В результате не занимавшийся никогда серьёзно спортом в своём детстве Максим Зверев, который уже позже, юности стал чемпионом Украины по смешанным единоборствам – панкратион, боевое самбо, ушу-саньда. И получив второй шанс прожить свою жизнь, стал прекрасным боксёром и самбистом, одержал ряд впечатляющих побед на юношеских соревнованиях по боксу и самбо. Точно также его «товарищи по счастью» продемонстрировали прекрасные результаты симбиоза взрослого мозга и подросткового тела. Это, собственно, и помогло майору Шардину вычислить всех пятерых «пришельцев».

Все «гости из будущего» или «попаданцы», как их стали называть сотрудники Комитета государственной безопасности, которые были допущены к одной из самых серьёзных государственных тайн СССР, входили в секретный отдел КГБ «Омега». В этот же отдел были включены старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко, недавно ставший капитаном, капитан Виталий Краснощек, спец по силовым контактам и капитан Александр Маринкевич, руководитель информационного отдела. Руководил отделом «Омега» его создатель, майор КГБ Виктор Игоревич Шардин.

И ещё три человека входили в этот отдел. Валерий Валентинович Кустов, Владимир Иванович Сафонов и Сергей Алексеевич Вронский, который был известен высшему руководству КГБ под псевдонимом «Мерлин». Это были сотрудники секретной воинской части №10003. Секретность этого подразделения была настолько серьезной, что про эту «в/ч» знали всего несколько человек в руководстве КГБ, МВД и Минобороны, а также некоторая часть «кремлевских старцев». То есть, даже не весь состав Политбюро ЦК КПСС. Понятное дело, что Комитет государственного контроля в первую очередь привлёк к проекту «Рокировка» именно этих специалистов. А после того, как смена власти в СССР, но, по сути, государственный переворот увенчался успехом, и был создан отдел «Омега», куда были включены и три самых главных сотрудника так называемой в/ч 10003. Теперь вся эта воинская часть превратилась в отдельный секретный отдел КГБ. Только кроме так называемых специалистов в области биоэнергетики, которых стали называть экстрасенсами, в этом отделе были самые настоящие паранормальные феномены. И теперь это было совершенно новое и, наверное, самое секретное воинское подразделение в СССР.

Сегодня весь отдел был в сборе. Кроме, конечно, оперативных подразделений. Присутствовали только те, кто составлял его основу. Так сказать, его мозг.

Максим вздохнул, не зная, с чего начать.

– Что, Максим Викторович, тяжела шапка Мономаха? – участливо спросил Зверева Вронский.

Макс кивнул.

– Да уж, Сергей Алексеевич, непросто это – видеть вас постаревшим столетним стариком.

Вронский хохотнул.

– Вот как! Не скрою, приятно услышать, что проживу столько. Я-то себе меньше отмерил.

Максим улыбнулся и съязвил.

– Так то, Сергей Алексеевич, вы проживёте в той реальности, куда я попал. А в этой – кто его знает… Вы же сами свою теорию создавали, о жгутиках и проводах. Разные это реальности, разные. И я не зря тогда, перед последним «нырком» в будущее вам говорил, что это самое будущее менять нельзя.

– Менять нельзя, корректировать – можно, – не согласился Мерлин. – Мы уже обсуждали с тобой все варианты, так что не будем сейчас всё по новой. Тем более, что не все наши товарищи посвящены во все эти тонкости. Давай все же ближе к делу.

Максим тяжело вздохнул.

– Ну, что ж, давайте. Я так понимаю, в первую очередь, кроме моего отчёта, который я написал, всех вас интересуют подробности?

Майор Шардин кашлянул.

– Мы, Максим, с отчетом бегло ознакомились. Но если по-нашему, точнее, по вероятному будущему все более-менее ясно, то самый главный вопрос – это некая третья сила, которая существует в нашем мире. Ведь векторы развития наших реальностей совпадают, а раз так, то, получается, глобальных ошибок мы пока не сделали. И то, что в СССР сменилась власть, точнее, сменилось руководство коммунистической партии, не вызвало какие-то катаклизмы. Причём, не только у нас, на территории СССР, но и во всём мире. В Москве не произошло землетрясение, на Урале – извержение вулкана, а на Украине – не грянул потоп.

Максим вздохнул и возразил.

– Ну, скажем так, как раз оттого, что в нашем прошлом не произошла смена руководства КПСС, в будущем как раз катаклизмы и произошли. В том числе и на Украине. Вы же читали отчёты наших магов-кудесников – и про Чернобыль, и про майданы…

– Максим Викторович, ты не путай кислое с тёплым, – снова вмешался Вронский. – Мы говорим не о том, что в вашем прошлом не произошло и поэтому, наверное, вы все к нам и попали, а о том, что в нашем прошлом произошло и как это аукнется в будущем. Ведь если мы не допустим повторения ошибок вашего времени, то не значит ли это, что они всё равно вылезут, но попозже?

Максим грустно улыбнулся.

– В том-то и дело, что это гарантировать нельзя. Я же докладывал и о Таджикистане, и о Чечне. Ну и другие были моменты. Так что, если вы… точнее, мы не допустим Чернобыльской катастрофы, это, конечно, не значит, что такая катастрофа вообще не станет возможной. Но, быть может, она случится не у нас, а в той же Америке. Или у нас, но на другом уровне. Поэтому надо устранять не следствие, надо устранять причину.

Шардин что-то записал себе в блокнот, после чего задал вопрос:

– Что ты имеешь в виду под словом «причина»? Не строит АЭС? Не строить АЭС на Украине? Не строить Чернобыльскую АЭС?

Максим раздражённо дёрнул головой.

– Да причина вовсе не в атомных станциях. Причина в недостаточном контроле – раз, и в извечной нашей халатности – два. Опять же, станции эти стали строить очень быстро – все построили с 1980 по 1987 годы. Хорошо ещё, что не достроили Крымскую АЭС – вообще голову надо было отвернуть тому, кто это предложил. Так вот, атомные станции – это дорогие проекты. А когда началась эта идиотская горбачёвская Перестройка, так контроль ослаб – ведь коммунистическая партия была признана злодейской и преступной, вот и некому стало контролировать. Да и деньги у государства как-то сразу закончились. Вот вам и причины Чернобыльской катастрофы.

– А не может так получится, что если у нас с контролем всё буде хорошо, то позже, если обстоятельства изменятся, всё равно вылезет эффект Чернобыля. Ну, как это было с рокировкой Афганистан-Таджикистан? – задал вопрос Шардин.

Зверев почесал лоб.

– Вы, товарищ майор, вопросики задаёте… Не могу я такое знать и предугадать не могу. Тут цепочка любая может быть. Одно я понял точно, это как закон Мэрфи – если неприятность должна случится, она непременно случится. Поэтому надо исключить такую вероятность.

– Но, если мы исключим такую вероятность у себя, не может ли она произойти вне нашего контекста, – задал новый вопрос Шардин.

Максим озадаченно посмотрел на майора.

– А вот сейчас не понял. То есть, как вне нашего контекста? Без моих походов туда-сюда? Или без изменений в дальнейшем? То есть, законсервировать происходящее и дальше идти строго по шаблону прошлого СССР?

И снова вмешался Вронский.

– Да нет же, Максим. Виктор Игоревич имел в виду, что если мы не напортачим, то могут ли произойти изменения, скажем, в тех же Штатах. Скажем, мы вот предотвратим расползание СССР и, вследствие этого, не случатся на Украине все эти Майданы. Но тогда в самих США та энергия, которая была затрачена на создание «цветных революций» – не вырвется ли она наружу и не ударит ли по самим создателям? Иными словами, а вдруг в Америке начнутся Майданы, революции и захваты власти? Вот как в России в вашем варианте штурмовали Белый дом и лупили по нему из танков – в США возможно такое?

Максим рассмеялся.

– Ну вы и предположили. Я даже не знаю, что должно случится в Америке, чтобы у них там началась гражданская война. У них же она была уже. Север против Юга, белые против чёрных. И тогда чёрные как бы победили – рабство в США отменили. Если бы я был сторонником антиутопии, я предположил бы в порядке бреда, что через 200 лет снова началась гражданская война между чёрными и белыми, где уже негры стали бы внедрять рабство для белых – то есть, расизм наоборот. Ну и штурм Белого дома в Вашингтоне… я даже не знаю, насколько это вообще реально. Тем более, что в США свободное ношение оружия, если там начнётся аналог украинских майданов, то перестреляют друг друга…