не вздумай им светить нигде. Работайте весь день, как ни в чём ни бывало. Вечером я приду за вами, заодно перетру со своими.

Дым стукнул ногой по лавке и в спешке ушёл. Агрон стоял довольный собой, как ловко он провернул всё. Но не успел он насладиться моментом, как услышал голос своего брата:

– Так вот какой путь ты выбрал для нас, – обреченно сказал он. – Стать бандитами? Ты серьёзно? Ты действительно считаешь, что вымогать деньги у честного народа и избивать слабых придаст тебе почёта после смерти?

– О, братишка, это лишь начало! – кровожадно ухмыльнулся старший. – Я слышал, что этот толстяк вхож в довольно влиятельную организацию города, это не просто какая-то там банда проходимцев. И если я прав, если у нас всё получится, мы будем не просто бандосами, мы станем настоящими головорезами.

– Если ты так хочешь убивать людей, почему не пойти в стражу? Почему не убивать плохих людей, если, по-твоему, за убийство всё равно светит ад? На худой конец, почему не стать палачом при городе? Казнят довольно часто тут… – начал рассуждать Грон.

– Убивать плохих людей? – рассмеялся Агрон. – У нас не такая большая разница с тобой, но похоже пары лет жизни тебе не хватает, чтобы понять, что в этом городе хороших людей нет. Их нигде нет. Все боятся только за свой кошелёк, свою жизнь и чхать хотели на других. Дай мне волю – я бы весь город перерезал. Зачем бороться с бандитами, когда их можно возглавить? Зачем служить народу, когда его можно прижать к ногтю? Я хочу, чтобы меня боялись при жизни и после смерти!