– Где мои вещи? – спросил он, усаживаясь прямо на стол, чтобы держать всю компашку в поле зрения, и сложив руки на рукоятке зонта.
– Ну надо же, – вздохнула Война – как быстро ты вернулся в чувства. Наверняка не обошлось без посторонней помощи. Кто это тебя так разукрасил? Неужели твоя мятежная богиня распускает руки?
За ночь рана на скуле зарубцевалась, утром Тод отодрал наклеенный Янкой пластырь и свежий шрам вызывающе алел на бледной коже.
– Это вас не касается. Я пришел забрать свои вещи и попросить вас больше не лезть в мою жизнь. А лучше всего вообще не попадаться мне на глаза. Иначе я за себя не отвечаю. Уезжайте из Города и больше здесь не появляйтесь.
– Зачем ты так, братик? – Чума снова натянула маску любящей младшей сестры. – Мы же одна семья!
– Моя семья это мой единственный брат Оле, моя любимая женщина и ее вторая половина, – он уверенно смотрел в черные глаза Чумы. – А вы лишь кучка маньяков, одержимых желанием уничтожить род людской. И чем они вам так не угодили?
– И ты еще спрашиваешь? – искренне удивилась Война, кокетливым жестом убрав за ухо прядку кроваво-красных волос. – Да они же совсем от рук отбились! Посмотри на них! Человечество зашло в тупик. Они топчутся на месте, променяв мечту о покорении космоса на смартфоны и виртуальную реальность. Они спасают обреченных, называя это гуманизмом, и не способны принять законы эволюции. Они борются за толерантность, но не готовы терпеть тех, кто не разделяет их мнение. Они не доверяют собственным лидерам, откровенно поддерживают врагов, называя это свободой слова и демократией. Да они вообще ничему не верят! Если завтра на Землю рухнет метеорит, половина не поверит в его существование, а другая обвинит во всем заговор тайного правительства или пришельцев. И это не считая тех, кто решит извлечь из этого выгоду, наплевав на всех. Хотя таких и без метеоритов полно. Я уже не помню, когда последний раз отдыхала. Задергали своими бесконечными разборками. То ресурсы делят, то территорию, то бодаются из-за какой-нибудь глупости. А что они творят с планетой, с экологией, с природой? Человечество обречено. И мы лишь хотим прервать его агонию. Разве это не милосердно?
– Даже если это и так, – жнец обвел собравшихся тяжелым взглядом, – даже если человечество действительно заслуживает смерти, это решать не тебе. И не мне. И даже не нам четверым вместе. Они имеют право сами вершить свою судьбу. Даже если их действия приведут к вымиранию вида или уничтожению планеты, что вряд ли. Мы не должны в это вмешиваться. И уж тем более, не имеем права ускорять процесс.
– А разве не для этого мы созданы? – вмешалась Чума. – Разве Всадники Апокалипсиса не должны устроить человечеству перезагрузку, когда посчитают, что время пришло?
– Мне похрену, кто и для чего нас создал. Но пока я возглавляю нашу веселую компашку, этого не будет. Считайте, что люди под моей защитой. И если кого-то наверху такая ситуация не устраивает, пусть скажет мне об этом лично, а не через вас. Желающие меня сместить, могут попробовать хоть прямо сейчас.
Ну да, так и есть. Смерть не просто один из Всадников. Он главный из них. Первая и самая неотвратимая из сил разрушения. Если войну, чуму и голод еще можно победить, то от смерти не уйти никому. И даже этим троим вместе взятым в бою против него не выстоять. Теперь он это помнил. Помнил, как осознал себя вместе с появлением на свет первого человека, как встретил сначала Голод, потом Войну и наконец Чуму, как они менялись и развивались по мере развития человечества и постепенно постигали свое предназначение. И как он разбил себя на осколки, создав жнецов. Разных, для разных целей. Теперь он помнил, почему сам стал таким, какой есть сейчас. И откуда взялся Оле. Заклятие отобрало у него чувства, зато вернуло память.
– Я начинаю жалеть, что мы вернули тебе память о себе, – нахмурилась Война. – Ты стал неуправляемым. А так хорошо все шло. И все бы получилось, если бы не вмешался этот несносный божок. Интересно, как ты запоешь, когда они с тобой наиграются?
– Так вот кто вдолбил Шаману эту идею. – Тод тяжело вздохнул и невольно поморщился от тупой боли в ребрах. – Если такое произойдет, это будут мои проблемы. И они коснуться только меня, а не всего человечества. А если кто-то из вас навредит моим близким, я лично вас уничтожу. И пусть потом меня наказывают, если посчитают нужным. Мне будет уже плевать. Возражения есть?
Он внимательно посмотрел на каждого всадника, остановившись на Голоде. Тот молча сидел в кресле, невозмутимо почитывая свежий номер «Форбс». Грузный чернокожий мужчина лет пятидесяти на вид. Как всегда, безупречный черный деловой костюм, черная рубашка, черный галстук, начищенные до блеска черные туфли, блестящая лысина и гладко выбритое лицо.
– Что? – Голод поднял на жнеца безразличный взгляд глубоко запавших светло-серых глаз. – Мне все равно. Куда все, туда и я. Как по мне, люди и без нашей помощи отлично справляются. Новости почитай, если не веришь.
– Жалкий трус! – рявкнула Война и в ее холеных руках сверкнул меч. – Выходит, только у меня здесь есть яйца?
Она вскочила с кресла, босая, в красной шелковой пижаме, с распущенными волосами. Полуторник смотрелся неуместно в руках этой роскошной ухоженной женщины, такой обманчиво хрупкой на вид. Она замахнулась и жнецу пришлось рухнуть спиной на стол, чтобы увернуться от удара. Хорошо хоть зонт уже был в руке. Он подставил его под лезвие меча, от удара разлетелись искры. По правде говоря, Тод надеялся на мирный исход переговоров – драться в таком состоянии было не лучшей идеей. Но Война, как всегда, решила оставить за собой последнее слово. Сцепив зубы и стараясь не выдать своей слабости, он оттолкнул женщину и вскочил со стола. Столик отлетел в сторону, отправленный в полет метким ударом босой ноги с ярко-красным педикюром. Получилось что-то вроде ристалища в окружении кресел.
– Дерись как подобает, а не отмахивайся от меня зонтиком! – прорычала Война, замахиваясь мечом.
Как же Смерти не хотелось менять форму оружия! Он не умел пользоваться мечом, а коса требовала размаха и больше свободного пространства. Они просто разнесут весь номер к хренам собачьим! Война нападала грубо и прямолинейно. По-другому она просто не умела. Он уворачивался, при каждом движении получая приветы от сломанных ребер. На четвертом или пятом увороте снова заскрежетали кости. К тому же из-за повязки было тяжело дышать. Чума забралась в кресло с ногами, закрыла лицо руками и громко верещала на высокой ноте. Голод просто отодвинулся подальше вместе с креслом, отложив журнал. Распахнулась дверь, рыжий жнец хотел вмешаться в драку, но был послан в два голоса и ретировался, закрыв за собой дверь. Теперь, как минимум, сюда не вломится персонал отеля. Меч Войны свистел у Тода перед лицом. Кажется, она пыталась тупо и безыдейно отрубить ему голову. Он неуклюже отбивался зонтиком с каждым движением теряя самообладание и покрываясь холодным потом от боли и усталости. Ян был прав – он идиот, что сунулся сюда сейчас и в одиночку. Несмотря на кажущуюся хрупкость и неумелость, Война была сильным и выносливым бойцом. И выглядела жутко: растрепанные волосы, вздувшиеся вены на руках и шее, перекошенное яростью лицо, горящие глаза. Хорошо, хоть пена с клыков не капала.
Однако, сила не всегда решает исход битвы. Особенно битвы со Смертью. Очередной удар нашел свою цель. Зонт выпал из онемевшей руки. Тод зашипел, когда меч обрушился на правое плечо, рассекая ключицу, и застрял в кости. А потом схватил Войну за руки, пытавшиеся вырвать лезвие из его плоти, и улыбнулся самой милой из своих улыбок. Презрительное недоумение на лице женщины сменилось ужасом, когда она поняла, что он делает. А он продолжал улыбаться, вытягивая из нее жизненную силу. Кожа Войны покрывалась морщинами, волосы седели, тело увядало. Вскоре ее руки ослабли и меч выпал из мгновенно затянувшейся раны на плече – остался только свежий рубец на коже и окровавленный разрез на одежде. Ребра тоже срослись. Тод отпустил постаревшую лет на пятьдесят женщину и та обессилено рухнула на колени. Посмотрела на свои руки и жалобно, отчаянно завыла. Похоже, она поняла, что произошло. Жуткая, бесчеловечная способность отнимать чужую жизнь, чтобы подлечить себя. Способность, которой он никогда до этого не пользовался и считал, что никогда не воспользуется. Ему стало противно, захотелось срочно помыться или хотя бы вымыть руки. Вместо этого жнец аккуратно поднял меч и положил его в пустое кресло. Пошевелил правой рукой, проверяя работоспособность плечевого сустава и мышц, поднял с пола зонт.
