Максим тут же возразил.

– А кто сможет быть здесь арбитром? Кто знает, хорошие или плохие последствия будут? Вы сами только что говорили о том, что не стоит совершать в прошлом действия, которые не свойственны будущему.

Мерлин досадливо крякнул.

– Ну вот откуда в тебе такая говнистость, а? Впрочем, ты же бывший журналист, тогда понятно. Ладно, объясню тебе доходчиво. Вот когда ваш товарищ Витя Уткин стал «сочинять» песни, которые в будущем сочинили совсем другие люди, когда стал их выдавать за свои и они появились в прошлом раньше, чем должны были появиться – он просто пришпорил это самое прошлое, чтобы оно быстрее стало будущим. И вот я читал распечатки из ваших мозгов о книгах попаданцев – так там все авторы таких книг наделяли своих героев всякими способностями и возможностями. Мол, они и Сталину советовали, как Великую Отечественную войну выиграть и Гитлера победить, и царскую Россию из болота и грязи вытаскивали, после чего Российская империя пёрла вперёд и всех затаптывала, ну и так далее. Так вот, подобные изменения, не предусмотренные ходом истории, не пройдут. Они вызовут только возрастающее сопротивление среды. Примеры я тебе уже приводил. Вы, когда появились в нашем прошлом, особых прорывов не совершили. Поэтому и наша реальность сейчас здесь и существует в том виде, в котором могла – понимаешь – могла существовать. Гитлер, например, априори не мог выиграть вторую мировую войну, а Сталин – мог. Точно также, если бы в СССР победили сторонники реформаторского курса – Советский Союз имел все шансы сохраниться. Ведь, по сути, в твоем будущем Российская Федерация – это уменьшённая копия СССР. Поэтому мы сегодня проходим те стадии, которые прошла Россия, начиная с реформ в армии и заканчивая экономическими кризисами. Но если ещё в одной точке бифуркации или на развилке вы будете сотрудничать не только с нашим родным Комитетом госбезопасности, но и с американскими спецслужбами, думаю, что СССР сможет от этого только выиграть. И США тоже.

Максим внезапно вспомнил, что говорил ему американец.

– Вот именно об этом мне америкос и говорил, когда они меня привезли на разговор. Ну, где меня хотели грохнуть. Он сказал, что у них есть там в Штатах свои попаданцы.

Мерлин оживился.

– Да-да, что-то подобное и мы узнали. Не так давно, кстати, лет десять назад. У них там тоже многое стало меняться. Они не сунулись в Ирак, но удавили Хусейна политически, не создали ИГИЛ и вследствие этого не лоханулись в Иране, а в Ливию уже мы их не пустили, как и в Сирию, но американцы не стали переть рогом. Кто-то их явно консультировал у себя. И вскоре мы узнали, кто именно. Так что тебе и твоим товарищам лучше наладить с, как ты их называешь, пендосами тесные контакты. И желательно, дружеские.

– Пиндосами, – поправил Мерлина Максим. – Контакт мы будем налаживать, это ясно, но как быть с тем, что в меня стреляли? И что случилось с Уткиным? Как он погиб?

Вронский помрачнел.

– Про Витю я не буду тебе рассказывать. Потому что… В общем, я говорил, почему. Посмотрим, может в вашем времени, точнее, реальности, события пойдут по-другому… Хотя, как я уже сказал, если что-то должно свершиться – оно свершится. А вот по поводу покушения… Тебе твой друг, наверное, уже сказал об этом – кроме американцев и нас действует какая-то третья сила. И явно – это мы установили точно – нет других «попаданцев» кроме вас и штатовских. Ну, это напоминает игру в шахматы двух гроссмейстеров. Когда шансы примерно равны. Нет же за доской третьего игрока. Поэтому пешек и ферзей равное количество у обоих игроков. И к ним как будто сам Господь подбросил таких же бравых парнишек, как и вы. Чтобы шансы уравнять. К ним – и больше ни к кому. Мы специально проверяли – нигде не были зафиксированы больше такие изменения в политике и экономике, как у нас и у США. Так что выводы очевидны. Но вот кого-то это не устроило. И этот кто-то – кого мы пока не вычислили – медленно, но уверенно стал набирать обороты. Вначале постепенно, используя тех же американцев, видимо, втёмную, а потом… потом пошли и теракты, и войны у нас… точнее, межнациональные конфликты. Советский Союз серьёзно усилился, и устоял против целенаправленных попыток его развалить. Конечно, и вы помогли – чего уж там. Но чем больше трудностей наша страна преодолевала – тем больше ощущалось давление на нас извне. Так что вам явно придётся с этим столкнуться. Как и когда – это уже вы сами решите. Вернее, мы решим – я ведь тоже с вами. И раз я всего этого не помню – значит, наши реальности действительно разные. Поэтому передай мне там, у себя – никаких больше хождений. Делайте там своё дело. А если судьбе будет угодно, ты ещё попадёшь в будущее.

Максим встал со своего стула и потянулся, разминая кости и мышцы.

– Однако, засиделся я у вас. В общем, я понимаю – вы считаете, что мы у себя всё равно пойдём по проторенному вами пути. Но как понять вас – с одной стороны, вы не даёте ответ на многие вопросы, мол, это вредит будущему и прошлому, а, с другой стороны, предостерегаете меня и всех нас… и вас в том числе. Где логика?

Вронский рассмеялся.

– Логики здесь нет, есть интуиция и предвидение. Ты что – забыл, что это вы помните будущее, а я его предугадываю. Вы сделаете то же самое, что и должны сделать, раз попали в прошлое. Просто с моими небольшими подсказками вы сделаете это раньше. То есть, вы пойдёте той же дорогой, но, благодаря указателям, не будете по этой дороге блукать. Поэтому я ничего не меняю – я только ускоряю. А если бы я дал тебе, Максим Викторович, полный расклад – вы бы лишились свободы выбора и шли бы точно так же, как и мы. О последствиях я тебе уже рассказал. Но хватит теории. Тебе пора готовиться к возвращению…

Максим удивился.

– Но вы же сами сказали – никаких искусственных перемещений?

Вронский улыбнулся.

– А искусственных и не будет. Ты просто заснёшь и проснёшься уже в своей реальности. Как только твой мозг снизит свою активность – мы тебя там выдернем.

Люди всегда хотят справедливости. Правда, каждый понимает это слово по-своему. Потому что многие рассматривают справедливость только применительно к своей личности. Но тогда это уже не справедливость, а скорее, компенсация. То есть, если кто-то по каким-то причинам не достиг определённых вершин в своей карьере, бизнесе и других областях человеческой деятельности, то он требует справедливости, так как считает себя достойным лучшего. Конечно, в нашей жизни такое часто случается – многие люди не достигают того, чего могли бы достигнуть и чего достойны потому, что у них есть достоинство. Хотя именно они достойны лучшей жизни. Но, к сожалению, как сказал один философ, к власти приходят только худшие. Поэтому лучшие живут намного хуже худших. И, чаще всего, если человек далеко не всегда заслуживает того положения в обществе, обеспечения материальными благами и признания, он всем этим как раз и обладает. То есть, те, кто, казалось бы, не имеет никаких достоинств, тем не менее, оказываются наиболее достойными и состоятельными. В противовес действительно достойным людям, которые так и не смогли занять достойное место в этой жизни.

Почему так получается?

Швеция, Хельсингборг год 1977, июнь

Денис Хили, теневой министр финансов Великобритании и, одновременно, канцлер казначейства, среди английского истеблишмента был известен под прозвищем «Председатель». Уж очень он любил председательствовать на различных совещаниях, а также возглавлять некоторые закрытые клубы. Например, он был председателем в клубе Boodle’s, который был основан не кем-нибудь, а премьер-министром Великобритании, лордом Шелберном, и до сих пор считается одним из самых престижных в Лондоне.

Но истинную причину появления такого прозвища знали очень немногие. Впрочем, действующий председатель Бильдербергского клуба Денис Уинстон Хили понимал, что именно благодаря анонимности этого клуба, а, точнее – его неформальности – его реальное влияние на многие процессы, происходящие в мире, так велико. И очень зря многие политики и бизнесмены недооценивают практическую пользу неформальных встреч.