— Да, в Юджине. — кивнула она, не задумываясь о том, что тем самым подставляет под угрозу свою дочь.

— Может ли она быть там? — она вновь задумалась.

— Не уверена, прошло слишком много времени. — но я был убежден, что она именно там. — Не волнуйся, Кайл, скоро Нарин вернется и вы обязательно встретитесь. — подбодрила она, сияя мягкой улыбкой.

— Что ж, спасибо за чай. Мне пора. — попрощавшись я ушел окрыленный, ведь теперь я знал, где она может скрываться.

Жди меня, Рина, я иду за тобой…

Жизнь в Юджине была скучной и однообразной. Каждый день в точности повторял предыдущий. Я не могла себя ничем занять, только ела и спала, иногда общалась с папой, Мией и братьями. Майклу было 10, а Тиму 8. Они были веселыми и озорными, приняли меня так, словно мы всю жизнь были с ними знакомы. Когда они возвращались со школы, то сразу бежали ко мне, чтобы вывести меня на прогулку. Они видели мое состояние и, казалось, задались целью растормошить и развеселить меня. Я старалась ради них отвлекаться, не думать о своих проблемах, но все равно погружалась в грусть. Я скучала… как же я скучала по Эвану… Так надолго мы еще ни разу не расставались. Всю свою жизнь он был рядом, даже находясь в ссоре Эван всегда мелькал перед глазами, а сейчас его нет и я сходила с ума от грусти. Как он? Где он? Думает ли обо мне? Скучает ли? Пожалел ли о том, что сделал со мной? Хочет ли вернуть?

Я много думала о том, как сложилась бы наша жизнь в Германии. Возможно, он перестал бы превращать мою жизнь в ад, и я никогда так и не узнала бы, что Эван виновник всего. А может он убил бы меня там и никто так и никогда не узнал, что на самом деле со мной произошло.

Иногда я заходила с папиного компьютера в свою социальную сеть, чтобы посмотреть фотографии. Там было полно снимков, где мы с Эваном вместе, некоторые фотографии были профессиональными, остальные были сняты на мобильный телефон. Я смотрела на него и не могла понять, как настолько близкий мне человек мог так предать меня. Его глаза всю жизнь видели только меня, тогда почему он пошел на это? Что я сделала ему настолько ужасного, что он захотел так отомстить? Или детская обида оказалась настолько сильной, что он берег ее в сердце до сих пор?

В тот же вечер, когда я приехала, у меня состоялся тяжелый разговор с отцом. Я рассказала ему про тот ад, в котором жила в последнее время, про то, как мы с Эваном жили вместе, а потом разрыдавшись, выложила про предательство. Он слушал не перебивая, а потом заключил меня в объятия, стал говорить, что обязательно все наладится и больше я никогда не буду жить в страхе. Он долго меня успокаивал, ждал, когда мои рыдания прекратятся, а потом, когда я немного пришла в себя, папа утер мои слезы и сказал, что больше я никогда не увижу Эвана. Вот только от его слов мне стало еще хуже. Как бы я не боялась с ним встречи, мне безумно хотелось вновь его увидеть. Пусть не сейчас, когда рана еще свежа, и он слишком зол, но когда-нибудь потом, должно пройти время, чтобы я собрала себя по кусочкам и смогла предстать перед ним без страха и дрожи.

Я купила себе телефон, позвонила маме спустя пару дней. Сказала, что мне нужно было уехать, и чтобы она не волновалась. Мама, конечно, услышала грусть в моем голосе и пыталась узнать, что произошло, но я не хотела об этом говорить.

Спустя несколько месяцев я узнала из просторов интернета, что Эвана посадили в тюрьму за убийство. Я была в ужасе, долго сидела на месте, не в силах поверить, что он действительно сделал это. Как он мог? Неужели в нем сидела настолько сильная злость? Когда я узнала кто именно стал его жертвой, то побелела как лист бумаги. Дженифер. И тогда мне стало все понятно. Он узнал, что Дженифер открыла мне правду и хладнокровно ее убил. Эта новость не укладывалась в голове. Я всю ночь проплакала в подушку, оплакивая Эвана, Дженифер и себя. Я не могла понять, как мне жить дальше и куда двигаться. Жить бесконечно в доме отца я не могла, возвращаться в Лондон тоже не было желания. Тогда что?

Отец сказал, что я могу жить у него столько, сколько захочу. Папина семья за это время стала мне близкой, мы даже подружились с его женой Мией.

Мне часто звонила мама, пыталась узнать, где я, но мне не хотелось ей рассказывать, говорила лишь, что со мной все хорошо. Но материнское сердце нельзя обмануть, она слышала все в моем голосе, даже если я пыталась казаться веселой. Каждый наш разговор я порывалась спросить об Эване, но обрывала себя, не находя в себе достаточно смелости. Иногда мне хотелось, чтобы мама сама завела о нем речь, но она ничего не говорила. Она понимала, что мой побег связан с Эваном и не хотела бередить еще свежие раны.

Я жила в доме отца уже полгода и за это время мое моральное состояние немного улучшилось. Я старалась помогать по дому Мие, она научила меня прекрасно готовить и мне, признаться, очень это нравилось. Я часто ловила себя на мысли, что безумно хочу, чтобы Эван попробовал все те вкусности, которым научилась. Мне хотелось все больше вернуться в Лондон, чтобы увидеть Эвана, за полгода он, наверное, остыл и уже не питает ко мне столько ненависти как раньше.

Ко мне приезжал Дэвид, пытался ухаживать, звал на прогулки. Вместе мы проводили много времени, он старался развлечь меня как мог и иногда, признаться, ему удавалось это. Он был беззаботным и легким, всегда внимательный, готовый подставить в трудную минуту свое крепкое плечо. Мне это нравилось, но я воспринимала его только как друга, хотя он и пытался это изменить. Я ему нравилась, это было понятно без слов, хотя однажды он все-таки признался мне в этом. Я не могла ответить на его чувства, потому что в моем сердце уже был Эван и даже его предательство не смогло это чувство уничтожить. Он понимал это и не настаивал, Дэвид верил, что когда-нибудь мое сердце оттает. Только я была уверена, что этого никогда не случится.

Гуляя на улице, иногда, я ощущала на себе чей-то взгляд, он был схож с тем чувством в Лондоне, когда меня преследовали. Я старалась не думать об этом, сводила к тому, что это лишь мое разыгравшееся воображение, Эван далеко и не может следить за мной.

Однажды мне позвонила мама, начало разговора походило на все предыдущие, что у нас были раньше, но она сказала кое-что, о чем я всерьез задумалась.

— Я все забывала тебе рассказать, четыре месяца назад ко мне приходил Кайл. Он искал тебя. — радостно сказала мама, не предполагая, что от ее слов я напрягусь.

— Кайл? Зачем я ему понадобилась?

— Он сказал, что хочет тебя увидеть, ведь вы дружили в детстве. — от ее слов я нахмурилась.

— Мам, мы виделись с Кайлом и поверь, он не был так уж рад меня видеть.

— Что ты имеешь в виду?

— При встрече, он выместил на мне свою злость и обвинил в том, что вся наша семья должна гнить за решеткой.

— Нарин, он был таким дружелюбным, спрашивал, где ты и как он может тебя найти.

— И что ты ему ответила?

— Что я могла ему ответить, если не знаю, где ты. — от ее слов я немного успокоилась, хотя какая-то непонятная тревога терзала меня изнутри.

— Это все?

— Да… то есть нет, он почему-то спросил в Америке ли мы жили раньше, и я подтвердила это.

— Надеюсь ты не сказала, что мы жили в Юджине? — с тревогой спросила я.

— Кажется, я сказала ему это.

— Боже, мама! — я не знала, как выразить словами свое возмущение. С одной стороны я понимала, что мама не со зла сболтнула лишнего, с другой понимала, что своими словами она выдала меня. Что ему понадобилось от меня? Кайл не был тем хорошим мальчиком, каким я его помнила. Рядом с ним тогда я ощутила что-то неприятное, темное, даже жутко вспоминать о нашей встрече.

— Ты ведь не в Юджине? — спросила неуверенно она.

— Да, мама, я в Юджине у папы. — призналась я и от слов признания стало немного легче, не хотелось так долго от нее это скрывать.

— Значит, я рассказала Кайлу то, что он не должен был знать.

— Да, мам. Я не знаю зачем он меня ищет, но уверена, что за этим скрывается что-то плохое. Он изменился. Сильно изменился. И его изменения мне совсем не понравились. Он был парнем Дженифер.