Сердце гулко застучало в груди, дыхание участилось. Как в трансе, я смотрю на сосредоточенное лицо мужчины, пытаясь разгадать его мысли. Но этот ребус мне не под силу. Он провел пальцем по ключице, и внутри меня натянулась тугая пружина. Ожидание, до боли томительное. Хочется оттолкнуть его и прекратить все, и, одновременно, крикнуть, чтобы продолжал.

Молчание затянулось. Чувственная ласка, невесомая. Мгновение. И я почти растворилась в нем.

– Ты станешь моей любовницей, – прозвучало холодным приговором.

– Нет! – тут же слетело с губ резкое.

Я давно уже не девочка, но никто раньше не осмеливался говорить мне о своих намерениях вот так, в лоб. Обычно мужчина сначала проявляет внимание. Цветы дарит, в ресторан приглашает. Конфеты, в конце концов, приносит. Дает мне время привыкнуть к себе и влюбиться. А не бьет меня словом «любовница», как прикладом.

Я подскочила с дивана, почти отталкивая от себя мужчину.

– Спасибо за помощь, – говорю, стараясь не встречаться с холодной бездной его глаз, – мне пора.

Из квартиры вылетаю, хлопнув дверью. Забегаю в спасительную пустоту своей гостиной, падаю на диван, прикрываю глаза.

Неужели, я выгляжу настолько жалкой, что можно со мной так? Может, взгляд у меня побитый, но я себя в обиду не дам. Хоть и не представляю, что делать с бывшим мужем. Как уговорить его не забирать у меня квартиру? Это моя крепость, я заслужила ее. Она куплена на деньги моих родителей. А Дима сюда не вложил ни копейки. Разве это справедливо?

Не хочу об этом думать, хотя бы не сегодня. Быть может, завтра?

Нужно проконсультироваться с юристом, узнать, законно ли это все вообще. Быть может, получится все уладить без дележки?

Черт! Почему все так паршиво в моей жизни?!

Даже хорошо, что Сашка гостит у бабушки и не видит меня сейчас. Надеюсь, что следы побоев сойдут за неделю, пока длятся каникулы.

Утром, как ни странно, отек стал гораздо меньше. Да и синяк на щеке больше не выглядит таким уж устрашающим. Кажется, та мазь, которой мне вчера обработали рану, творит чудеса. Жаль, что не спросила название. И даже не обратила внимание на саму упаковку. А идти к соседу снова я не рискну.

Его слова, такие уверенные «ты станешь моей любовницей» все еще звучат в ушах. И чем больше я об этом думаю, тем меньше меня страшит сама перспектива. Знаю, что не соглашусь. Мне не нужны новые отношения, тем более, таким способом заявленные. Только воспоминания о его пальцах на моих губах снова и снова врываются в сознание, переворачивая там все вверх дном.

Он сказал, что может помочь. Вот так просто, даже не спрашивая о проблемах. С уверенностью падишаха, который способен разрулить любую ситуацию взмахом руки. Будто любые мои проблемы, какими бы сложными они ни были, не представляют для него труда. На миг мне даже показалось, что он может все исправить одним щелчком пальцев. И эта уверенность… подкупает.

Почему у меня никогда раньше не было такого мужчины рядом? Вот такого, как он, уверенного и спокойного? Способного решить любой вопрос. Быть может, никому и не нужны чувства? Вдруг, как в сказке, никогда не бывает в жизни? А быть любовницей… быть может, это не так уж сложно, и не так уж противно?

Кому вообще нужна любовь?

Однажды я вышла замуж по любви. И что теперь? Где сейчас вся эта любовь? Похоже, мы оба забыли о ней где-то по пути… Когда выясняли, каким методом меня можно воспитывать, а каким – нет. И теперь у нас новый этап маразма – дележка квартиры, которая, по всем законам совести, моя. И только моя! Жаль, юридические законы пишут без оглядки на совесть.

Мотаю головой, чтобы выкинуть из головы глупые мысли. Нет, конечно, я не стану его любовницей. А он очень быстро найдет себе женщину, готовую с радостью согласиться на его предложение.

На следующий день я около часа гримирую лицо. М-да, такой слой «штукатурки» назвать макияжем язык не поворачивается. А под ним, все равно, немного просматривается синяк на щеке. Мазь моего заботливого соседа помогла, но, наверное, она могла бы сотворить настоящее чудо, если бы я не сбежала от мужчины так поспешно. Черт! Опять о нем думаю! Ну, сколько можно уже?!

Перекидываю волосы на бок, чтобы скрыть пластырь на виске. Закрепляю прическу шпильками. Хм, вроде неплохо вышло. Волосы частично прикрыли щеку, и синяка почти не видно. Да и на губе ранку под помадой не заметить. Пожалуй, в таком виде я могу спокойно выйти из дома.

Одеваюсь и еду в офис. Стараюсь не думать о Диме и его обещании заселить в мою квартиру арендаторов. Это настолько мерзко и подло, что даже не верится, что он может так поступить. И ладно бы, если бы только со мной. Но в этой квартире живет его сын. И как он себе представляет нашу с Сашкой жизнь, когда с нами бок о бок будет ошиваться какой-то незнакомый человек?

Неужели он способен на такое?

Чтобы мне насолить, да. И, чтобы, как он говорит, воспитать непутевую меня. Следы его последнего воспитательного сеанса еще немного саднят. И от этого на душе паршиво.

Воспоминания врываются в голову без приглашения. Наверное, для того, чтобы окончательно добить мою расшатанную психику.

Когда Дима ударил меня первый раз, я долго не могла прийти в себя. Это была легкая пощечина, след от которой сошел за пару дней. Но тогда я еще верила, что он любит меня, и что он не со зла. Я постоянно твердила себе, что больше такого не повторится. И он тоже обещал, что не будет так больше. Каялся. Цветы дарил. Конфетами задаривал. Был таким ласковым и милым, что хотелось ему верить. И я поверила.

Теперь вспоминаю, и сама себе не верю. Как я могла быть такой дурой? Зачем поверила в то, что он станет другим? Нет, не станет. Люди не меняются. Никогда.

Подхватываю папку с документами и иду в кабинет начальства. Стучусь в двери.

– Войдите, – звучит бодрый голос моей подруги.

Захожу в кабинет и сажусь на стул.

– Документы на подпись, – протягиваю Ларисе папку.

Стараюсь повернуться немного боком, чтобы она не разглядела мою щеку и большой синяк, который не удалось до конца замазать. Мне неловко от того, что я так выгляжу. И от того, что не хочу обсуждать свою проблему с подругой, от которой раньше никогда не было секретов, тоже не по себе.

Вот только я недооценила Ларису. Конечно же. Она сразу заметила синяк. Хорошо еще, что пластырь под волосами не видно.

– Нина, что произошло? – указывает она пальцем на щеку.

Будто она сама не знает, кто оставил мне эту красоту. Эх, а я надеялась, что три слоя плотного тональника скроют эту «милоту» от посторонних глаз.

– Не хочу об этом говорить, – опускаю взгляд. Мне внезапно стало стыдно. За синяк. И за себя, которая позволила этому случиться в жизни.

– Это он? – спрашивает Лариса. – Твой бывший?

Конечно, он. Кто еще? Но от твоих вопросов мне еще паршивее.

– Знаешь, – говорю, – я думала, что он изменится.

Это правда. Еще недавно верила в это, как наивная дурочка. Не хотелось знать, что отец моего ребенка – паршивая скотина. Но от правды не уйти. И Дима мне очень быстро напомнил о том, что пора оставить в прошлом все иллюзии.

– Люди не меняются, – говорю.

Как же мне хочется сейчас принять предложение своего нового знакомого. Хочется, чтобы кто-то меня защитил, увидеть, как Дима получит по заслугам. Или просто, получит по шее. А что? Он давно напрашивается. Вот только, мы с бывшим мужем находимся в разных весовых категориях. И пару дней назад он весьма доходчиво мне это напомнил.

– Мне очень жаль, – говорит Лариса. – Может, домой пойдешь? Отдохнешь?

Что? Нет! Домой я точно не хочу. Мне бы еще с юристом проконсультироваться. А сидеть одной в квартире и, вздыхая, жалеть себя несчастную, – нет, этого я точно не хочу!

– Нет, – мотаю головой. – Не хочу. Мне тут проще. Лучше работой загрузи, чтобы некогда было думать о своих проблемах.

Лариса улыбается, а я только сейчас замечаю, как изменился ее взгляд. Стал более уверенным и счастливым, что ли. Неужели, слухи про нее и генерального – все-таки правда? Быть того не может! Хотя… почему нет? Она привлекательная женщина, умная. Так что… все может быть.