В ящике, я понятия не имею, откуда он вообще знал, где и что у меня лежит, Никола откопал огромную и толстую цыганскую иглу, а вместе с ней и гигантскую серьгу-кольцо. Такое с легкостью можно было бы вставить в нос быку.

Влад замычал от безысходности, в полной мере понимая, что предстоит ему пережить. Никола ухмыльнулся и задал вопрос, вертевшийся у меня на языке долгое время:

– Ну что, стоило тебя поранить, как сразу соображать стал, м? Значит, наказание пойдет тебе на пользу.

И он все кричал и кричал, крик этот стоял у меня в ушах, и хотелось, чтобы пленник поскорее заткнулся. А ведь всегда так, всегда они кричат.

Я подняла ногу и умелым движением надавила каблуком прямо на кляп. Влад издал такой звук, как будто тряпка залезла ему прямо в горло. Дай бог, чтобы так и было – пускай она начнет доставать ему до самого пищевода!

Никола прищелкнул ножницами в третий раз.

– Позвольте, я разделаюсь с ним сам! – обратился он ко мне. – Больше всего на свете мечтаю свести с ним личные счеты.

Я разрешила, и хоть моя обида на Влада и велика, его преступление перед Николой все-таки намного страшнее и заслуживает большего наказания.

Влад полностью оказался во власти Николы.

– Ну, папенька, что бы мне тебе еще такого отрезать, м? Может быть нос? Или уши? – с этими словами парень медленно провел сверкающим лезвием сначала от переносицы до кончика носа, потом – вдоль ушной раковины.

Его взгляд скользил по телу отца и остановился на месте ниже живота. Заметив это, Влад истерично забился в своих путах – он понял, что придумал Никола и что сбежать он, конечно, не сможет.

– Я знаю, что сейчас тебе отрежу, это самое лучшее!

Никола сел на лавку отцу на ноги и скрестил свои ноги по-турецки.

– Ну-с, приступим!

Он схватил член за головку – тот предательски встал – затвердел буквально-таки на глазах, но даже это не помогло ему стать, если не большого, то, хотя бы, приемлемого размера.

– Какой у тебя странный пенис! Как хорошо, что я не твой сын – не дай бог, мне бы такой достался, фу!

Поудобнее взяв во вторую руку ножницы, он принялся за дело. Холодная сталь вонзилась в нежную плоть. И хоть член был небольшой, все же отрезать его ножницами была задачка не из легких.

Он, будто на какой-то миг стал живым и почувствовал опасность, так и извивался у Николы в руке, но парень держал его очень умело – сразу чувствовался богатый жизненный опыт. Вряд ли ему, конечно, приходилось отрезать кому-то член, но кто знает…

Никола резал и резал, сначала ткань не поддавалась – оставались только жуткие кровавые раны – но потом я к своему ужасу заметила, что половина органа отделилась от основания и покачивалась на нескольких лоскутах кожи. Я зажала рот рукой. Никола резанул еще раз. Член с мягким плюхом свалился на землю. Влад вопил, ему не мешала даже тряпка в горле.

Лавку заливала кровь, смешанная со спермой и потом, это было отвратительно, она стекала по ногам пленника и капала на пол.

Никола, вроде как, отошел в сторону, но это только показалось – он как-то мудрено развернулся и ударил кулаком Влада по лицу. Тот взвыл! Еще один удар! У него хрустнул нос, и изо рта потекла кровь. Видимо весь рот наполнился кровью – я представила, как она заливается в его желудок. А нос наверняка сломался.

Никола ни на секунду не производил впечатление человека, который умеет драться, вот вообще. А может он и не умел вовсе, а в нем только играли ненависть, обида и еще какие-то чувства. Но, в любом случае, сломать такому огромному человеку нос со второго удара было под силу далеко не каждому.

Парень отошел в тень, и я увидела, как он засунул в огонь длинную железную палку, которая исполняла у меня роль кочерги. Она накалялась очень быстро – конец успел покраснеть! Никола с разбегу ткнул раскаленным концом Владу прямо в то место, где только что у него находился мужской половой орган.

Влад согнулся! Пополам! Будучи связанным по рукам и ногам! В это невозможно было поверить, но, тем не менее, я видела это перед своими глазами.

Никола отшвырнул палку в сторону и взял в руки ножницы. Он размахнулся со всей силы и воткнул их острым концом прямо в мошонку, вблизи рваной раны с обгорелыми краями. Кровь фонтаном брызнула вверх, но Влад не закричал – он потерял сознание.

– Ну ты, конечно, даешь! Без улыбки и без страха, вообще без эмоций, с абсолютным покерфейсом! – я задыхалась от восторга и одновременно от ужаса, который испытала за четверть часа.

– Мне совсем не было страшно, – ответил Никола, смотря в пол. Он сильно побледнел, даже как-то позеленел. Его взгляд по-прежнему абсолютно ничего не выражал, а нижняя челюсть ходила ходуном, отбивая чечетку, как будто он собирался с парашютом прыгать. И губа верхняя дрожала, а в остальном – полное, бессознательное спокойствие.

Никола присел на пол.

– Кажется, я сейчас упаду. Ноги подкашиваются. Неужели я это сделал…

– Да, ты вел себя как настоящий зверь, знаешь ли… – осторожно сказала я. – Я не могу так… хладнокровно…

– Марго, мне плохо! – он откинул голову на лавку и закрыл глаза. Они впали, совершенно как у трупа.

Вот поэтому я не хотела брать столь юного мальчишку в свою команду, вот поэтому у меня были опасения. Да, он куражился, храбрился изо всех сил, ему было весело и хорошо, пока по голове не ударило осознание того факта, что уже все. Что дороги назад не будет. И как бы круто не звучало на словах – пытать людей – на самом деле это страшно. Но некуда деваться.

– Ублюдочный отчим! Без него бы ничего не было! Дура-мамаша испоганила мне всю жизнь! – Никола яростно шептал упреки, поливая грязью все и вся, искусно матерясь.

У него перед глазами плыли круги, а как только он с усилием отодрал голову от лавки, желудок сжался в спазме, и бедного мальчишку вывернуло наизнанку. Он кашлял, а по щекам текли слезы, размывая черный карандаш, которым он красил глаза. Никола тер шрам на руке, который еще саднило, и, кажется, проклинал жизнь.

Я совершенно растерялась и не знала, что мне делать – не было у меня опыта взаимодействия с людьми, особенно с подростками. Ведь до того, как я начала мстить, моя жизнь была тоже далеко не сахар.

Я опустилась на пол рядом с ним.

– Эй, не плачь, слышишь? Он это заслужил, он подонок, а ты – хороший, месть – это нормально, пожалуйста, не переживай, – я положила руку ему на плечо. Он не скинул ее, но сидел неподвижно.

– Я не из-за него переживаю, – наконец сказал Никола. – Воспоминания… Ранят острым кинжалом, кажется, как будто вся грудь в шрамах… Больно.

– Расскажи, станет легче.

Легче будет не мне, но ему.

И Никола начал свой рассказ. Я не хотела слышать, о том, что он говорил, но все это было настолько ужасно, что и уши заткнуть я тоже не могла.

– Этот… этот человек пришел к нам в семью, когда мне было пять. Спутался с матерью, начались серьезные отношения, потом они расписались. Для меня это всегда казалось очень и очень странным, ведь моя мать – проститутка, не знаю, как так вообще вышло. Он в то время был криминальным авторитетом в некоторых кругах, и, думаю, вам это известно, раз ведете на него охоту, верно ведь?

Я кивнула.

– Наверное, он запугивал мать, может быть, угрожал ей, скорее всего говорил, что сделает что-то со мной, если она не станет его женой. И, наверное, это было что-то серьезное, ведь мать была эдакой прожженной ночной бабочкой столько, сколько я себя помню. Сначала она умудрялась выкидывать его каждый раз, как заканчивалась наличка, потом этот фокус перестал работать, вот так, в общем.

Он мне сразу не понравился, на дух таких людей не переношу вообще. И я ему не понравился, но дело закончилось только косыми взглядами в сторону друг друга, когда мать выходила из комнаты. Он позволял себе говорить обо мне мерзости, когда я был рядом, именно потому, что я его слышал, думал, что раз я такой паршивый щенок, должен знать об этом с самого детства. Это продолжалось около двух лет, пока мать не умерла.