– В комнату, – очередная резкая команда.
Я хочу развернуться, но он не позволяет мне этого, продолжаю идти назад, смотря ему в глаза. Ударяюсь ногой о кресло, отхожу на шаг влево, снова иду назад.
– Стоп!
Останавливаюсь. В окно светит фонарный столб, и я пытаюсь разглядеть гостя. Его лицо мне кажется смутно знакомым.
– Ну здравствуй, мышка, – ехидно произносит он, оглядывая меня с ног до головы.
– Здравствуйте, – испуганно шепчу я, обхватывая себя руками. Я дрожу от страха.
Где я могла видеть этого мужчину? В моем состоянии сейчас трудно что – либо вспомнить.
– Поговорим?– его наглая ухмылка парализует меня. – Как поживаешь?
– Нормально, – тихо отвечаю я.
– Хреново выглядишь. Плохо спишь?
– Хорошо я сплю.
– А я думаю плохо, совесть замучила.
– Совесть? – непонимающе поднимаю брови.
–Как ты организовала убийства? – мгновенно взгляд становится жестким.
– Какие убийства? – заикаясь, произношу, продолжая холодеть от страха.
Не выпускаю из виду пистолет в его руке.
– Молота и Волка.
– Я? – чуть не падаю от этого дикого предположения. – Я не знакома с ними, зачем мне их убивать?
–Хороший ответ, правильный. Для всех других, но не для меня, Кристина Лебедева. Выпускница сорок восьмой школы, если мне не изменяет память. Верно?
– Да.
– Месть – блюдо, которое подается холодным, ты свое долго остужала. Мы даже позабыли про тебя.
– А я что единственная, кто…
– Да. Ты единственная.
И от этих слов по спине побежал холодный пот. Голова закружилась.
–Кто тебе помогает?
– Никто, – на выдохе произношу я.
– Сама?
– Я никого не убивала. Я стрелять не умею.
– Значит, наняла киллера.
– У меня нет денег на киллера, оглянитесь вокруг, здесь ремонта лет пятнадцать не было.
–Ты права, квартира отстой, но это не аргумент, – взводит курок, у меня внутри все холодеет. – Ты совершила большую ошибку, девочка. Гарантом твоей жизни был Молот, теперь его нет. А значит, ты больше никому не нужна. Приговор тебе вынесен, обжалованию он не подлежит.
В дверь снова стучат.
–А говорила, что нет подельника?
– Нет, – испуганно произношу я, – это сосед. Принес мне свечи.
– Свечи?
– Да. Обычные свечи.
– Пошли к двери, – тычет мне пистолетом в спину. – Выпроводи его, дверь не открывай. И без глупостей. Только рыпнешься, убью обоих.
– Не надо. У него жена и маленький ребенок.
– Помни об этом.
– Олег? – дрожащим голосом спрашиваю я, подойдя к двери.
– Да, это я, свечи принес.
– Я потеряла ключ, не могу дверь открыть. Оставь свечи у себя, я зайду за ними, как только смогу открыться.
– Ну ладно.
– Спасибо, Олег.
Незнакомец, держа меня за шею, смотрит в глазок, наблюдает за передвижением соседа. И когда Олег скрывается за соседней дверью, хватает меня за руку и тащит снова в комнату.
– Прошу вас, я никого не убивала. Я понятия не имею, кто убийца. Оставьте меня в покое. Обещаю, я не пойду в полицию. Я никому не расскажу о вашем визите. Не стреляйте.
– Я сразу сказал Лютому, что ты овца безмозглая, и не способна на организацию такого плана, но он уперся. Требует твоей смерти. Ты знаешь один секретик, и в сложившейся ситуации с легкостью можешь развязать язычок.
– Я семь лет молчала, – сдаюсь я. – Мне нет смысла снова возвращаться в тот кошмар. Даже ради справедливости. Её нет и не будет. Никогда.
– Увы, но мой начальник думает по-другому. Ты сейчас умрешь. Есть последнее желание?
– Жизнь.
– Это желание аннулируется.
Холодный металл давит на висок. Семь лет я жила в ожидании такого конца, но оказалась не готова к нему. Я так много еще не успела сделать. Губы дрожат, по щеке бежит слеза.
– На колени.
Упрямо стою. Добровольно не встану, не в этот раз. Он нервно бьет рукой по щеке, затем давит на плечи. Больно. Я пораженно опускаюсь перед ним на колени.
– Упрямая сучка.
Закрываю глаза. Считаю до десяти. Смерть – это не конец, это начало вечной жизни. Я обязательно попаду в рай и встречусь с папой и мамой. Мы снова будем вместе. Это же прекрасно. Боже! Как страшно!
Хлопок. Металл уже не давит на голову, но я не чувствую боли. Что-то с грохотом падает на пол, точно не я.
Делаю вдох. Выдох. И еще один вдох. Я продолжаю дышать. Я дышу…
Медленно открываю глаза. Незнакомец лежит у моих ног. И у него во лбу дырка. Поворачиваю голову. В стекле и на шторе отверстия от пули.
Я кричу! Внутри себя. Голосовые связки онемели от ужаса. Алая кровь расплывается по светлому ковровому покрытию. Он мертв! Он. Не я!
В ожидании еще одного выстрела, истерично всхлипывая, на четвереньках ползу до входной двери. Ничего не соображая, поднимаюсь, держась за шкаф. Срываю с вешалки сумочку, там паспорт и деньги. Дверь распахиваю настежь, бегу вниз по лестнице. Сбив с ног входящую в подъезд девушку, выбегаю на улицу. Вслед мне летит отборный мат, но я не останавливаюсь. Куда бежать? Куда? Направо? Налево? Где вокзал? Я не могу сориентироваться, ничего не соображаю. Выскакиваю на дорогу, автомобиль резко тормозит прямо у моих ног. Еще пару сантиметров и он бы меня сбил. Мужчина, что за рулем, вопросительно смотрит на меня. Я, воспользовавшись его замешательством, запрыгиваю на заднее сидение чужого автомобиля. Там тонированные стекла.
– На вокзал, – быстро тараторю я.
– Авто или ж/д? – спокойно спрашивает мужчина.
Я не вижу его лица, на голове капюшон толстовки.
– Автовокзал. Пожалуйста. Я заплачу, – дрожащими руками достаю из сумочки пять тысяч рублей. Подаю водителю.
– На рейс опаздываешь?
– Да. Опаздываю.
– Ну, хорошо. Едем. Убери деньги.
Машина трогается, а я смотрю в заднее окно. Мимо мчится полицейская машина с включенной сиреной, и я вжимаюсь от страха в сидение. Машина останавливается у моего подъезда. Интуиция вопит, что они по мою душу прибыли.
– Не переживай, Кристина, ты вовремя улизнула.
– Да. Вовремя, – облегчение резко сменяется тревогой, по спине пробежал холодок. – Не поняла… Откуда вы знаете мое имя? – хватаюсь за ручку на двери, я готова выпрыгнуть из машины на ходу. Но дверь заблокирована.
Невидимая удавка снова затягивается на моей шее.
– Кто вы? – шепчу я, встречаясь с его взглядом в зеркале заднего вида.
– Тот, кто спас твою жизнь.
Глава 2
– Куда вы меня везете? – решаюсь прервать гнетущую тишину своим вопросом.
– В безопасное место.
– Я не хочу с вами никуда ехать. Остановите машину, – истерично кричу. – Немедленно.
На нервной почве к горлу подступает тошнота.
– Сколько минут ты проживешь, если выйдешь из машины? – спокойно спрашивает он, туша во мне негодование.
В чем-то он прав. Недолго я проживу, если учесть, что сам Лютов вынес мне приговор.
– Я уеду. Довезите до вокзала, – умоляю я.
– Куда ты собралась? У тебя ни родственников, ни друзей. Тебя нигде не ждут.
– Это неважно. Главное – уехать отсюда.
–Тебе не дадут даже купить билет, а если ты умудришься купить его, тебя снимут с рейса. Ты и десяти километров не проедешь. Тебя пасут уже дней шесть. Вокзал и аэропорт – последние места, где тебе следует появляться. У местной полиции уже имеется твое фото. Сотовый где?
– Дома, – отвечаю после того, как обшариваю карманы и сумочку. Телефон лежал у компьютера на зарядке. Я его не взяла, а вот ключи от квартиры прихватила с тумбочки в прихожей.
– Это хорошо, не отследят. В сумочке что?
– Паспорт, деньги, личные вещи, – прижимаю к груди сумочку.
– Выложи все из нее.
– Зачем?
– Выполняй, – командует он, совершая обгон.
Вываливаю на сидение содержимое моей сумочки. Помада и тампоны падают на пол, и я поднимаю их, засовываю в карман кофты. Окно открывается.
– Выброси сумочку?
– Она стоит двадцать тысяч, – возмущенно говорю я.