Её уже то и дело, якобы, невзначай, знакомили с различными «хорошими партиями», но сердце не лежало ни к одному. Эли знала, что предложений могло быть в разы больше, но отец не спешил, отвергая все прямые попытки сводничества со стороны потенциальных сватов.

«Она еще совсем ребенок!»– звучало безапелляционно на большинство заходов в отношении ее руки и сердца.

Элисса выдыхала с облегчением. Она и правда была не готова к тому, чтобы почувствовать себя женщиной во всех смыслах этого слова. Даже представить было сложно, что она способна влюбиться, что способна вот так же, как Моника, не спать ночами и думать нон-стопом о каком-то нелепом объекте обожания. Правда, у подруги этот самый «объект обожания» сменялся чаще, чем любимая пара лодочек.

Элисса могла бы долго спорить с Моникой о многих вопросах экзистенциальности, но в одном отказать подруге было нельзя- она обладала удивительной взрослой мудростью, немного циничной и жесткой, не всегда приглядной, но от этого всё более ценной. При всей своей смелости и даже немного распущенности она была достойной уважения девушкой. Блестящая студентка, дочь известного политика-революционера, вынужденного эмигрировать из Бразилии из опасения политических репрессий. Сначала у нее были страхи, что с ней общаться тоже будет запрещено, но на удивление родители не стали лютовать настолько сильно, ограничившись предупреждением, чтобы Эли не участвовала в загулах подруги. Более того, учившийся по стопам отца в Англии старший брат Эли, Шериф, при заездах к сестре недвусмысленно делал знаки внимания красивой подруге Эли. Та с удовольствием их принимала, заливаясь краской и гордостью. Еще бы, сам принц, поимевший полмира…

В коридоре раздался громкий писк домофона, ознаменовавший приход еще одной их подруги- Фатимы.

–Ну, наконец-то, -раздался веселый голос Моники, которая, правда, тут же поменяла тон, стоило ей увидеть третью подругу,– что? Вы сговорились или это какой-то флеш моб? Что за унылый черный цвет? Или мы все-таки на похороны?

Элисса хмыкнула, когда увидела на подруге- сирийке тоже черное платье похожего силуэта и классические туфли. Без сомнения, девушка отдала предпочтение такому стилю по тем же соображениям, что и сама Эли. Фатима перевелась в их университет из Дамаска два года назад и попала в их группу. Дочь одного из министров, она быстро сдружилась с Элиссой, которая сама была на четверть сирийкой по матери. Иногда девушка даже подозревала, что ее появление в группе было неслучайным и даже видела в этом руку отцовской заботы.

Вообще, оглядываясь на несколько лет назад, трудно было предположить, что изначально их дружба была скорее вынужденной мерой.

Вернувшись в Париж после того непростого разговора с отцом, Элисса не стала ходить вокруг да около, избегая Тарика, и выложила ему все как есть.

Друг все понял. Тарик вообще был одним из самых чутких и понимающих людей, которых она когда-либо встречала в жизни.

–Это была моя ошибка, Эли… Что я потащил тебя к себе домой, что ты… Все время думаю о том, что тебе пришлось увидеть…

–Все нормально, Тарик, забудь, честно… У меня ведь есть старший брат, собирающийся поиметь весь мир. Меня мало чем можно удивить. Нам всем уже не первый год приходится краснеть от выходок Шерифа, – они переглянулись и улыбнулись, но печально. Каждый отдавал себе отчет, что как было, уже не будет. Отец четко обозначил ей красные линии.

–Знаешь, о чем я подумал,– вдруг воскликнул Тарик,– я ведь правильно понимаю, что претензия лишь в том, чтобы мы общались тет- а-тет?

Элисса молча кивнула, пытаясь догадаться, что задумал друг.

–Не думаю, что твой отец станет сильно против, если ты будешь общаться с тесной, дружной компанией своих одногруппников. Я имею в виду и девочек, и мальчиков… Это нормально. Так всегда бывает, даже если университет в Дубае…

–Ты прав, но… Едва ли нашу группу можно назвать дружной…

За несколько месяцев учебы Элисса перекинулась с большинством из них от силы десятком фраз.

–Предоставь это мне…

Она не знала, как так получилось у скромного, замкнутого Тарика. Может быть, дело было в его яркой внешности и флере загадочности, которая нет-нет, да притягивала к себе ребят попроще. Так или иначе, спустя пару-тройку месяцев ему действительно деликатно и осторожно удалось сколотить хорошую группу друзей и единомышленников из сверстников. Придраться к такому формату общения на родине Элиссы уже не могли, тем более, что она избегала выходов, которые могли бы бросить тень на ее репутацию, а общалась с ребятами только в «благопристойное время».

К такому удалось отнести и сегодняшнее мероприятие, на котором, как ей успели сообщить в деканате, собирались отметить знаком отличия ее и Фатиму как особо преуспевших в исторических дебатах на последнем международном образовательном симпозиуме.

– Забавно, что мы с тобой даже прически сделали похожие,– улыбнулась тихая Фатима Элиссе,– я, конечно, на твоем фоне выгляжу как дохлая швабра… Но… против природы не попрешь…

–Не придумывай, ты классная!-возразила Эли, приобняв подружку.

Фатима, конечно, объективно уступала в красоте дубайской принцессе, но Элисса этого и правда не видела. Говорят, по-настоящему красивые люди не замечают недостатков других.

–Ну что, старушки, в путь? Повеселимся?– вклинилась между двумя девушками Моника,– ну, вернее, повеселюсь я, а вы будете и дальше нести свои скучные роли примерных дочерей арабского мира…

–Пойдем уже, развратница!-хмыкнула Элисса в ответ, закидывая в сумку мобильный и случайно нажимая на нем беззвучный режим…

Знала бы она тогда, что будет стоить ей эта нелепая неосторожность…

Вечер был в самом разгаре и уже успел потерять свою томность. Элисса в очередной раз напряженно переступила с ноги на ногу, крепко сжимая в руках холодный бокал с минералкой. Так называемая «официальная часть» их институтского бала завершилась. Грамоты были вручены, громкие слова напутствия в адрес студентов произнесены. Преподаватели оперативно ретировались и… началось то, что каждый из вас хоть раз в жизни да видел в типичном европейском или американском фильме про отвязную студенческую жизнь. Эли оглядывалась по сторонам и невольно ловила себя на мысли, что стала частью именно такой мизансцены…

Музыка все громче, крики разгоряченных студентов, пронесших литры алкоголя в зал в упаковках из-под апельсинового сока, глубокие поцелуи, горячие объятия в стиле «грязных танцев»… Не то, чтобы она сейчас смотрела на какое-то уж совсем неприглядное сумасшествие. По крайней мере, половых актов на глазах у всех здесь не было. Пока… Просто вся эта атмосфера давила. Она не хотела быть частью этого действия, не могла поймать общей волны веселья и эйфории. А еще смущали то и дело подваливавшие под видом «заботливых и приветливых кавалеров» однокурсники, уточняющие, не принести ли ей что-то покрепче, почему она не хочет потанцевать со всеми и, наконец, расслабиться и вообще, все ли у нее нормально… Нет, нормально не было, но Эли предпочитала вымученно улыбаться, отрицательно качая головой.

Моника ожидаемо растворилась в этом безудержном коктейле веселья, Тарик тоже невесть куда пропал… Элисса в очередной раз напряженно оглядела помещение, погруженное во мрак, ритмично освещаемое неоновыми вспышками светомузыки. Необъяснимое внутреннее беспокойство нарастало, уже переходя почти в панику. Что-то было не так, а что, девушка пока понять не могла. В очередной раз посмотрела на наручные часы. Уже почти десять вечера. Самое время ретироваться. Надо только найти Фатиму, тоже куда-то запропастившуюся, что было странно вдвойне, потому что едва ли еще более скромной и зажатой девушке, чем сама Эли, было, что здесь делать. Элисса в очередной раз оглядела зал в поисках знакомого силуэта Фатимы. Бесполезное действие – в этой толпе беснующихся невозможно было кого-то увидеть.

–Эли, все нормально?– раздался на ухо знакомый голос.