Это уж точно. Особенно тебе. Как в игре «Супер-Марио», если помните такую. Когда усатый человечек в смешном синем комбинезоне и нелепой красной кепке упирался в стену и просто переставлял ноги на месте, имитируя движение.

–Али, давай без громких фраз. Все нормально… Мы действительно превысили лимит Отмерянного нам времени. И ты действительно должен браться за ум. Доводы старшего брата справедливы. Положение при власти семейства Макдиси в Эмиратах неустойчиво. Брак родного брата правителя на добропорядочной девушке из враждующего бедуинского клана укрепит ваши позиции, твои укрепит, Али. У тебя всегда была не самая лучшая репутация. Наверное, пришло время это исправлять, разменяв четвертый десяток. Пора…

Подхожу, касаюсь его щеки. Он перехватывает мою руку и целует. Как мило… Али ли это?

–Хара (араб.– черт), Алёна, если бы ее семейка не поставила жесткое условие, чтобы тебя не было, я бы не пошел на такие радикальные методы. Привык к тебе…

–Али, хватит. Наверное, мне пора. Лучше приехать в аэропорт заранее. Сам подумай- погода ужасная, внизу, должно быть, дождь. На серпантине может быть гололед. Да и в Бейруте ситуация напряженная. У них же очередной правительственный кризис. Кланы опять бастуют и показывают мускулы. Опять перекроют улицы, начнут жечь покрышки и палить в воздух. Это Ливан…

–Да уж… Свободная страна…

Усмехаюсь про себя. Разве так выглядит свобода? Свобода творить всё, что заблагорассудится? Устраивать политический кризис из-за затушенного не в том месте бычка сигареты? Ах, да, простите. Не сигареты, сигары. Здесь все чрезвычайно элегантные и напыщенные. Ливанцы любят сигары. Пафос и понт. Он у них дороже всего.

Он провожает меня до лифта, дальше не идет. Правильно, смысл? Все равно шакал Раджаб где-то там внизу наверняка вертится. Даже знаю, почему…

–Напиши, как прилетишь…

–Не буду, Али. Ни к чему. Ты все равно узнаешь, что я долетела. Я же, как сказал твой слуга, по твоей «доброй воле» лечу на частном самолете. Невиданная роскошь для эскортницы.

Он разворачивает меня к себе. Смотрит в глаза.

–Ты знаешь, что стала больше, чем эскортницей, Алёна.

На секунду маска отчужденности и цинизма каким-то неведомым моему сильнейшему самоконтролю образом слетает с лица подобно тому, как слетают с лица фильтры в Инстаграм. Я смотрю на него уязвленно и даже словно бы чувствую чуть заметный укол боли в сердце. Глаза начинает щипать. Но только это явно не из-за Али. Из-за себя.

–Нет, Али. Я всегда была только эскортницей. Плохой девочкой. И твоя невеста совершенно права, что отлучает меня от тебя. Она мне не конкурентка. Пройдет пару месяцев после того, как вы поженитесь. Может и раньше, если твой брат этот вопрос не проконтролирует, у тебя появится новая игрушка помимо многочисленных одноразовых кукол, которые были до меня и при мне. Но ей будет несказанно проще с ними бороться. Потому что они будут такими же наивными, неопытными и глупыми, как она… А меня ей не победить…

На самом деле, я говорю это для себя, не для него. Потому что тридцатилетним «теткам» в этом безжалостном мире наглых и молодых только и остается, что кичиться своим опытом…

Он молча вздыхает.

–Деньги на твоем счете, Алёна. Как уговорено. Пятьсот тысяч.

Показываю ему рукой, что все зашибись и улыбаюсь в тридцать два зуба, пока двери лифта не закрываются.

Улыбка сходит с моего лица моментально. Надеюсь проскочить к машине как можно быстрее и незаметнее, потому что знаю, что липкие большие хлопья снега сейчас приклеятся к волосам, а мне нравится моя укладка.

-Алина,– слышу противный голос сбоку, когда окунаюсь в уличный холод, выбегая из вертушки входной группы. Невольно кривлюсь, не в силах скрыть неприязнь.

–Прощай, Раджаб,-не поворачиваю на него голову и не сбавляю темпа.

Он всё же подбегает и всовывает мне в руку визитку.

–На, это мой секретный номер. Его даже Али не знает. Звони, если что…

Я ничего не говорю. Сажусь в автомобиль с ожидающим меня водителем Мишелем, моим извечным спутником в поездках по Ливану всякий раз, когда мы сюда приезжали с Али. Криво усмехаюсь.

«Если что»… Знаю я это их «если что». Мы отъезжаем пару метров от гостиницы. Я открываю окно и швыряю на мокрый грязный асфальт под колеса уносящего меня прочь Мерседеса его визитку.

Зимний ветер с азартом заскакивает в салон и треплет меня за волосы. А еще царапает глаза. Которые сейчас влажные от собравшихся в них невыплаканных слез…

[1] Речь идет о знаменитом стихотворении Н.Гумилева «Я и Вы» («Да, я знаю, я Вам не пара»)

Глава 2

Не верь. Не бойся. Не проси.

Мир узнал про эту простую тюремную истину благодаря романам А.И Солженицына[1]. Смысл ее в том, что заключенному, дабы не сделать свое положение в тюрьме еще хуже, не стоит доверять другим, не стоит проявлять страх перед угрозами или надеяться на помощь посторонних. Это мир, в котором каждый за себя. Это война одного против целого мира. Война на выживание. Если не физическое, то уж точно моральное. Мало кто знает, но это и наш лозунг.

Наш-это кого?,– спросите вы, если еще не поняли. Эскортницы, содержанки, гетеры, дамы сердца, шлюхи, женщины с низкой социальной ответственностью… Сколько же эпитетов, определений и сравнений нам давали за долгую человеческую историю. Таких, как мы, любили и благотворили. Таким, как мы, бросали к ногам целые состояния, через таких, как мы, могли управлять самыми сильными мужчинами в этом мире. Такие, как мы, получали вслед самые гнусные, самые черные проклятия хороших, праведных, добропорядочных женщин. Таких, как мы, втаптывали в грязь уже вечером те самые мужчины, кто еще утром сотрясался в экстазе в наших постелях. Никто не сносил на своих плечах столько стыда и позора, как мы. Эпохи сменяли друг друга, империи расцветали и падали, революции свергали старых правителей и приводили к власти новых… Только мы оставались на своем месте. Только мы были всегда нужны- неважно, речь идет об утопающей в золоте рококо эпохе французского Людовика XV или уверенно шагающего в кирзачах с красным знаменем коммунизма. Потому что миром правит похоть. Вот его главная вера. Все остальное- приложение. Даже власть. Люди стремятся к власти из-за возможностей. Что дают возможности? Право обладания… Чем человек хочет обладать? Тем, что приносит ему удовольствие. Удовольствие- это похоть. Можно, конечно, поспорить. Только этот спор из разряда «что появилось раньше- яйцо или курица».

Я не родилась в эпоху пышных кринолинов и кирзовых сапог. Не родилась афинской гетерой или венецианской куртизанкой. Я родилась в маленьком украинском городке. Милой, доброй девочкой. Мечтающей о большой любви, красивой семье, уютном быте, когда любимый накормлен вкусными пирогами, а детишки мирно спят, посапывая в своей милой, со слониками на стенах, светлой детской. Но судьба имела на меня другие планы или я на неё.

Плохая… Как часто я слышала эту фразу в спину, когда шла к подъезду родителей, выходя из очередного дорогого автомобиля. До тех пор, конечно, пока благодаря тому, что я была «плохой», не перевезла их в красивый частный дом в элитном пригороде Подмосковья. В детстве мне казалось, что слово «плохой» применимо только к злодеям, совершающим плохие вещи в отношении благородных героев. Так всегда бывает в сказках. Только вот в сказках для взрослых, как оказалось, чтобы быть «плохой», вовсе не нужно совершать злобные вещи, да и главные герои, на поверку, едва ли отличаются благородством. Но все равно, эта истина не мешала мне быть «плохой» в глазах посторонних. Потому что социум еще до Рождества Христова определил, что есть хорошо и что плохо. Блудница- это плохо. И плевать, что заставило ее стать такой.

Моя история началась банально. Таких, как я, сотни, а то и тысячи. Яркие и доступные славянки, разбросанные по лосуктообразной карте богатого и жестокого Ближнего Востока… Самые красивые, самые добрые, самые дешевые. Мы думаем, что летим на блеск их золота и бриллиантов, как пчелы на мёд- готовые жалить и собирать. А на поверку оказываемся нежными ранимыми мотыльками, сгорающими в огне их черных лукавых глаз. Они принимают нашу доброту и открытость за глупость, а бескорыстность – за дешевизну и доступность. Как бы ты ни горела ради них, ты все равно будешь «плохой». Развратной. Гулящей. «Наташей», «шармутой», «васхой»… Я поняла эту истину довольно рано, почти сразу, как попала в этот мир. И поэтому сразу для себя решила- раз уж быть плохой, то хотя бы задорого. Поэтому я сделала все, чтобы стать лучшей из «плохих».