– Как видишь.

– А Филатову на кой долю выделила? Он настоял, чтобы перестраховаться?

На самом деле я сама настояла, потому что деньги немалые, и так хоть какая-то гарантия, что Олег не останется не у дел в случае конфликтов. Хотя… теперь уже дико жалею об этом.

– Пей кофе. И не задавай лишних вопросов.

– С хера ли лишние?!

– Гордей! Потише! – шиплю ему в лицо.

– Ты можешь нормально ответить?

– Ты меня с ума сводишь. Между прочим, это мой дом. И тебя сюда никто не звал. Тем более читать лекции.

– Кофе отвратительный, – хлещет словами. Достал со своими нравоучениями!

– Не нравится – не пей.

– Выброси его. Как-нибудь угощу тебя нормальным. Почувствуешь разницу.

– Надеюсь, нескоро?

– Зависит от твоего поведения.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что нельзя быть таким высокомерным и надменным? – складываю руки на груди.

– Дай-ка подумать… ммм… да. Ты. В первую же встречу.

– Я смотрю, ты не особо прислушался.

– Наслаждаться твоими иголками я готов бесконечно, но.... Список где?

Строит из себя чертового ангела! От злости чуть зубами не скрипнула. И ведь реально же. Сама не пойду уже ни в магазин, ни в аптеку!

– Доставку закажу. Не напрягайся.

– Ну что ты. Лучше я сам схожу, – и расплывается в хищной ухмылке, ощупывая взглядом мои ноги. – Доставлю тебе удовольствие.

– Счёт запиши на мое имя, – клюю его хотя бы так, а то Гордея ничем не пробить. Он как носорог. Ещё и на своей волне: меня ждёт как всегда двусмысленное замечание:

– Без проблем, – чуть прищуривается, – потом рассчитаешься.

Еще один долг! Вот же гадство!!!

ГОРДЕЙ

Изнутри топит черная лава, выжигая все на своем пути.

Сижу в кресле, взгляд устремлён в окно. В руке зажат телефон так, что побелели костяшки пальцев. Я в мучительном ожидании, но ответа все нет. Полчаса назад скинул Кристине СМС с вопросом, как себя чувствует ее сын и чем они планируют заниматься… На кой хрен я это сделал – неизвестно, но молчать не собираюсь. Жду чего-то… Чего-то… Знаю, что зря, ждать нечего, но я жду.

Ее сын болеет уже четвертый день.

И каждый вечер я набирал ее номер и стойко ждал, пока гудки сами собой оборвутся. Сейчас она снова не ответила. И я не сдержался. Отправил сообщение, ведь Кристина, я уверен на сто процентов, не подумает перезвонить и сегодня.

Когда я с ней рядом меня трясет. Внутри болезненно тянет, что-то ломается, а я не знаю, как прекратить все это. Она всегда так на меня действовала. С первого дня. Как удар в челюсть. Постоянно о ней думал, не отлепить было, мысли вечно к ней возвращались. Слепое желание обладать ею бомбануло по башке сразу. Взгляд темный. Как у ведьмы. Она колдунья – не иначе. А как объяснить еще? Меня каждый раз ведет от нее. И даже то, что она свалила с моими бабками, подставила по-крупному, легла под другого, а еще и родила, не способно затмить болезненную глупую тоску, неудержимую ярость, что теперь она принадлежит не мне. Можно было бы по-другому, можно… Она видела, что ради нее я бы весь мир перекроил, в жизни так не попадал, а тут… И до сих пор ничего не изменилось. Ничего. Готов ли я силой взять то, что хочу? Знаю, что лучше не надо. Не связываться. Не связываться… Когда цена вопроса измеряется лишь в количестве нулей – это одно. А внутренние порезы, которые не удается ни замазать, ни вылечить – совсем другое. Не лезть бы мне к ней снова. Вообще не соваться. Разобраться с Филатовым можно было бы и без нее. Торчать у нее в кабинете, наслаждаясь нашей перепалкой, было необязательным вдвойне. Но я, просыпаясь утром, как одержимый собирался и мчался туда, где она. Выдержка потихоньку начала сдавать. Хоть ее иголки остры, как и раньше, но жалят намного менее болезненно, чем внутренние кинжалы издевательских воспоминаний.

Секс? Нет, мне нужен не просто грубый перетрах с ней. Хочу раствориться в ее нежности вновь, в ее ласке. Я знаю, какой она может быть сексуальной, инициативной, такой отзывчивой и чувственной. Блядь. Зачем я суюсь к ней опять. Я же еле в себя пришел тогда. На кой хрен оно мне надо?!

Мокрый нос упирается в ладонь, заставляя меня опустить глаза.

– Привет, Чарли, – словно со стороны слышу собственный голос.

В ответ раздаётся дружелюбный лай.

– Хочешь прогуляться? Можем сегодня в гости съездить. Если нас, конечно, пригласят.

Что ну о-оочень маловероятно.

Чарли шутливо рычит. И кладёт морду мне на колено. А я слегка морщусь: после собаки всегда остается шерсть на одежде. И это дико бесит. Но этого мелкого засранца я бы не променял ни на какого другого. Ласково касаюсь шерсти, ощущая ее мягкость, постукиваю питомца по холке, а пёс, извернувшись, успевает лизнуть руку. Он всегда меня ждёт. У него ко мне какая-то слепая необъяснимая любовь. То ли это благодарность. То ли еще что-то.

Чарли снова гавкает, усаживаясь передо мной, гордо вскидывая голову, навострив уши.

– Ну да. Я тоже думаю, что хрен нам, а не приглашение.

Чарли опять мне поддакивает. Он всегда очень тонко улавливает мой настрой.

Появился пёс у меня случайно.

Я всю жизнь хотел большую породистую собаку. Овчарку. Или добермана. Или даже амстафа. Крепкого такого. Мощного. Грозного, сильного. И уже почти решился завести гиганта, постарался свыкнуться с мыслью, что теперь подолгу отсутствовать дома не смогу. Собака – это был для меня серьёзный шаг. В тот день я ехал в питомник, где разводили доберманов. Хотел поговорить с владельцем, задать интересующие вопросы. Наше знакомство с Чарли вышло хреновым, на самом деле. Хозяину он был не нужен, и мужик просто положил щенка в большую картонную коробку и выкинул на обочину. Мне это показалось подозрительным. Какой черт меня дернул сказать водителю тормознуть и проверить содержимое коробки, я до сих пор не понял. Но как только заглянул внутрь, ноющее чувство вспыхнуло и начало нарастать. Чарли совсем мелкий был. Слабый. Голодный. И он почти околел. Зима началась рано, снег выпал уже в ноябре, на улице холодрыга, пронизывающий ветер. Щенок почти не двигался и мог только жалобно пищать, беспомощно тыкаясь носом в картон.

Пришлось расстегнуть куртку и посадить мальца к себе поближе. Он так и скулил всю дорогу. Сильно дрожал. Я пока домой ехал, только одно желание было – удушить того мужика голыми руками.

Посещение питомника я отменил. Денек наблюдал за Чарли: думал не выживет. Потом вызвал ветеринара. Он сказал, что нужно делать. Еще сказал, щенок похож на лайку, но пока слишком мал и сложно сориентироваться. Желательно проконсультироваться с заводчиком. Через какое-то время я так и сделал. Да, действительно. Оказалось, Чарли – русско-европейская лайка. Они очень подвижные, и лучше их в квартире не держать. Да и я, честно говоря, охотничью себе-то не хотел. Но… в итоге привязался к этому шустрику. Каждый раз на него смотрел и реально умилялся его окрасу. Чарли весь чёрный, а кончик хвоста, носки и грудь – белые. Но самое прикольное другое: его морда разделена чётко посередине. Справа – чёрный цвет, слева – белый.

Вот так мы с ним и подружились. С зимы он заметно подрос, но все равно ещё мелкий и любит дурачиться. А ещё он любит детей и быть в центре внимания.

Странное назойливое желание познакомить сына Кристины и Чарли не даёт покоя. Мне кажется, пацан обрадуется, а Чарли залижет его до смеху. Может, малец немного оживится. В тот день, когда он заболел, ему было очень плохо. Это, конечно, не мое дело, и Кристина скорее пошлёт меня в жопу, чем согласится побыть лишние пять минут в моей компании, но навязчивая идея не покидает. А я редко спрашиваю чье-либо разрешение.

Ладонью ощущаю неожиданную вибрацию. Опускаю взгляд на экран. Петарда взрывается внутри.

Крис: «Мы с сыном гуляем, пусть хоть воздухом подышит, может, повеселеет немного».

Жаль мальца. Когда я его видел, выглядел он, конечно, отвратительно. Кстати, я, конечно, не рассмотрел особо, но мне показалось, что на Кристину он мало похож. Мысли об отце ребенка я старательно от себя отодвигаю, сорвусь же ненароком.