Жнец еще немного полежал с закрытыми глазами, балансируя на грани сна и яви и пытаясь понять, что же ему мешает снова уснуть. Какое-то навязчивое чувство на самом краю восприятия, будто легкий, едва различимый зуд где-то внутри. И тут до него дошло: зверски хотелось курить. Когда он вообще в последний раз брал в руки сигареты? И куда дел пачку? Кажется, оставил на стойке, когда Янка промывала ему рану на скуле. Надо бы забрать. И покурить. Смерть с никотиновой зависимостью. Глупее не придумаешь, конечно. Тод облизнул пересохшие губы и не сдержал тихий смешок. Ребра тут же отозвались болью. Правда, уже не такой резкой, как вечером. И мерзкий скрежет костей пропал. Значит Янка его и правда лечила. Какая же она у него умница. Он не удержался и легонько чмокнул ее в макушку. Янка неразборчиво пробормотала что-то во сне.

Можно было и дальше валяться в постели, чувствуя рядом тепло любимой женщины, однако стоило закончить одно неприятное дельце. И чем быстрее, тем лучше. Дельце, которое по силам только ему – Смерти собственной персоной. Единственному и неповторимому Бледному Всаднику. Если он не сделает хотя бы это, то уж точно никогда себя не простит.

Он осторожно встал, бережно переложив Янкину руку на опустевшую подушку. Она тут же вцепилась в него мертвой хваткой.

– Ты куда? – сонно пробормотала его богиня, не открывая глаз. – Не уходи.

– Скоро вернусь, – он погладил ее по голове.

– И только попробуй не вернуться, – Янка разжала пальцы и свернулась калачиком. – Я тебя найду и голову тебе оторву. Про богомолов слыхал?

– Спи, богомолушка, – улыбнулся он. – Никуда я от тебя не денусь.

В баре обнаружился Ян. Слегка помятый и непривычно растрепанный. В мятой рубашке, с кое-как собранными волосами и щетиной на щеках. Похоже, демиург так и не ложился. Неудивительно, что в баре царил бардак, а на двери висела табличка «Закрыто».

– Ты хоть спал вообще? – спросил Тод, обретя вожделенные сигареты и с наслаждением закуривая.

– Подремал пару часов на диване в подсобке. – Ян возился у кофе-машины, забивая свежемолотый кофе в холдер. – Кое-кто занял мою кровать. Кофе хочешь?

– Не откажусь. Можно просто двойной эспрессо без изысков, – он докурил и сразу же достал вторую сигарету. – Извини, что отобрал у тебя койко-место.

– Извинения приняты, – Ян поставил перед ним чашечку с дымящейся черной жижей. – Хотя я бы все равно не стал спать в одной постели с Яной. Если честно, я думал, вы только к вечеру соизволите проснуться. Ты куда намылился в такую рань?

– Пообщаться с семьей, – он залпом проглотил кофе и в пыль растер в пепельнице окурок. – Нужно прояснить наши взаимоотношения раз и навсегда.

– И ты пойдешь к ним один? – Ян недоверчиво поднял бровь. – Тебе прошлого раза не хватило?

– Без моего согласия они мне ничего не сделают. Как минимум, я на это надеюсь. В любом случае, нужно хотя бы попробовать, иначе я окончательно в себе разочаруюсь. Я и так наворотил дел, за которые меня стоило бы не кофе поить, а прибить медленно и мучительно.

– Как сказал один наш знакомый заклинатель духов, к сожалению уже покойный, мы все совершаем ошибки, о которых потом жалеем всю жизнь. Не ты первый, не ты последний. Так что не смей себя грызть и не вздумай решить, что не достоин Яны. Оставь это право за ней.

– Значит Шаман мертв, – Тод покрутил в пальцах незажженную третью сигарету. – Жаль. Что случилось?

Ему и правда было жаль старика. Жнец помнил Шамана еще совсем юным. Как и его учителя и тех, кто был до него. Все шаманы старались дружить с высшими силами, а один не в меру дружелюбный подсадил Тода на иглу лет триста назад. Все они были его клиентами. Кроме этого. Интересно, на что старик променял тихую смерть во сне?

– Пожертвовал собой, спасая ученика, – Ян налил себе чашку эспрессо и проглотил, как горькое лекарство. – Так что Город временно остался без Шамана. И ты тоже. Надеюсь, ты сможешь обойтись без него какое-то время.

– Старик все рассказал?

– Нет. Сказал, что это только твое дело. А я не считаю нужным лезть к тебе в душу. Мы не настолько близки. Ты взрослый мальчик и сам в состоянии решать, что тебе нужно.

– Кажется, это мне больше не нужно.

– Тебе виднее. Кстати, как долго ты ходил с клеймом договора?

– Почти две недели.

– И молчал. Похоже, насчет взрослости я поторопился. Почему ты ничего не сказал нам? Я бы легко тебя от него избавил.

– Не хотел вас втягивать. Думал, что сам разберусь. Если честно, надеялся, что Шаман не соврал и начальству сейчас не до моих проступков.

– Думал он, – буркнул Ян. – Тоже мне мыслитель. Ты уж постарайся больше так не делать. Семья для того и нужна, чтобы друг другу помогать. А мы, вроде как, одна семья. И вообще хорошенько запомни то, что я тебе скажу, – Ян выпрямился и грозно скрестил на груди руки. – Если ты еще раз обидишь Яну, сломанными ребрами не отделаешься. Даже если умудришься сдохнуть, чем безусловно ее расстроишь, я достану тебя из любой преисподней и лично оторву тебе голову.

– Придется встать в очередь, – ухмыльнулся жнец. – Перед тобой будет Янка. Видимо, желание меня обезглавить у вас семейное. Кстати, о семье. Ты случайно не знаешь, где Оле?

– Убежал сразу после вашего ухода. Выпил кофе и умчался в ночь. Сказал, что ему нужно срочно переодеться и бежать исправлять последствия его выходки. Что он и так засиделся.

– Так и знал, что он только и ждет, когда я отвернусь, – вздохнул Тод. – Оле пытался убедить меня отпустить его, как только очухался. Но я решил, что ему нужно хоть немного выдохнуть. Кошмары рассеялись когда он пришел в себя, так что хуже уже не стало бы. Но он считает, что должен хоть как-то улучшить психическое состояние горожан. Раз уж сам довел их до паники.

– Видимо, у вас семейное неумение прощать себя за ошибки. Поумерили бы вы свой юношеский максимализм.

– Не получится. У Оле так уж точно. Таким уж он уродился: вечный подросток с завышенными требованиями к себе и безграничной привязанностью ко мне. Его не изменить. Разве что он сам этого захочет.

– С ним точно все будет в порядке?

В ответ жнец лишь кивнул, поблагодарил за кофе и направился к выходу, спиной чувствуя непривычно тяжелый взгляд Яна. Что-то в демиурге изменилось. И дело было не в отделении от Янки. Он стал холоднее и жестче. Интересно, чем Ян его вчера так саданул? От удара голыми руками чары бы не развеялись. Тут явно была какая-то магия. Нужно будет потом спросить. Но сначала он закончит с делами.

Отель, где поселились его так называемые сестры и брат, поражал безвкусной роскошью. Мрамор, лепнина, ковры, мебель в стиле барокко, пасторальные пейзажи на стенах, хрустальные люстры. На пустой парковке у входа красовались красный «Хаммер» Войны и черный «Бентли» Голода. Рядом с ними байк Смерти смотрелся мягко говоря скромно. В коридоре Тода встретил рыжий Жнец в военной форме, дежуривший у двери «семейного» люкса. Все как всегда. Война не считала своего прихвостня равным и ему была уготована роль лакея. Увидев его, рыжий сначала ехидно улыбнулся. Но улыбка сползла с конопатого лица, когда их взгляды пересеклись. Жнец уставился на Тода с немым вопросом «Как?» и попытался преградить путь к двери.

– Отойди. И не мешай. Иначе распылю на атомы. Ты мне никогда не нравился.

Рыжий испуганно попятился. Видимо, было во взгляде и голосе Смерти что-то, что заставляло поверить: распылит и не поморщится. Тод едва заметно ухмыльнулся и распахнул дверь номера.

– Братик, ты вернулся! – Чума отшвырнула в сторону девчачий журнал, который листала с ногами сидя в кресле, и вскочила навстречу Смерти.

– Сядь на место, – сухо бросил он, даже не повышая голоса.

Чума озадаченно замерла, склонила голову набок и вопросительно прищурилась. На ее кукольном личике не осталось и следа бурных девичьих эмоций. Война, сидевшая в соседнем кресле, оторвалась от полировки ногтей и смерила Тода любопытным взглядом золотистых глаз. Всадники расположились в гостиной номера в мягких креслах вокруг журнального столика. Война в центре, справа от нее Чума, слева – Голод. Живописная компания, ничего не скажешь. Компания, в которой он всегда чувствовал себя лишним.