– Ты можешь ехать один, – сказала она, отстав от меня на пару шагов.

– Что? – я сперва не расслышал, а потом обернулся к ней: – В смысле, один?

– В прямом. Вали.

Я распрямил пальцы на левой руке и снова собрал их в кулак. Ее тон мне не нравился, но я вовремя успокоил себя тем, что девушка уж точно ни в чем не виновата. Особенно после того, что случилось в гараже. Но сейчас мои собственные дела куда важнее, чем она сама.

Кивнув, но не сказав ни слова, я зашагал прочь. Но она и этого не заметила, отвернувшись. Черствая скотина? Как бы не так.

Я уселся в купешку и нарочито громко, на пониженной передаче, промчался мимо. Нет, знакомство однозначно было приятным. И, в принципе, тут была лишь небольшая путаница, недопонимание. Но реакция Арины показалась мне слишком… перебор, абсолютно.

И, да – минет для первых тридцати минут знакомства с моей точки зрения было более чем нормально, тогда как начинать разборки а-ля дружное семейство ссорится – нет.

Но мне не оставалось ничего другого, кроме как двинуть в автомастерскую. Вдруг тот самый двоюродный брат кандидата действительно знал. Вдруг наши оставили живого Большакова в доме и тот просто-напросто свалил.

Ничего не понимая в исходных данных, я попытался вникнуть в задачу. Надо же с чего-то начинать!

– Так, парни, – гаркнул я от самого входа, проверив предварительно количество работников в поле видимости.

Упал, звякнув о пол, металлический инструмент, лица механиков вытянулись, а сами они как-то живенько напряглись, готовые дать деру.

– Пока тут все целое, уточню – я просто пришел поговорить. А то опять машину сломаете какую-нибудь.

Парни и не думали расслабляться, но инструмент на пол уже не падал. Что в принципе хорошо для них. Им еще работать полдня.

– Просто кое-кто из вас двоих укрыл от меня ценную информацию, – начал я, оставаясь на месте, чтобы не нервировать потенциальные источники информации. – И кое-какая нестыковка не дает мне покоя.

Но они не пошевелились, и я психанул:

– ТАК! Я долго ждать буду, пока вы подойдете? – и парочка в итоге медленно и нерешительно встала напротив, выдерживая более чем почтительное расстояние. – Кто из вас – родственник Большакову?

– Ну, я, – отозвался тот, который доставал телефон у своего коллеги – того самого, что я придавил автомобилем с подъемника.

– А сразу не мог сказать? Брат твой переживал очень, жив ли.

– Скажешь тут… – проворчал он.

– Не в этом дело. Напугал вас и ладно. Заслужили, – отрывисто проговорил я. – Третий жив?

– Да, но из больницы нескоро выйдет.

– Так, калечить я сегодня никого не намерен. Серьезно, не намерен, – сказал я, а сам фыркнул, увидев их мрачные и недовольные лица. – Мне нужно узнать, что случилось с Большаковым. Куда он пропал.

– А я почем знаю?

Обычно люди еще плечами жмут, а эти двое вели себя так, словно за случайное движение обоим я хребет переломлю. Каждому. Трижды. И потому я надавил больнее.

– Денег дам.

– Ха, – уныло выдал из себя второй. – Как же, дашь.

– Значит, что-то знаете, – заключил я и пристально посмотрел на них. – У меня будет единственное предложение без торгов. Десятка.

– Чтобы я брата продал? За десятку?? – едва не подавившись, выдал механик.

– За сотню ты бы его охотнее продал, конечно, – съязвил я. – Но, раз на мою ставку предложений нет… Знаю, что он сбежал скорее всего. А я ему помочь хотел с выборами. Говорят, что от него прежние спонсоры отвернулись, – я говорил и внимательно смотрел на реакцию – интересно было увидеть, проняли их мои разговоры или нет.

Но парни хмурились, будто соревновались в том, кто брови сведет ближе. Мне это быстро надоело. Тяни я время еще немного и станет понятно, что я больше заинтересован в информации, чем они – в деньгах.

Поэтому молча развернулся и двинул к выходу, старательно вслушиваясь в шум позади себя. Эти двое бесшумно точно двигаться не могут, так что я не опасался стоять к ним спиной.

Но уже когда я почти сел в автомобиль, двоюродный брат Большакова догнал меня:

– Стойте! – он все так же боязливо держался на расстоянии, а стоило мне повернуться – отскочил еще немного назад. – Пожалуйста, стойте.

– Стою, – пришло время еще немного позабавиться. – Решил все же его продать?

– Нет. Не продать. Он просто… был не в себе и просил не связываться ни с кем. Ни с полицией, ни с кем. Но вы же не…

– Я не из полиции, – опередил я его.

– Да знаю… там так не работают, – он шмыгнул носом. – Но ведь вы же его нашли, и он был жив после первой встречи?

– Он при мне звонил некоему двоюродному брату, – толсто намекнул я. – Так что да, был жив.

– Я знаю, где он.

– Все-таки продаешь, – ухмыльнулся я, причем изобразив на лице предельное осуждение.

– Не продаю, нет, – механик замотал головой. – Вы же сможете ему помочь?

– Ну… не знаю. А он в состоянии теперь быть губернатором, м? – я задал встречный вопрос.

– Он был напуган. И растерян. И вообще такое ощущение, что не понимал, что происходит.

Я понял, что это – мой шанс. Единственный и именно тот, который поможет мне забраться повыше. Неважно, что я пока не придумал, как использовать человека. Но он жив! А чем напрячь его – я придумаю.

– Нет, не надо денег, – быстро отнекался механик, когда я вытащил из кармана пару банкнот. – Я не продаю. Если вы действительно хотите помочь…

– Да, мать твою… а я о чем!

– Тогда…

Он назвал адрес и почти убежал в мастерскую. Я же подумал, что парня очень легко обмануть – вдруг я и правда соврал, а он так легко купился. Ведь я даже не очень-то старался.

Но кое-что у меня было – адрес, где искать Большакова. На каких-то дачах – причем не очень далеко.

Ситуация становилась интересной, потому что я ожидал от него большего. Прямо согласно фамилии. А тот сбежал на дачу. Интересно, зачем человеку дача, когда есть еще и дом?

Эта загадка преследовала меня ровно до того момента, пока дорога не решила неожиданно кончиться. Купе предназначалось для города и тех его частей, где ямы имеют минимальную зубодробительность. Здесь же я просто рисковал остаться без бампера, колес и пары более важных частей автомобиля.

Пришлось выйти. Пыль сразу же осела на ботинках. Если он еще заартачится и не захочет возвращаться…

Несмотря на раннюю осень, на дачах почти никого не было. Так, единичные пенсионеры, которые увлеченно драли морковь, копали картошку и производили скорее удручающее впечатление.

Я снова подумал о своих родителях, испытывая нестерпимое желание хоть одним глазком увидеть стариков. Но запрет есть запрет.

На меня здесь не обращали внимания – хотя костюм выделялся уже тем, что совершенно не подходил для этой местности. Удивительно, что я добрался до нужного места совсем без приключений.

Домик, номер которого мне сообщил механик, немного покосился, но сохранил крупные оконные рамы, где в решетках лет так пятьдесят назад закрепили маленькие квадраты стекол.

Я постучал. Просто на случай, если у Большакова здесь еще и ружье имеется. Но мне не открыли. Прямо как в особняке – ничего нового.

Орать на всю улицу его фамилию было бессмысленно. Я обошел дом, заглянул в окна – и увидел лишь плотные занавески.

На всякий случай посмотрев по сторонам, я дернул дверь. А потом напомнил себе, что физических у меня тоже немало и рванул ее сильнее.

Старый косяк не выдержал натиска и запор разломал его в щепки. Зато я смог беспрепятственно попасть внутрь клетушки не больше, чем три на четыре метра.

В дальнем углу стояла кровать, такая же старая, как и сам домик, если не старше. А на ней, свесив руку до самого пола, тихо посапывал Большаков. Живой и невредимый. Только, судя по запаху и количеству пустых бутылок вокруг, вусмерть пьяный.

Я подошел ближе, пнув стекляшки, которые тут же загремели, многократно ударившись друг о друга. Кандидат вздрогнул, всхрапнул и открыл глаза, уставившись в пол. Затем повернул голову, внимательно изучая мои пыльные ботинки. И, наконец, щурясь, уставился на мое лицо, пытаясь узнать.