Опешив от её наглости, он резко встал с кресла, требовательно вскинул ладонь, только открыл рот, чтобы приказать ей выйти, но девушка затараторила скороговоркой:

– Я несколько лет мечтала работать в этом холдинге, а когда меня взяли сюда на испытательный срок, то целую неделю не могла поверить, что среди нескольких десятков кандидатов на эту должность выбрали именно меня. Потом изо дня в день доказывала вам, что я ответственный и надёжный сотрудник, на которого всегда можно положиться. Например, спасти важный контракт с Американцем, привезти на дом документы, подать стакан воды, когда плохо, и…

Кирилл напрягся, решив, что сейчас она озвучит то, что было после стакана воды, но она молча просверлила его взглядом.

– А вы уволили меня, обвинив во лжи, ― её глаза наполнились слезами, подбородок задрожал. ― И оставили один на один с проблемой, которая вас тоже напрямую касается…

В кабинете царила гробовая тишина. Все члены совета директоров переводили взгляд с Кирилла на девушку и обратно.

– Знаете, ещё до недавних пор вы были для меня идеалом во всём, ― продолжила она, вытерев лицо рукавом пальто. ― Я всем ставила вас в пример, пересматривала ваши тренинги, восхищалась вами и как начальником и как мужчиной, а теперь…

Девушка разочарованно посмотрела на Кирилла и горько усмехнулась.

– А теперь поняла, как сильно ошибалась. Оказывается, вы просто-напросто трус, который не умеет отвечать за свои поступки, и которого так легко обвести вокруг пальца. Правда, Марина? ― выкрикнула она, посмотрев в сторону приёмной и, не получив ответ, развела руками. ― Не отвечает. Наверное, уже забыла, как подставила меня в ярославском ресторане или занята своими ногтями.

В приёмной послышался какой-то шорох, затем хлопнул ящик стола. Это отвлекло всех на пару секунду, затем Кирилл снова устремил взгляд на девушку и встретился с её мокрыми глазами.

– Очень надеюсь, что мы больше никогда в жизни не увидимся с вами, Кирилл Олегович, ― напоследок сказала она, и, не обращая внимания на удивлённые взгляды людей, вышла из кабинета.

Стоя у окна и глядя на столицу с высоты восемнадцатого этажа, Кирилл поймал себя на мысли, что ещё никто не смел с ним разговаривать в подобном тоне. Да ещё и прилюдно.

– Даже любопытно стало, чем же ты её так сильно обидел, ― раздался за спиной голос зама.

Развернувшись, Кирилл набрал полную грудь воздуха, затем надул щёки, медленно выпустил струю воздуха и устало сел в кресло.

– Переспал я с ней, Михалыч, ― сказал он. ― А она пришла пару дней назад и заявила, что беременна.

– Подожди, подожди, ― словно не веря услышанному, нахмурился Михалыч и, наклонившись к Кириллу, переспросил: ― С кем с кем ты переспал? С этой девушкой в очках, я ничего не путаю?

– Не путаешь! ― раздражённо рявкнул Кирилл. ― Давай я сейчас не буду вдаваться в подробности, ладно? Речь не о том, как она выглядит и почему я переспал с ней, а о том, что всё это мне уже осточертело. Какая она по счёту? Десятая? Пятнадцатая? Почему каждая, кто оказывается со мной в одной постели через какое-то время приносит то тест, то справку от гинеколога, то снимок с УЗИ? Они правда думают, что я идиот, который способен снова на это повестись?

Кирилл вспомнил, как три с половиной года назад девушка, с которой он закрутил роман, сообщила, что ждёт от него ребёнка и сразу дала понять, что собирается рожать. Всё было очень убедительно: положительный тест, совместный поход к гинекологу, который подтвердил беременность, потом её долгий и мучительный токсикоз.

Кирилл не собирался на ней жениться, но и настаивать на аборте тоже не стал ― в конце концов она вправе была сама решать, как правильно поступить, а он со своей стороны пообещал, что этот ребёнок не будет ни в чём нуждаться.

Кириллу оставалось поставить каких-то пару подписей, чтобы купить для неё и будущего ребёнка квартиру в новостройке, но… он узнал, что она его обманула.

Девушки, с которыми переспал Горячев, присылали ему в сообщениях тесты с двумя полосками, угрожали судами и алиментами, а одна мадам из религиозной семьи открытым текстом требовала жениться на ней, чтобы ребёнок родился в браке.

Но парадокс в том, что ещё ни один ребёнок так и не появился на свет. А девушки, как только понимали, что Кирилл не ведётся на подобные провокации, стремительно исчезали из его жизни.

– Но эта выглядела очень даже убедительно, ― заметил Михалыч.

– Пусть возьмёт с полки Оскар, ― открыв папку с важными документами, хмыкнул Кирилл, ничуть не сомневаясь, что перед ним выступала очередная актриса.

С виду он казался невозмутимым, но стоило только вспомнить, что наговорила ему эта девица, под белой рубашкой начинали энергично передёргиваться мышцы.

«Трус, значит, ― усмехнулся он и нервным движением руки расписался на одной из бумаг. ― Я тоже очень надеюсь, что мы никогда больше не увидимся с этой ненормальной».

Ангелина

В прошлый раз, когда Геля стояла перед Горячевым и, сжимая в руке тесты, говорила о беременности, то чувствовала себя так стыдливо, словно её обнажёнными снимками были оклеены стены его кабинета.

Она прекрасно знала, что ни в чём не виновата перед ним, просто его сумасшедшая энергетика и его напор заставили её вместо уверенных слов мямлить, как будто рот был набит кашей.

Но сегодня она сумела сказать ему в лицо всё, что накопилось за эти три дня.

Мужчина, который столько лет сводил её с ума, с которым она в мечтах побывала и в загсе, и в медовом месяце, и на совместных родах, в одночасье превратился в жалкое существо.

Желание быть с ним отбило на раз.

Он, видите ли, никогда ни в чём не ошибался! И даже после выпитой бутылки виски всё прекрасно помнил: и как надел презерватив, и как снял его.

«Безупречная память! ― усмехнулась Геля, сидя в вагоне метро и, посмотрев на свой живот, прерывисто вздохнула. ― А мне что теперь делать?»

Геля понимала, что в одиночку растить ребёнка будет нелегко.

«Ну, допустим, ― рассуждала она, ― вернусь в Ногинск, попробую устроиться на работу, поработаю до декретного отпуска, потом рожу и… ― перед глазами замелькали подгузники, детская одежда, коляска, кроватка, погремушки. ― Боже мой, столько всего нужно… ― мысленно простонала она, подойдя к двери. ― Разве я справлюсь?..»

В голову лезли ужасные мысли о том, что не хватит денег на одежду и продукты, что если ребёнок заболеет, то даже некого будет отправить в аптеку.

«Я же буду у него совсем одна. А что, если со мной что-то случится?» ― запаниковала Геля.

Через пять минут она вышла на улицу, в лёгкие тут же хлынул холодный воздух, а лицо стало мокрым от проливного дождя.

«Ну а если я сделаю аборт, то разве смогу себе это простить?.. Разве не буду всю жизнь винить себя, что не дала ему шанс появиться на свет?.. ― терзала себя мыслями Геля. ― Ну, в конце концов, карьера же никуда не денется, верно? И столица тоже подождёт. У меня есть крыша над головой, есть образование, я молодая, здоровая! Так неужели не справлюсь с собственным ребёнком?»

Сунув руки в карманы пальто, прижала ладони к животу и вымучено улыбнулась:

«Ты же не виноват, что всё так вышло… ― шмыгнула носом и только сейчас опомнилась, что нужно достать из сумочки зонтик. ― Да, твой отец сволочь, но это вовсе не значит, что из-за него я должна от тебя отказаться, так ведь?»

По щекам скатились слёзы, изо рта вырвался всхлип, затем еще один.

– Я рожу тебя и стану мамой! ― гнусаво пропищала она, скрывая лицо под зонтиком. ― Ты же не просто так дан мне, верно? И вообще, знаешь что? ― Геля шмыгнула носом, быстро вытерла лицо рукавом пальто и решительно вздёрнула голову. ― Я сделаю тебя счастливым! Будь уверен, что ты никогда… никогда-никогда не пожалеешь, что родился на свет!

Четыре года спустя

Город Ногинск

Ангелина

– Дарья! ― выкрикнула Геля, быстро идя за ней по детской площадке. ― Мне же за тобой не угнаться!