Максим удивлённо посмотрел на друга.

– А что же тогда случилось с Таджикистаном потом? Почему там началась гражданская война?

Токугава махнул рукой.

– Да всё то же самое – клановые войны. Памирцы, то есть, горцы против равнинного населения. Кулябцы против «ленинабадцев» и узбеки из Курган-Тюбе против этнических таджиков. Короче, винегрет. Плюс исламские эмиссары стал народ баламутить. А главное – беднота, точнее, нищета населения. И это как раз началось после того, как умер Расулов, а на его место пришел Рахмон Набиев. Вот с него-то всё и началось. Когда Горбачёв стал мутить воду, Набиев в 85 году уже был отстранён от должности первого секретаря компартии Таджикской ССР за пьянство и разгульную жизнь. Мы всё это учли. Ну, а главное – не стали устранять Горбачёва, а дали ему немного проявить себя. Они там с Лигачёвым на пару такого наворотили, что и не надо было потом народу ничего объяснять.

Кёсиро рассмеялся и продолжил.

– Если в нашей с тобой истории Мишку-Меченного материть стали уже в 90-е, то в 78-м после его попытки провести антиалкогольную кампанию и ещё за парочку нововведений его чуть ли не на каждом митинге стали просто бить. Еле оттаскивали людей. Поэтому все остальные его лозунги и эксперименты советские люди уже воспринимали, как бред идиота. Соответственно, и все остальные ошибки были учтены. Поэтому ты и оказался у нас, в 2016 году, в истории, которая пошла по другому пути. Ну, ладно, а сейчас тебя ждёт Вронский, он тебе подробнее расскажет и о вневременных переходах, и про американцев и даже про тех, кто тебя держал на мушке.

Максим встал, зачем-то поправил на себе одежду и пошёл к двери. Но вдруг остановился, обернулся к Кёсиро и спросил.

– Костя, погоди, а где все наши? А то Мерлин меня сейчас снова запустит в прошлое, и я никого из вас больше не увижу. Где Филин, где Громов, Уткин?

Токугава помрачнел. Потом всё же ответил, с трудом подбирая слова.

– Ваня Громов тебя прикрывал. А Витя погиб…

Свобода – это очень дорогое оружие. Именно оружие, не ценность. Потому что свободу надо заслужить, или завоевать. Никто просто так её не подарит. Далеко не каждый её достоин. Не каждому это оружие по карману, не каждый может грамотно с ним обращаться. Потому что оружием надо уметь владеть. А многие люди умеют только бросать камни. Ведь как известно, оружие пролетариата – булыжник. Особого умения и не надо – схватил булыган увесистый и по башке. Даже до простенького ножика надо ещё дорасти, научиться им пользоваться, чтобы себя случайно не порезать. А уж о мече вообще говорить не приходиться, ведь меч или там сабля – это уже серьёзное оружие. И если оно попадёт к человеку, который не умеет им владеть, то беда. Или сам себя покалечит, а также других, или выбьют из рук и этим же оружием его самого и прикончат.

Вот так и свобода – необразованные, тёмные, забитые люди пользуются ею, как тем же булыжником. А ведь это оружие серьёзное, капризное в обращении, оно обоюдоострое, как меч. И когда иногда люди радуются, думая, что свобода у них в руках, на самом деле она вот-вот снесёт с плеч их головы…

Чечня, год 2016, 17 декабря

Сергей Алексеевич Вронский действительно был похож на Мерлина. Или, скорее, на старика Хоттабыча, ибо как выглядит Мерлин, Максим Зверев не представлял. В «Ночном дозоре» Лукьяненко вскользь описал этого мага, а в фильм сняли только по первой и второй книге серии. И слава Богу, ибо так испохабить в общем-то неплохую книгу нужно было ещё постараться. Впрочем, этот Бекмамбетов не зря учился в США, эта страна всегда даёт установку херить всё русское. И поэтому всё, к чему прикладывают свои руки американские выкормыши, превращается в дерьмо.

Но в данном случае Вронский выглядел не как персонаж «Ночного дозора», а, наверное, как тот самый Мерлин из сказок про рыцарей Круглого стола. То есть, с длинной седой бородой, старый и сгорбленный. Конечно, образ старика Хоттабыча Макс знал и помнил лучше, а образ Мерлина попадался пару раз в каких-то зарубежных сериалах, но кроме бороды у этих двух персонажей не было больше ничего общего.

– Да, Максим Викторович, я стар и этого не стесняюсь. В вашем прошлом я скончался в январе 98-го, так что фактически я живу, можно сказать, вашими молитвами. Проштудировал все сведения из ваших попаданческих голов, вовремя предотвратил развитие некоторых заболеваний и вот – дожил до того самого 2016 года, когда ты попал в наше прошлое. Подчеркиваю – в наше. Не твое.

Максим удивлённо поднял брови.

– То есть, вы считаете, что версия о наличии множества параллельных миров достоверна?

Мерлин улыбнулся.

– Не только считаю, но и неоднократно её подтвердил. Однако, ближе к делу. Итак, я понял смысл твоей фразы о том, что будущее нельзя изменить. И это правда. Глобально ничего не меняется. Те процессы, которые были заложены в развитие этого мира, и даже, не побоюсь этого слова, в развитии Вселенной, должны свершится. А мы, люди, вряд ли сможем их предотвратить. Мы можем только изменить последовательность, временные интервалы. Но, как говорил один исторический персонаж, Карфаген должен быть разрушен.

Максим заинтересовано поглядел на Вронского. Комично выглядели его длинные седые волосы и седая борода на фоне полувоенного комбинезона защитного цвета. Сотрудник отдела «Омега» в нём напоминал не столько волшебника и мага, сколько какого-то заслуженного альпиниста, решившего поделиться своим опытом восхождений. Или полевого командира из его, Зверевского прошлого. Такие, кстати, были не только на Донбассе с одной и другой стороны, когда люди в возрасте внезапно пошли воевать друг против друга. Например, один из руководителей и полевых командиров «Народного фронта Таджикистана» 64-летний Сангак Сафаров, седой старик, тоже постоянно ходил в полевой форме. Только у Вронского борода была длиннее.

– Вы считаете, Сергей Алексеевич, что всё то, что мы делаем, попав пусть не в своё, а в параллельное прошлое, не изменит будущее этого мира?

Вронский нетерпеливо махнул рукой.

– Не совсем так. Конечно, кое-какие изменения будут и есть. Вот смотри – в первый раз благодаря твоему появлению в Днепропетровске произошло МНВ – минимально необходимое воздействие. И в Енакиево был убит будущий президент Украины Виктор Янукович. То есть, вообще в истории этой страны не появился такой человек. И что? Всё равно в Украине случилась гражданская война, только не на востоке, а на западе. Восстал не Донбасс, а Тернополь и Ивано-Франковск. Ну и всё то же самое – обстрелы городов и гибель мирного населения, экономический и политический кризис, присутствие иностранных войск в регионе, территориальные потери Украины.

Максим нетерпеливо перебил:

– Да, я понимаю, но в новой версии развития Украины не было открытого противостояния США и России.

Вронский поморщился.

– Это противостояние было всегда. Просто в тот момент, когда ты попал в новое будущее, это противостояние было не таким явным. Вспомни, кто тебя пытался захватить? Кто отдавал приказ полякам?

Зверев сложил ладони и изобразил поклон.

– Каюсь, каюсь, товарищ генерал-майор Мерлин, вы правы. Молчу и повинуюсь.

Вронский довольно улыбнулся.

– То-то же. Сержант с генералом спорить не должен. Кстати, звание-то мне дали уже когда я на пенсию запросился. Мне сейчас 101 год, я долгожитель, а видишь – всё ещё на службе. Таким как я, не пенсия, а пожизненное обеспечение положено.

Максим не сдержал удивлённый возглас.

– Вам уже больше сотни лет? Офигеть! Вы действительно Мерлин.

Вронский махнул рукой, мол, хватит заливать, но было видно, что невольный комплимент Зверева не оставил его равнодушным.

– Ладно, двигаемся дальше. Потом ты со своими друзьями помог поменять власть в СССР. Причём, помог косвенно – маховик истории всё равно был запущен. Вы просто стали, так сказать, последней каплей на чаше весов. Убедили Комитет государственного контроля в том, что мы идём правильным путём. И что? Всё равно случился кризис и вместо Афганистана мы получили войну в Таджикистане. И другие неприятные моменты. А вот сейчас идёт война в Чечне. То есть, раньше ни первой, ни второй чеченских войн не было. Как не было и Российской Федерации – Советский Союз не распался. Но имели место те же процессы, которые в своё, вернее, в твоё время были запущены в нашей стране извне. И нынешний Союз проходит те же самые стадии, которые в твоём времени проходила Россия. Понимаешь?