Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он не имел предубеждений относительно того, кому стоит жать руку. Он с равным холодным интересом приветствовал каждого, будь то коллега, женщина или кретин, который час назад вышиб дух из собственной жены с помощью гитары. Умей мертвецы хотя бы вздрагивать в такие моменты, Симо жал бы руки и им. В этом плане рукопожатие не уступало мимике. Влажность, твердость, наклон – всё имело значение для того, кто полагался не только на глаза.

Рукопожатие Терехова было твердым и сухим – рукопожатие того, кто ставит работу выше личной неприязни. А в том, что участковый испытывал к Симо необъяснимую неприязнь, сомневаться не приходилось. Иногда люди просто не нравятся друг другу. Их раздражают запахи, улыбка, габариты, служебное положение и многое другое. Симо не исключал, что в чём-то походил на отца Терехова, и вполне довольствовался этим объяснением.

А вот рукопожатие мужичка с собакой было иным. Оно напоминало горячечную встряску больного, встречавшего диагноз о выздоровлении. Никакого страха или жестокости – лишь надежда на то, что унылый пляж с трупом вскоре останется в прошлом. Явно не убийца. Собачонка, надо полагать, тоже.

– Симо Ильвес, Кемский межрайонный следственный отдел.

Мужчина сглотнул. Хоть финские имена и фамилии не были редкостью в Карелии, собаковод из услышанного понял лишь то, что разговаривает со следователем.

– Антон Юрченко, бедолага, вышедший на прогулку.

– Насколько я понимаю, тело обнаружил пес. Как зовут следопыта?

Хмурое лицо Терехова озарила улыбка, а Юрченко словно оказался в тени внезапно наплывшей тучи. Глядя на их столь непохожие эмоции, Симо понял, что кличка животного, которую он сейчас услышит, станет еще одним якорем, благодаря которому он хорошенько запомнит это холодное утро.

Тело обнаружил басенджи по кличке Пикуль.

5 Зыбкий след

Холодный воздух от бега превратился в пронизывающий ветер, и Назар обругал себя за привычку легко одеваться. Синие джинсы, в состав которых входил эластан, гарантировали преодоление препятствий без треска в области задницы, а спортивные черные ботинки – безопасное приземление даже на кирпичные осколки. Сюда же запишите серую водолазку, этакий отличительный признак сотрудников уголовного розыска, и легкую кожаную куртку.

И куртку пришлось расстегнуть.

В этом шаге, грозившем воспалением легких, не было никакой необходимости. Просто возобладала еще одна привычка: рука должна без помех дотягиваться до наплечной кобуры. От подобных мелочей зависело очень многое, иногда – чья-то жизнь. А чья жизнь дороже, чем собственная, верно?

В какой-то момент до Назара дошло, что он преследует обычного пацана и пистолет совершенно ни к чему. А еще он был уверен, что сорванец услышал крик о том, что он, Назар, из полиции. И всё же сорванец предпочел бегство.

Мальчик мчался в сторону Красной Нерки, рыбацкой деревушки, располагавшейся в двух километрах к северу от Пираостровска. Бежал вприпрыжку, поминутно оглядываясь. От его ядовито-салатовой курточки рябило в глазах, и Назар, усиленно моргая, отвернулся к морю. Вид волн, перекатывавших свинцовую тяжесть, сброшенную с облаков, окончательно испортил настроение.

Наконец запыхавшийся мальчик остановился. Назар, тяжело дыша, сбавил шаг и с раздражением отметил, что они добежали до окраины Красной Нерки.

Здесь берег покрывал темный песок. Набегавшие волны пытались достать до пяти весельных лодок и катера с облупившейся лазурной краской. На жердях, установленных на границе чахлой травы, сохли сети. Домики с заборчиками, расселившиеся на склоне, напоминали узколобых идолов, чье существование сводилось к сбору капель на крышах и стеклах.

– Куда бежал? Ты что, оглох, а? Полиция! – вывалил Назар на одном выдохе, так и не найдя сил для должной гневной отповеди. В правом боку кололо. Казалось, там работала швейная машинка, строчившая прямо сквозь плоть. Что и говорить, бег по камням и песку дался нелегко.

Лицо мальчика отражало крайнюю степень настороженности. На вид ему было немногим больше двенадцати. Светлые волосы. Широко посаженные глаза, почти рыбьи. Поджатые губы. Повадки как у цыганенка, который разок-другой побывал в местном доме культуры.

– Всё-всё, успокойся. Уголовный розыск. – Назар потянулся было за служебным удостоверением, но вместо этого откинул полу куртки. Посчитал, что пистолет в кобуре впечатлит пацана куда сильнее, нежели какая-то книжица с фотографией. – Чего убегал-то?

– Я слышал, как тот, в пальто, сказал, чтобы вы не палили.

«Господи, Симо! Что на тебя вообще нашло? Надо ж было такое ляпнуть!» – мысленно простонал Назар. Не без удовольствия представив, как высыпает на голову Симо тачку с навозом, он застегнул куртку. Из воротника вырвался слабый запах пота.

– Как видишь, я и не палю. Это была крайне неудачная шутка. А чего остановился?

– Ну, вряд ли вы станете стрелять при чужих. – Сказав так, мальчик сделал неопределенный жест, охватывая деревню.

– А ты умен не по годам, верно? Как тебя зовут?

– Матвей.

– Знаешь, что случилось там, на берегу, Матвей?

Мальчик понизил голос:

– Там кого-то убили, да?

– Этого мы не знаем. Иногда люди сами умирают. – Назар выдержал невинную паузу. – А почему ты решил, что там кого-то убили?

Матвей пожал плечами, и ядовито-салатовый цвет его курточки вспыхнул на миг.

– Слишком много людей. К моей бабке в прошлом году только медики приехали, когда она умерла, да и то сказали, чтобы отец сам ее в морг тащил.

Налетел порыв ветра, и Назар ощутил, что дрожит всем телом. Всё-таки бежать нараспашку было не лучшей идеей.

– Хорошо, да, на берегу нашли кое-кого, и здоровье этого человека, скажем так, опустилось до нуля не самым естественным образом. Видел что-нибудь странное? Каких-нибудь подозрительных или страшных людей? Может, кто-то громко кричал? Или стонал?

Лицо Матвея исказила задумчивость, сделав его некрасивым. И почти сразу он просиял.

– Вам нужно на Сирены Амая.

– Сирены Амая?

В памяти оперуполномоченного всплыла позабытая информация о том, что так назывался один из островов Онежской губы. Остров считался пустым и неприступным. Так было и в детстве Назара, и сейчас. Ничего интересного для обычного человека или того же рыбака. Если ты, конечно, не из тех, кто проворачивает делишки там, где потемнее. А от таких… да, от таких личностей трупы частенько остаются. Хоть и не столь жуткие.

Назар посмотрел на море, выискивая среди далеких синеватых громадин искомый кусок суши.

– И что там, на этих Сиренах?

Матвей огляделся, словно собираясь выдать тайну, и поманил Назара к себе. Тот послушно наклонился.

– Оттуда по ночам приплывают страшные люди, – прошептал мальчик. Его широко раскрытые глаза говорили о том, что он не шутит.

– Для чего? Для чего приплывают эти страшные люди?

Матвей открыл было рот, чтобы ответить, но с его обветренных губ сорвался вскрик.

На голову мальчику легла чья-то грязная пятерня и, собравшись в горсть вместе с волосами, откинула его назад.

Назар распрямился. Над всхлипывавшим Матвеев возвышалась фигура. Типичный обитатель прибрежной деревни. Красное лицо. Высокие резиновые сапоги. Пятнистые штаны. Теплая фланелевая рубашка. Фуфайка со следами песка на левом рукаве.

– Это кто? – быстро спросил Назар у мальчика, хотя и догадывался, что услышит в ответ. Подобным скотским образом мог вести себя только родственник.

– Этот кто – его отец, – холодно проронил мужчина. Ничего больше не говоря, он потащил Матвея за шкирку к дому, на крыше которого чайка клевала рыбий хребет. Через три шага мужчина обернулся: – Ты – стой здесь.

Назар никогда не считал себя импульсивным человеком – или импульсивным сверх меры. Но сейчас ему пришлось обуздать все порывы. А хотелось многого. Например, схватить этого кретина за лицо и сдавить так, чтобы кожа отошла от черепа. Или просто вышибить его из собственных хлябающих сапог. Да, последний вариант был наиболее реалистичным, но и к нему он не мог прибегнуть.

4
{"b":"862394","o":1}