— Военно-морские корабли, строить которые мы сами же и научили русских? — чуть повысив голос, констатировал король.

— Они стали быстро учится. Используют французские технологии и даже выписали кораблестроителей из Франции. Таким образом, через десять лет, с учетом, что часть русского флота сгниет, Россия будет иметь не менее ста линейных кораблей, до ста фрегатов и не менее трех сотен иных вымпелов, — докладывал премьер-министр.

— Мне говорили, что русский флот строится из сырого дерева, а соленость вод в Финском заливе такова, что корабли быстро гниют, — король не хотел осознавать, что Англия получает сильного, агрессивного, молодого и злого соперника в лице России.

— Не совсем так. Русские последовали примеру Франции и стали обшивать корабли по ватерлинии металлом. Кроме того, откровенно сырое дерево использовалось для постройки кораблей в Черном море из-за спешки. Теперь же Россия заготавливает, только по нашим неполным сведениям, леса в восемь раз более того, что было еще пять лет назад. Кроме того, турки готовили лес для постройки нового флота. Теперь это русский материал. Пеньки, парусины в России более, чем достаточно. Русские привели в систему военно-морское образование. Теперь они сами выпускают в год мичманов не менее чем для пятнадцати больших кораблей. У них есть опыт побед, прекрасная, по всей видимости, артиллерия, успешные флотоводцы и Михаил Голицын. Он плох, как военачальник, но великолепный организатор, — нагнетал обстановку премьер-министр.

— Вы решили меня запугать русскими? — удивился напору главного английского чиновника король.

— Нисколько, Ваше Величество! Но считаю, что Англии нужно пересматривать свою политику в отношении России, — сказал Пелэм, ожидая закономерного вопроса монарха.

— И в какую сторону мы должны переменить свою политику? — оправдал ожидания премьер-министра Георг.

— Семь-десять лет мира с Россией и после война. Усилить эффективность английского присутствия в Индии. Пора уже немного потрусить индийскую компанию. Нужно изыскать деньги и средства, в том числе и из североамериканских колоний. Формировать новые флотилии. Вести переговоры со всеми европейскими странами. Сейчас Россию должна бояться даже Австрия, а Фридрих, получив на днях серьезный удар, будет готов в скором времени пойти на уступки. В Дании уже работают наши дипломаты. Русский Петр сильно просчитался, отправляя некого Брокдорфа послом в Данию. Он только еще больше настроил датчан против русских, которые в Киле становились все сильнее, подминали под себя и торговлю, и знать, — докладывал Пелэм.

Англия не решила пока своих задач, которые были определены перед началом войны. В кабинете Генри Пелэма уже лежал доклад о первых неделях противостояния англичан и французов в Канаде. Там описано, что в ряде незначительных сражений, американская ландмилиция, прозванная рейнджерами, сломила сопротивление французских индейцев на реке Огайо, а регулярные английские войска уже топчут территорию Квебека. Вместе с тем, Англия может пойти в регионе на некоторые уступки французам, если получится оттеснить тех на Северо-Восток.

Сложность военных действий, которые в Америке начались ранее, чем в Европе, состояла в том, что критически уменьшились поставки меха бобра. Теперь этот стратегический товар стоил больших денег. В то же время, в Новой Испании русские начали пока еще скупую, но перспективную, торговлю своими мехами. Испания косвенная союзница России в начавшейся войне, а с учетом дефицита меха, испанцы могут расширить торговые отношения с русскими миссиями в Америке. И мимо Англии вновь потекут деньги, которые добыть кроме как пиратством будет сложно. Что тогда? Испанцы могут попросить русских о защите. И, если Россия имеет серьезный флот в Тихом океане, английские каперы могут получить более, чем достойного противника.

Куда ни глянь, но везде виднеется лапа русского медведя. Если Российская империя еще и вклинится в индийские дела… А ведь может. Персы разбиты, некогда Надир-шах сухопутным путем приводил персидские войска в Индию. Могут русские сделать так же? Пелэм боялся себе признаваться, что, да, могут. А с учетом того, что на Мадагаскаре есть небольшая, но база русских, о которой, казалось, забыла и сама Россия, то и флот с Андреевским флагом имеет возможность прийти в Индийский океан.

— Ваше Величество! Нужно кратно увеличить торговлю с русскими! — предложил нелинейное решение премьер-министр.

— Генри! Как? Мы воюем! Мне приносили план вхождения нашего флота в Балтийское море. С датчанами ведутся переговоры, чтобы они зарыли глаза, когда наши корабли будут проходить Датские проливы. Мы собирались послать усиленную эскадру в Гибралтар для сдерживания России и Франции. Как в таких условиях торговать? — король устал от уже как пятичасовой работы, не хотел утруждать себя размышлениями.

— Мой король! Нам нужно усиление флота, новая большая программа строительства новых кораблей на основе гибрида наших и французских технологий. Это вообще возможно только с русским лесом, пенькой, парусиной. Покупка этого товара у кого-то иного обойдется вдвое дороже и не качественнее, — пояснял Пелэм [канаты из русского сырья были самыми прочными, служили дольше на сорок-пятьдесят процентов от французских, особенно в южных морях].

— Я читал аналитическую записку о Персии. Мы можем сделать ее своей? — спросил король, чуть поморщившись.

Опять начал мучить геморрой. Кроме того, казалось, разные полюса человеческого тела, но вместе с зудом в седалище, начала болеть и голова. Георг не хотел показывать своего неудобства, которое в очень узких кругах высмеивается, потому поспешил завершить разговор.

— Жду от Вас пространственного плана противодействия России, — сказал король, и кривясь от боли, привстал, показывая, что аудиенция закончилась.

* * *

Версаль

25 июля 1752 года

— Я не доволен! — кричал Людовик XV на Государственном Совете, который был срочно собран королем. — Как мы умудряемся проигрывать все свои сражения? Я счел недоразумением поражение от русских при Берг-ап-Зоме, но что творится сейчас?

Министры молчали. Многие были предупреждены, что король, наконец, немного отвлекся от очередной молоденькой фаворитки, имя которой французский двор даже не утруждался запоминать. Новая же «лань из Оленьего парка», пятнадцатилетняя ирландка Луиза о-Мерфи, проведя только одну ночь с королем, сразу же пошла на обострение конфликта с главной фавориткой маркизой де Помпадур [Луиза была воспитанницей «кадрового резерва» любовниц короля в особняке Оленьего парка, в итоге была отстранена всесильной Помпадур от тела Людовика].

Маркиза удалилась от двора, показывая свою строптивость. Именно это и вызвало резкое ухудшение настроения короля. Монарх влез в дела своего королевства и осознал, что Франция движется в пропасть.

— Что скажете, де Машо? — обратился Людовик к своему министру финансов. — Как я понимаю, один из главных вопросов: где взять деньги на продолжение войны?

— Мой король! — Жан-Бастист де Машо де Арнувиль встал. — Деньги могут быть направлены на укрепление армии, флота, а также на обеспечение продовольствием, в том числе и Парижа. Чернь выказывает…

— Вы считаете, что мне есть дело до мелких буржуа? Знаю, куда Вы клоните, — перебил своего министра король. — Забрать деньги у католической церкви и расширить возможности протестантов. У меня уже целая стопка бумаг с жалобами на Ваши действия. Ладно, чернь! Вы же расшатываете отношения с церковью!

Король устало вздохнул. Такая активность в делах была сильно сложной, даже болезненной, для привыкшего больше развлекаться, монарха. Много, очень много решала Помпадур, оберегала Людовика от мучительной работы.

— Хорошо! Я подпишу бумаги. Ограничивайте церковь! — устало сказал король.

— Ваше Величество! — увидев, что истерика короля подошла к концу, осмелился высказаться и Государственный секретарь Луи Филожен Брюлар, маркиз де Пюизье. — Открывается окно возможностей для того, чтобы быстрее закончить войну.