Литмир - Электронная Библиотека

– Так это… курям воды давала, – выкрутилась я.

По глазам видела – отец не поверил. Взгляд мой искал, понять, что с Виком нормально всё. Не спросил. Гордый. Ну и я не скажу.

На вечерней заре, пока отец ужинал, я из лавки одни сапоги братовы и умыкнула. И сафьяновые тоже – чего без надобности стоят? Так хоть Вик, может, и продаст. Одни оставила, чтобы сразу отец не спохватился о пропаже.

В одеяло их сложила и одёжку Вика, и поесть собрала, в окно выкинула и сама вылезла. По-за домами побежала к берегу. Вдруг кто-то ухватил за подол и раздались странные звуки, похожие на хрюканье свиньи. Я так испугалась! Повернулась, ни жива, ни мертва, а там Васька! Стоит, ржёт, гнилые зубы видно, рыбой сырой от него воняет, да тиной.

– А не пущу! – и скалится.

– Василь, миленький, меня братец ждёт, отпусти, а? – мне орать на него хотелось, но я знала, что он тогда злой становился и ударить мог.

– Поцелуешь, отпущу, – ещё крепче сжал подол юбки дурачок.

– Мне сейчас некогда, брат заругает, что опоздала, я потом, ладно?

– А не обманешь?

– Не обману. Потом, потом, Вась, отпускай, бежать надо.

Василь отпустил подол, и я припустила, только пятки сверкали.

Утром, когда мы с мамой пошли за очередным рулоном юфти к Ставру в мастерскую, нам встретились Стат с Васькой. Тот, при виде меня закричал, указывая грязным пальцем в мою сторону:

– Вот эту девочку хочу, папаня! Она меня поцеловать обещала!

Меня передёрнуло, я глянула жалостливо на маму.

Стат, щуря свои водянистые глазки и мерзко улыбаясь, обратился к ней:

– Ну что, соседка, жди сватов, раз дети наши сладили. Я рад буду объединить мастерские. Вы же лавку в приданое за дочкой отдадите?

– Мала она ещё для сватов, Стат. Всего пятнадцать вёсен минуло.

– Варвара, тебя, помнится, и четырнадцати не было, просватали.

– Ты знаешь – почему, Стат. И не будем об этом. Аська мала ещё, в голове у неё куклы да салки. – Пошли, – дёрнула она меня.

Мы дошли до угла мастерской Ставра, завернули, и мама прижалась спиной к нагретой солнцем стене. Как-то вздохнула вся, ссутулилась.

– Этого нам только не хватало. Что у тебя там с Васькой?

– Да, мам! Он меня за подол ухватил в сумерках вчера, когда я Вику узел тащила, не отпускал, целовать заставлял. Я и сказала, что потом поцелую. Думала, забудет дурак, отвяжется.

– Забудет, как же… Мы с отцом твоим друг другу нравились, а Стат подслушал нас, как мы на берегу мечтали, что вырастем и поженимся, да и позавидовал. Не полюбил, а просто позавидовал, понимаешь? Сватов прислал, отец мой отказал. Так отец Стата моего отца подкараулил, матросам заплатил, они ему бутыль медовухи в горло влили, да и утопили в кадушке, потом в море выкинули, будто утоп – пьяный ночью в море вышел.

Это уже мне один моряк спустя время сознался. Он к нам в лавку много вёсен наведывается, совестно стало, да и рассказал. Хорошо, отец Тита, дед твой, меня с матерью под своё имя взял. Старшие сёстры уж замужем были, их имя мужа покрывало. Раньше положенного срока замуж отдал за отца твоего, чтобы Стат претензий на меня более не имел. А как минуло шестнадцать вёсен, тогда я к Титу под крышу и переехала. А на следующую весну и Вик родился. А Стат так и ходит, злостью пышет, что ему не досталось наследство моё – дом этот, где лавка наша. Он, как раз, в порту первым стоит, к нам вперёд на заказ моряки идут. Раньше мать моя хлеб да пироги знатные пекла с рыбой, что отец в море добывал, тут торговали. А как мы с твоим отцом сюда переехали, обувью отец занялся, так и совсем Стат голову от злости потерял. Тоже обувь шить начал. Злой он, на жене злость срывал, загубил он ее. И Васька таким уродился, что беременную за волосья в погреб скинул. И остальных детишек выносить не могла – в живот бил.

Так что, не надейся – сватов первым пришлёт, не успокоится.

Я не знала, что сказать. Я не ожидала, что вокруг моей семьи такие страсти. Деда нет уже, а к бабулечкам, что так и живут вместе в дедовом доме, надо бы наведаться, да вызнать подробности.

– Не бойся, пока отец жив, Стату на порог ступить не даст. Айда.

Ставра мы застали хмурым и молчаливым.

– Ставр, чего не весел? – насторожилась мама.

Мастер всегда сыпал шуточками-прибауточками, балагур ещё тот, а тут – губы поджаты, руки трясутся.

– Свиней потравили. Всё стадо полегло. Поросят не осталось, до ярмарки далеко. На заказ с материка везти надо. Пока теперь вырастут…

Дома мама рассказала отцу эти новости. Теперь нам придётся покупать юфть с обозов в порту, что совсем не выгодно – либо цену поднимать на готовые сапоги, либо довольствоваться одним злотым с пары, что в два с половиной раза меньше, чем обычно.

Через три дня к отцу явился капитан с "Быстрой Берты", сделать заказ перед рейсом.

– Не знаешь ли ты, Фрост, судьбу "Немого"? Ребята предоплату оставили, товар готов, их нет.

– Не знаю, Тит. Вести тревожные ходят, что пираты у этих берегов объявились, суда грабят, людей в рабство уводят. Никто про "Немого" не слышал.

– Так не оставляй мне предоплату, Фрост. Прогуляй с ребятами. Сорок пар стоит, хозяев нет. И продать не могу – вдруг вернутся и без сапог, а продам – ребят босыми оставлю, имя своё испорчу.

– Дело говоришь, Тит. Вернусь – сполна отдам. Не вернусь через две луны – продавай – нет, значится, более "Быстрой Берты".

Капитан ушёл, отец опустил свои натруженные руки меж колен и понурил голову.

– Аська, знаю, что ты здесь. Скажи Вику, пусть домой идёт. Скажи, пусть шьёт свои добротные, только и мне пусть помогает. Завтра "Рыжий Джо" должен придти, у меня не всё готово.

– Скажу, пап. Бегу.

Я унеслась на берег к дедовой лодке. Вика там не было, как не было и его вещей. Ничего не было, будто и не ночевал он тут никогда. Решила через порт бежать, вдруг Вик там – может, подрядился какое судно грузить.

Шла, голову выворачивала, глазами искала брата и не заметила на пути возникшую преграду.

– Ой, – только и смогла сказать, когда врезалась в кого-то.

Глаза подняла и обомлела: такой красивый! Мама! И смеётся ещё!

– Ты что, птица-синица, мою душу из тела вытряхнуть хотела?

– Да не хотела я тебя вытряхивать, нужен ты мне больно, специально, поди, мне навстречу шёл.

– Да как же я тебе специально навстречу шёл, когда я вправо, ты вправо, я влево, и ты туда же? Так что это ты мне путь преграждала.

– А раз ты видел, что я вправо, может, и ты вправо? Я влево и ты нарочно влево, а? Птица-синица, – передразнила я его.

– Эх, ты какая! – выдохнул он с восхищением и, схватив меня за руку, потащил по пирсу. – Пойдём, нож возьму, да язык тебе укорочу.

– Да ты… отпусти… кричать буду! Люди! – я упиралась что есть сил, пытаясь вырвать руку из его железной хватки, не сдюжила и укусила его за запястье.

– Ай, – он резко отпустил мою руку, я рухнула на пирс и теперь сидела перед ним, с вытянутыми ногами, укрытыми платьем, как солнцем.

– Ёмай, оставь девчонку, своя она, Тита, сапожника нашего, дочь.

– Дядь Захар, здрасьте, – я подняла глаза на шхуну, где с юта за нами наблюдал старый матрос. – Вы Вика не видали?

"Ёмай" – запрятала имя себе в сердце и показала негоднику язык. Смачно так показала, чуть наизнанку не вывернула.

А он стоит, глазами синими смеётся, чуб лёгкий бриз развевает.

– Да как не видеть, видел. Он с "Быстрой Бертой" ушёл. Аська, ты чего? Ася?

Я уже не слышала дядь Захара, неслась домой во весь опор.

– Папа! Папка! – закричала с порога, давясь слезами. И только потом увидела, что в горнице полно народу.

Отец хмурый сидел за столом, все обернулись ко мне. Первыми кого увидела – Стат и Васька, которого отмыли, в рубаху праздничную одели.

– На ловца и зверь бежит. Вот и Настасья, невестушка наша, – заговорил ласково Стат.

"Чего?" – пронеслось в душе.

2
{"b":"862689","o":1}