Прошло пару часов. Первым очнулся Агрон. Боль. Боль по всему телу, такая сильная, которой он никогда не испытывал в жизни. Он приоткрыл один глаз, и увидел стоящего неподалёку, багрового от злости Гуся. Было больно смотреть и он снова закрыл глаз. Зато спустя секунду вернулся слух, и он услышал отборную брань их главаря.

– Так, этих в подвал, я щас приду, – закончив браниться, сказал жирдяй и подошёл к лежавшим на полу братьям. – Какие же вы бесполезные говножуи, а. Получили люлей от каких-то забулдыг, тяжелее пива которые ни черта поднять бы не смогли. Деньги просрали. Жаль люлей вам уже выписали, так бы я вас знатно приложил. Чёрт, с кем я разговариваю, вы же до сих пор в отключке.

Плюнув на них, Гусь развернулся и начал спускаться по лестнице в подвал. Агрон же, когда понял, что опасность миновала, тут же начал искать взглядом своего брата. Он лежал рядом, дышал, но не шевелился.

– Эй, ты живой? – шёпотом спросил его старший.

– Живой, – так же шёпотом ответил ему младший.

– Сильно болит? – переживая за брата, спросил Агрон.

– Болит так, что жить не хочется, – признался он.

В это время внизу Гусь начал заниматься допросом пойманных пьяниц. Оказалось, поймали не всех, лишь четырёх из пяти. Жиртрест расспрашивал кто такие, откуда взялись, чем занимаются и прочие обычные вопросы, которые задают в таких ситуациях. После того, как любопытство Гуся было удовлетворено, парни хоть и были наверху, но чётко услышали:

– Что ж, мужичьё, люля за люля – тут всё понятно. А вот то, что вы бабосы наши прикарманили, тут уже дело другое, люлями не отмажитесь. Где денежка? – громко спросил толстяк.

Самое главное, что настоящего вора не было среди пойманных, и вся четвёрка искренне недоумевала чего от них хотят, и перебивая друг друга кричали, что ничего не брали и молили о пощаде. В течении следующих часов ни Грон, ни Агрон заснуть не могли, так как они слышали только крики от боли и страданий. И песню. Одну и ту же песню, которую пел Гусь. Он явно придумал её сам:

Нога – люля!

Рука – люля!

Голова – люля!

Аха-ха-ха, аха-ха-ха!

Где денюжка?

Нет денюжка? Тогда…

И пошёл припев. Всегда один и тот же. Так длилось около пары часов, пока разнообразие не принесла поимка последнего из пятерки пьяниц. Увидев, что случилось с его корешками, пока его искали, он тут же во всём сознался, взмолился о милосердии и всячески пытался уговорить толстяка сохранить ему жизнь и желательно побольше здоровья.

– Ну, ты конечно и упырь, – ответил ему Гусь. – Эти четверо уже не жильцы, потому что ты, кусок собачьего вонючего дерьма, подставил их. А теперь просишь пощадить тебя? Хе-хе, не думай, что я устал. Для меня это была лишь разминка.

Дальше никаких песен не последовало. Вероятно, Гусь был всё же не такой простак, как думали братья. Ему не нужно было допрашивать вора, ему необходимо было его наказать. До самого утра бедолага кричал так, словно внизу открылся портал в преисподнюю, и он испытывал поистине адские муки. Похоже, что толстяк был явным мастером пыток. К удивлению самого Агрона, его начали посещать мысли о том, что жиртрест в некотором смысле становится его кумиром. Уж кто-кто, а этот персонаж в аду займёт явно не последнее место. Грон же наоборот в это время думал, когда толстяк умрёт, скорее всего, он на себе ощутит весь ужас, который он творил при жизни, но во стократ сильнее. Ад же, как никак.

Когда всё закончилось и пытаемый испустил дух, Гусь поднялся по лестнице с такой милой, лёгкой улыбкой. Словно сходил на удачное свидание. Притворяться спящими или бессознательными было бесполезно, это понимали оба брата. Они смотрели заплывшими глазами на своего босса, и в этих глазах был не просто страх, а настоящий ужас. Не дай боги он поднялся не от того, что закончил дело, а поднялся лично за ними? Не хотелось в это верить. Он мог бы просто приказать кому-нибудь спустить их вниз…

– Эх, обсёрыши, – вздохнув, обратился к братьям Гусь. – Лишили вы меня возможности дать вам люлей, ведь уже получили их. А вас ведь ограбили, получается. Да и деньги вы все не собрали. Получается, второй недели не прошло, как первое очко вы заработали. Ещё два, и будете у меня в девках ходить. Али просто прибью, больно морды у вас противные. Я работать пошёл, и вы, козломордые, если через неделю не выйдете на работу, я вам сразу два очка добавлю. Мне насрать, что у вас там сломано-переломано.

Сказав это, Гусь удалился. Сутки не спал, но свою работу не переложил на других, стойкий мужик, подумали братья. И тут же поймали себя на мысли, что нашли чем, а главное кем, восхищаться. Из барака ушли по своим делам и остальные члены банды. Только сейчас парни заметили, что лежат на более-менее приличных матрацах, а не на лохмотьях.

– Наконец-то можно поспать, – на выдохе сказал Агрон и тут же вырубился.

Братья проспали до самого вечера. Но всё же голод взял своё, здесь нянек не было, и никто за ними ухаживать не собирался. Прекрасно это понимая, Агрон попытался сесть на матраце.

– Пойду принесу нам еды, – сухим голосом сказал он.

Но легко было сказать, а не сделать. Только он встал, тут же рухнул на колени от головокружения и боли.

– Похоже, рёбра треснули. Или сломаны, – прокряхтел он.

– У меня тоже. Вместе пойдем, – не смотря на сильную боль, Грон попытался ободряюще улыбнуться.

Так они и поковыляли вдвоём, поддерживая друг друга. Вышли из бараков, по дороге кое-как, помогая один другому, умылись. Едва ли не ввалившись в таверну, они с трудом уселись за стойку. Люся посмотрел на них, покачал головой и ухмыльнулся, после чего пропал куда-то. Затем он появился с двумя глубокими тарелками супа, которые пахли на удивление изумительно. В нём явно были специи и какие-то травы, что было совсем не обычно для здешней похлебки, которую обычно ели братья.

– Особая жратва, помогает на ноги быстрее встать, – ухмыльнулся хозяин. – Вам повезло, что не Гусь вас отделал. Но, с другой стороны, пацанва, вам бы к Филу обратиться. Пусть хоть махаться вас научит, вы огребли от каких-то вонючих мразот, которым любой из банды с закрытыми глазами навалял бы. По перегару бы ориентироваться можно с такими, хе-хе.

– Кто такой Фил? – с жадностью поглощая еду, спросил Агрон.

– Занимается новичками, азам учит, так сказать. Найдёте его неподалёку от ваших бараков, буквально на север один дом пройти, – ответил он.

– А…, – тяжело дыша, – А почему нас сразу к нему не отправили? – спросил Грон.

– Дык а чего по зря человека беспокоить? Все ж думали вас если не в первый, так во второй день прирежуть, – как ни в чём ни бывало, ответил Люся.

– Жесть какие вы добрые тут все, – буркнул старший.

– А как вы хотели? К нам, я имею ввиду в банду, чтобы попасть, люди столько всего творят в своей жизни несусветного, и раз уж выжили – можно и взять. А вы, городские, сами идиоты сюда припёрлися. Вас звал кто? Нет! – пожал плечами он. – Хрен его знает чё у вас в голове было. Я вот ставил на то, что вы в первую же ночь свалите отсюда кал роняя на бегу.

– А откуда Гусь взялся? – внезапно спросил Агрон, не обращая внимание на вышесказанное.

– В смысле откуда? – удивился Люся. – Тутошний он. Родился и вырос здесь, в трущобах. Если тебя его биография волнует, то сам у него и спроси. А если вкратце – родился, выжил, попал в банду. Ну до этого события, конечно, ни дня без драки не проходило, его тут каждая шалупонь знает. Так и попал. А тут и понял, что за еду и кров биться не нужно, так всё дадут, если работать хорошо. Вот он и цель себе поставил – работать хорошо. Других наказывать, если они работают плохо. Так и поставили его главным над мордобоями.

Дальше парни доедали молча. Никто на них не обращал внимания. Так же никто не помог им вернуться в барак, сами доковыляли как смогли. Не желая испытывать судьбу, вдруг вернётся хозяин матраца, они забились в уголок под лестницей, ведущей на второй этаж.