— Не дождётесь! — между выстрелами восклицает Красовский, — Но тут явно что-то еще!

Ответить я не успел, так как реальность начала демонстрировать, что на такую фигуру, как главный отморозок Питера, стягивают реально крупные силы. Люди в немаркой одежде, все как один вооруженные крупнокалиберными пистолетами и дробовиками, ломанулись с двух концов вагона, вопя как потерпевшие и стреляя в нас. Красовский вновь стал изображать стреляющую ёлку, я, шипя ругательства и присев на одно колено, вовсю палил из полуавтоматического, контролируя свою зону ответственности, звонко ругалась Кристина, пристрелив уже второго человека, пытавшегося напасть на обитателей купе с крыши, орали и визжали в страхе обитатели соседних купе. Веселье шло полным ходом.

А затем затишье. На чуть-чуть.

— Мао, заряжай! — рявкнул я, пихая револьвер по полу и патроны горстью слуге.

— Да, господин!

Два патрона в магазине без возможности перезаря… а почему нет? Достаточно лишь положить ствол на ковер, изъять полный магазин, отщелкнуть одной рукой пустой, сунуть мальчишке в руку оружие, и затем самостоятельно вщелкнуть полную обойму! Хоп! Я снова в деле и не опустив Щита!

— Наверняка кто-то из этих парней пошёл к машинисту! — весело кричит Красовский, — Даю руку на отсечение, что у них может быть подкрепление впереди! Дайхард, вы со мной? И я, кстати, не услышал ответа!

— С вами, с вами… — озадаченно бурчу я, видя, как над головой Мао Хана, Анна Эбигейловна протягивает мне дробовик. Не мой, а тот, с которого меня намеревался пристрелить самый первый из нападающих. Огромное чудище, которое в моем мире было запрещено разными всякими конвенциями, удосужившись очень мрачного названия.

«Окопная метла».

А… она его не протягивает, она выглядывает вместе с этой ручной пушкой…

Громыхнуло так громыхнуло. Межвагонные двери, ведущие к голове поезда и порядком уже нами издырявленные, снесло только так, причем обе пары сразу. Масса крупной картечи, направленной твердыми руками горничной Терновых, прошла оба вагона и, вроде бы, пробила еще одни двери на сцепке. Оглянувшийся на это дело бандит только присвистнул.

— Анна Эбигейловна! — тут же возопила Кристина, — Там могли быть люди!

— Если поезд остановится, — с непередаваемым достоинством ответил человекоподобный монстр, — то нам всем будет нехорошо, госпожа.

Кристина спорить не стала, лишь нервно крикнула, чтобы мы двое поспешили узнать, как там дела у водителя поезда, а само купе Кристина заблокирует наглухо. Рыкнув на попытавшегося вылезти китайца, я задвинул двери купе, а затем попёр вперед с выставленным Щитом.

— Дайхард! Я жду ответа!

— Ну, я же могу помочь вам выжить в надежде на небольшой совет? — пропыхтел я, тщательно приглядываясь к каждому встречающемуся по дороге трупу, — Например о том, как можно выгодно и надежно инвестировать пару сотен тысяч рублей?

Озадаченное молчание длиной в пару секунд сменилось почти настороженным вопросом — верно ли расслышал Петр Васильевич или ему пригрезилось? Молодой аристократ-ревнитель стреляет в совершенно ему незнакомых и, вполне возможно, полностью невиновных перед законом людей лишь потому, что хочет получить у него, у Красовского, финансовую консультацию?

— И помочь вам выжить! — въедливо и громко добавляю я. От случившегося недавно грохота слух слегка сдулся. Никому не рекомендую устраивать перестрелку в поезде на больших калибрах. Особенно против Щита и сильно заколдованного питерского отморозка. Либо оглохнете, либо помрете, точно вам говорю.

— Вы в собственное благо воруете у меня радость, Дайхард, и надеетесь, что я еще вам заплачу⁈ — почти заржал за моей спиной отморозок.

— Я очень молод, Петр Васильевич, поэтому склонен к идеализму, а еще поспешным и непродуманным решениям!

Например — еще раз выстрелить в лицо человеку, выглядывающему сквозь щелку из последнего купе вагона. Причем, пальнуть интуитивно, падающий пистолет я обнаружу лишь спустя пол секунды, а стреляю только потому, что мне не понравилось выражение того куска лица в щели двери, в которую я тут же выпустил пулю. Оно было недостаточно испуганным, на что моментально сработали дареные лордом рефлексы. Или, быть может, уже прекратить их так называть? А то похоже, что я за каждое свое кровожадное действие возлагаю вину на сидящего на троне верзилу…

Сунувшийся за моей спиной в смело раскрытое купе свой бандит стреляет еще несколько раз, грязно при этом ругаясь на остальных засадников и чуть-чуть на прошедшего мимо меня. Утверждаю, что не могу уделять достаточно внимания по бокам, ибо играю роль авангарда. Шутливо сетуя на мою однозадачность, Красовский убивает какого-то опоздуна, догонявшего нас с тяжеленным автоматом наперевес. Глядя на с грохотом упавшую на пол «дуру», я понимаю, что нас спасло ранее — «окопная метла» была чересчур большой, с ней невозможно было развернуться в коридоре, поэтому нападавший и попытался сначала открыть дверь.

Мы идем дальше. Мне жутко не хватает меча в руке, нервируют лишь три патрона в револьвере, а спину печёт взгляд Красовского, но все «А» уже сказаны, а все «Б» ждут впереди… А еще я хочу себе хвост. Длинный, гибкий, голый… как у крысы. Им бы я держал проклятую книгу, раскрытую Щитом, а руки были бы свободны, черт побери!

До самого паровоза нам не попадается никого, кроме пассажиров, испуганно заскакивающих назад в свои купе при виде меня, идущего по коридору с развернутой книгой. Причем, идущего быстро, так как Петр, который Васильевич, изволил предупредить, что с ходом состава что-то не то. Скорость, мол, не набираем, а значит — всё плохо, так что поторопитесь, корнет Оболенский. Тороплюсь, отдав на откуп страховку своему пуленепробиваемому спутнику. Иронично, конечно, всё это.

Человек, понимающий, что на него с Щитом прёт ревнитель, нервничает и кричит, но недолго. Всаживаю две пули в спину пытавшегося удрать за дверь сторожа этой самой двери, принимаю три поспешных выстрела от того, кто сидел в кабине управления и чьи мозги сейчас покидают череп под влиянием оружия в руках Красовского… и вот, мы на месте, разглядываем связанных машинистов, сидящих с кляпами во рту.

А поезд замедляется все быстрее и быстрее.

— Что? Экстренная остановка? — переспросил Красовский освобожденных и лишенных кляпа механиков, — Как её отменить? Господа, вам не понравится, если поезд остановится! Очень не понравится!

— Смилуйтесь! — тут же взвыли два мужика.

— Да не от меня! — махнул рукой питерский отморозок, — Заткнулись! Объясняйте, что крутить!

— Нечего крутить, ваше благородие! — повысил бандита в ранге машинист постарше, — Автоматом всё! Видите, рычаг вдавленный? Вот он только после полного стопа назад отпрыгнет! Клянусь! Клянусь, чем хотите!

— Задница! — тут же выругался мой спутник, — Вы, двое! Ману сдавали⁈

— Да, конечно, ваш…

— Всё! Сидите здесь! Дайхард, за мной, быстро бежим назад!

Побежали мы не просто так, а за маной. Моей и Терновой, конечно же, оба наших слуги такие же примерные налогоплательщики, как и остальные, а вот хорошо уже потраченные резервы волшебной защиты Красовского требовалось срочно заполнить. До того, как поезд остановится ровно там, где его с нетерпением ждут.

— Будет проще, Дайхард, не думайте! — посмеивался бандит, пробираясь сквозь развороченные двери, — Это в коридоре не уклонишься, а вот когда мы по этим голубчикам палить начнем! Я еще у той дамы пушку одолжу или автомат — всё будет красиво! Ну… или нет!

— «Кейн», — тихо и сосредоточенно позвала меня Фелиция, — «Не отдавай ману».

— «Есть предложения⁈», — пропыхтел мысленно я, дёргая зацепившуюся за кривой кусок металла штанину.

— «Да»

— Петр Васильевич! Как думаете, сколько человек будет в подкреплении? — выслушав даймона, спросил я.

— У вашего вопроса есть обоснования? — заинтересовался собирающий автоматы психопат.

— Есть.

— Серьезные?

— Да, очень.

— Даже очень? Изумительно! Терпеть не могу стрелять из чужого хлама! Думаю, человек с дюжину, не более! Это люди Филина, ростовские, а он у нас деятель небогатый, но злопамятный, как сволочь! Да, Дайхард, дюжина, не более! Выкладывайте, что там у вас!