На улице похолодало. Зажигались первые фонари. Мы шли вдоль набережной Невы, потягивая из жестяных банок коктейли – на этот раз вовсе не из институтского автомата, а из ближайшего магазина, где обслуживают только тех, кому уже стукнуло восемнадцать. Лизка, оставшись на второй год, недавно отметила своё совершеннолетие, чем и воспользовалась.

– В последний день каникул по-любому надо напиться, – уверенно возразила мне она, когда я попыталась отказаться. – Посвящения в студенты в нашем институте не бывает. Алкоголь строго-настрого запрещён. Так что, считай, это единственный вечер, который ты можешь провести как нормальный человек. Ты ведь не ходила на подготовительные?

– Нет, я… мне родители только на прошлой неделе сообщили, что я буду учиться именно здесь.

Лизка вдруг притормозила. Поставила баночку на широкий парапет моста и свесилась вниз, разглядывая беспокойные волны.

– Понятно, тянули до последнего. И так и не раскололись? Не сказали, кем ты будешь?

– Нет, – повторила я, – ничего не сказали. Я даже полного названия института не знаю.

– Ну, тут ты не одна такая, – хмыкнула рыжая. – Иногда мне кажется, что его не знает никто, в том числе и мой батя, который меня сюда упёк.

– Значит, вывеска уже давно сломана?

– Ха, вывеска!.. – внизу глухим басом прогудел теплоход, проходящий под Дворцовым мостом, и Лизка прервалась, а потом вдруг улыбнулась и вытащила из кармана ключи от машины. – Слушай, давай не будем об этом. Я же на крышу тебя хотела отвезти. Погнали!

Похоже, ей уже не впервой было садиться за руль навеселе. Благо, ехать нам пришлось недолго, испугаться я не успела, а единственный гаишник, попавшийся на перекрёстке, издалека подвоха не почуял.

Весь вечер и даже часть ночи мы с ней сидели на крыше высокого дома, откуда открывался вид на панораму Питера. В сумке у моей ушлой подруги нашлось ещё несколько банок коктейля, которым мы грелись, любуясь сначала на огни города, потом на разводные мосты, а ещё позже – на звёзды.

Говорили о всякой ерунде. О школе, о родителях, о домашних животных, о том, куда ездим отдыхать летом. Так я узнала, что отец Лизки – депутат местной думы, который аж с четырёх лет отправил её в лучшую закрытую школу недалеко от Петергофа, надеясь вырастить вундеркинда. Что мама у неё – как ни удивительно – астролог, и она с самого детства пророчила своей единственной дочери особую судьбу. Что у них живёт уже третье поколение кошек – все чёрные, без единого белого волоска. А летом они всей семьёй ездят по местам силы. Были уже на Соловках, на Краснодарских дольменах, на Байкале, Алтае и даже в Долине гейзеров на Камчатке.

После третей порции коктейля темы сменились. Лизке стало интересно, есть ли у меня парень, а раз нет – то был ли.

– Да, был один, – как можно непринуждённее ответила я. – Дружили с пятого класса. Везде вместе, даже договорились с ним пойти учиться в Ветеринарную Академию на один факультет. Готовились к поступлению последние полгода – собирались то у него дома, то у меня – и корпели над учебниками, каждый вечер, без выходных…

– И как, поступили?

– Ага. Но в августе, после всех экзаменов, я увидела его с другой девчонкой. Сначала подумала: наверное, это сестра. Он говорил, что к ним обещала приехать родственница с юга. И девочка эта как раз была вся такая загорелая… Но когда они поцеловались, то до меня дошло, что никакая это не сестра.

С размаха выкинув пустую жестянку с крыши, я добавила с горечью:

– Так что может и хорошо, что я не пошла в итоге ни в какую ветакадемию, а переехала сюда, подальше от него.

– Странно, что ты не прирезала эту скотину, – мрачно заключила Лизка. Язык у неё заплетался, но по её интонации я поняла, что она не шутит и даже не преувеличивает. – Надо было прирезать!..

Потом она ещё долго жаловалась мне на своих парней, которых оказалось так много, что под конец рассказа я уже путалась в их именах. Говорит, специально находила разных фриков – один другого «краше» – чтобы потрепать нервы вечно пропадающему на работе папе, но в итоге всё заканчивалось тем, что они трепали нервы не ему, а ей – издевались, «морозили», оставляли с разбитым сердцем. Не похоже, правда, чтобы у неё после всех этих ожогов и расставаний упала самооценка.

– А знаешь, я верю, – вдруг сказала она, откидываясь назад и опираясь на согнутые локти. – Я верю, что где-то там, в будущем меня ждёт мой человек. Просто наши дорожки запутаны, но однажды мы обязательно друг друга найдём… Ну, а ты?

– Что я?

– Когда будешь искать себе нового парня? Только не говори, что теперь собираешься вечно ходить в девках!

– Как ты поняла, что…? – меня бросило в жар. Холодный воздух, которым тянуло издалека от реки, превратился в огненную лаву.

– Я девственниц за сто километров вижу, – пожала плечами Лизка. – У них – то есть, у вас – слишком много оранжевого оргона.

– Я не…

– Слушай, – рыжая перебила меня, нетерпеливо поелозив на попе. – Мне мамка ещё давно говорила, что чтобы найти по-настоящему достойного мужчину – твою родственную душу, твоё «близнецовое пламя» – надо ночью, в последний, самый тёмный час перед рассветом, отыскать на небе утреннюю звезду и загадать на неё желание! Я много раз пыталась, но то в Питере пасмурно, то белые ночи, то Венера в ретрограде… Короче, как-то не срасталось, а сейчас смотри, какое небо ясное! У нас есть шанс!

Улыбнувшись, я притихла и сделала вид, что и правда изучаю звёзды, хотя на самом деле понятия не имела, как выглядит Венера и где её искать. К новым отношениям я пока не готова, так что, пожалуй, использую красивую легенду просто как повод помолчать. К тому же, я бесстыже напилась, а в таком состоянии лучше не говорить много, чтобы потом, на следующий день не краснеть.

В какой-то момент мне вдруг показалось, что одна из звёзд у горизонта замерцала ярче. Налилась не то розовым, не то алым. Мигнула пару раз. Расширилась – или это моё зрение расфокусировалось?.. А потом словно «проглотила» меня яркой искрящейся вспышкой – и тут же потухла.

Моё сердце забилось быстрее. Где она была? Вроде бы вон там, у шпиля Адмиралтейства, но сейчас небо в той стороне чёрное-чёрное. Пусто.

Сколько я ни искала заново источник малинового света, сколько ни крутила шеей направо и налево, ничего похожего мне больше не встретилось. Почему-то стало тревожно, даже немного жутко.

– Мне пора! – выпалила я, вскочив. Качнулась. Со стоном придержалась за антенну на крыше.

– Д… давай я тебя подвезу до общаги, – Лизка не без труда извлекла из кармана кожанки брелок от «ауди» – он зацепился за молнию и, дёрнув посильнее, она, кажется, оторвала от него кольцо.

– Ээ, нет, спасибо, – выдавила я. – Я лучше пешком. Проветрюсь.

Сердце стучало как бешенное. Знобило. Застегнув до самого горла куртку, я направилась в ту сторону, где ещё недавно горела мистическим светом яркая звезда.

– Пожалуйста, не трогайте меня!

– «Пожалуйста»? Ха! Волшебные слова тут не работают, детка!

Ох, лучше бы я всё-таки согласилась на предложение Лизки. Гулять ночью одной по незнакомому району незнакомого города было явно плохой идеей. Или это дурацкая Венера виновата? Уж подогнала мне парня так подогнала! Даже целых четверых!

Выплюнув сигарету, наголо выбритый громила вылез мне навстречу из расшатанной, наглухо тонированной тачки. Трое его дружков опустили скрипучие стёкла и, ухмыляясь, пялились на меня из салона. В узеньком переулке между двумя старыми домами дорожка не позволила бы нам разойтись, не столкнувшись плечами. Я ступила на проезжую часть, надеясь по-быстрому проскочить мимо, но лысый схватил меня за запястье и потянул к машине:

– Да куда ты так торопишься! Поехали покатаю!

– Нет, спасибо. Меня… укачивает, – ляпнула я.

Заржав как конь, он дыхнул зловонием мне в лицо и притиснул спиной к стене старого кирпичного дома:

– Тогда давай здесь.

Наверное, он пьян, как и я, только для него, похоже, это состояние уже вошло в привычку. Голова у лысого явно не кружилась, а по дерзкой физиономии без труда читалось: «Я сделаю с тобой всё, что захочу, и мне за это ничего не будет».