— Просто хочу поговорить.
— Просто? — Матвей вновь замахнул полный стакан какой-то тухлой водяры, крякнул удовлетворенно, а потом мотнул головой, — Ни х… хера… просто теперь не получится. Мы сыграем в одну игру. Прям щас.
— Какие правила? — пододвинув к себе бутылку, я набулькал полстакана местного денатурата. Пить такое не хотелось категорически, но обстоятельства…
Так что пришлось. Одобрительно кивнув моим действиям, огромный гвардеец довольно трезвым тоном объяснил условия игры. Простые донельзя. Я ему сейчас рассказываю, как бы я его убил. Если Парадин верит, то мы с ним разговариваем по моему вопросу. А если не верит, то…
—…тебе крышка, Кейн. Полная. Тут же. Совсем, — с удовольствием уточнил здоровяк, отнимая у прислуги бутылку и присасываясь к ней, как к материнской груди.
— Пф, говно вопрос, — заставил я собеседника подавиться бухлом, тут же предупредительно сказав, — Ты откашливайся, я подожду.
Убить его мне проще, чем высморкаться. Промораживающее воздействие Сильверхеймов за считанные секунды превратит этого плохо бритого медведя в кристаллическую статую, а то и порошок. Но мы об этом, конечно, умолчим. Правда, именно это знание и позволяет мне выкатывать яйца на буйного регенератора.
— Сначала я бы воткнул тебе в печень хавн, вот этот вот, — начал я, — Не просто так, конечно, а зарядив его Методой. Это дало бы… секунд семь или восемь.
— Угу, — отстраненно кивнул мой гипотетически убиваемый собеседник, — Даже десять или… больше. Я бухой.
— Ну вот, — удовлетворенно продолжил я, — Куча времени, чтобы добраться до твоего револьвера. Там у тебя разрывные, шесть штук. Еще четыре сменных барабана ты носишь в гнездах, пришитых с внутренней стороны жилетки. Если аккуратно и бережно пользоваться, то хватит разнести тебе голову вдребезги ровно тридцать раз…
— Ага, — ухмыльнулся Парадин, — Всё верно.
— Голова у тебя отрастает минут за пять, если верить слухам, — продолжал я, — так что вся морока в том, чтобы дотащить такую тушу до твоего мотоцикла. Он заводится без ключа, ты слишком любишь убивать тех, кто угоняет твоего колесного друга. Значит, мы на него садимся и едем. Напоминаю, ты без головы…
— Продолжай, я заинтригован, — Парадин с неудовольствием трезвел на глазах, но ему моя история определенно захватила.
На самом деле самая сложная часть плана заключалась в том, чтобы дотащить эту тушу из бара до манацикла. Потом всё было достаточно просто, если ты худощавый и гибкий юноша, способный по ходу движения транспортного средства оборачиваться и стрелять из очень мощного револьвера в отрастающую голову почти бессмертной падлы.
А в питерских лесах регенерация уже не танцует, если у тебя есть хавн и несколько мешков соли.
—… в общем, кожу придётся снимать только с рук и ног, — деловито продолжал я, — С туловищем проще, у тебя в него целый мешок соли влезет, а то и два. А еще…
Меня прервал глухой стук бармена об пол.
— В общем, дальше нужен цемент и болотный омут, но тут уже есть время, понимаешь? — поспешил закруглиться я, — С этой частью напряженка, ты мне только вчера понадобился. Не успел продумать и разведать.
Посидели в тишине, погоревали о бармене и недостатке времени вот на это вот всё.
— Гм, — перегнувшись через стойку и осмотрев тело, пробормотал Парадин, — Ну… хорошо, да. Годно. Уел. Один вопрос и потом валяй, рассказывай свою беду. Где черная сучка, Кейн?
— Неподалеку, — вздохнул я, — По кондитерским ходит.
— Это она про меня столько накапала? — нарушил свой же уговор трезвеющий детина, позволяя мне сделать еще одну зарубку в памяти.
— Нет. Она была очень лаконична и сообщила лишь общеизвестные сведения. Не более.
— Так и думал, — сплюнул туда же, за стойку, мой собеседник, — Ладно, выкладывай, с чем пришёл?
Я выложил. Матвей задумался, не донеся бутылку до рта. Затем, всё-таки, дохлебал местную отраву. Почесался, хмуря брови. Вытянул из кармана пачку сигарет какой-то люто нажористой марки, так как меня аж в местной атмосфере бухла и выбитых зубов пробило на слюноотделение. Нет уж, курить не буду. Не в этой жизни.
— Ты понимаешь, парень, о чем ты меня тут спрашиваешь? — наконец, выдал бородач уже абсолютно трезвым голосом.
— Ну да, — пожал я плечами, — Более того, я уверен, что никакого дельного совета ты не дашь. Максимум — расскажешь то, что почти все знают, а потом попробуешь сделать вид, что я тебе должен как за герцогство.
— Какого плохого ты обо мнения, — ухмыльнулся печально известный гвардеец, — Кто ж про меня таких гадостей насочинял?
— Никто, — осклабился я в ответ, — Мои обоснованные подозрения, которые подтверждаются с каждым твоим словом.
Нарывался я не зря. Аккуратно, конечно, но именно нарывался. Провоцировал этого медведя, только не на драку, а привлекая его интерес. К себе, к этой ситуации с чуть ли не насильно вручаемым княжением (тут мне кстати Азов-младший очень красочно описал, что с последствиями, озвученными фрейлине, я угадал на все сто процентов, но преуменьшил их), к интересам Витиеватого. Медведь — он и в Африке медведь, так что, если куда влезет, шороху наведет. А это может мне помочь.
— Хм, ладно! — шарахнул широкой как лопата ладонью по столешнице Матвей, — Не припомню, чтобы меня кто-то дважды… нет, трижды уел, а потом и жив остался, так что я тебе, парень, кое-что расскажу. Без платы и долга, но ты мне все равно должен, учти. Так вот, ты, скорее всего, не знаешь, но про тебя в академии ходит слава, но не та, о которой догадываешься. Всё дело в дуэлях и в кое-чем еще…
Из разгромленного кабака я выполз загруженный и вдумчивый, даже не сразу заметив Тернову, несмотря на то что она нагрузила меня пакетами, сумками и авоськами, которые до этого времени тащил за ней какой-то приказчик. Так и доехали до дома, где я, не приходя в сознание, начал выгружать накупленное девушкой из багажника. Только вот оказалось, что приехали мы… рано. По мнению Кристины, конечно.
Проще говоря, только войдя в собственный дом (и предварительно разувшись в прихожей!) я не успел даже выслушать обиженное гавканье Курва, как неожиданно был взят за грудки юношей смуглым, высоким и элегантным. С лицом, наполненным праведной яростью, не меньше.
— Если ты…! кххх… — попытался что-то сказать молодой человек, но был ударен мной в живот, а затем отволочен в зал на софу, где я уселся, частично блокируя конечности этого молодого господина. Неизвестного и безоружного, поэтому только в живот. Ну, тут еще нетипично взволнованная Кристина, то и дело взывающая ко мне и какому-то «Тимуру».
— Кто такой Тимур? — раздраженно спросил я её, сидя на брыкающемся вторженце.
— Мой брат! — холодно, но нервно ответила Тернова, — Ты на нем сидишь.
— А почему я на нем сижу? — задал я девушке непростой вопрос.
В нашу беседу вмешалась моя сидушка, оказавшаяся человеком целеустремленным, а может даже с некоторой манией обязательно договорить то, что вертится на языке.
— Если ты обидишь мою сестру, — отважно заявил мне скрученный парень, — То пожалеешь, что родился!
— Ты Тимур? — уточнил я на всякий случай.
— Да, я Тимур Тернов! Слезь с меня!
— Не слезу. Сначала мы кое-что уточним, Тимур Тернов. Насчет обид и оскорблений. Не бузи, ты первый начал.
— Я не буду с тобой говорить… вот так!
— Ладно…
Парень вообще ничего не понимал в рукоприкладстве, так что перевести его из положения «скручен лежа» в положение «обнят и зафиксирован сидя» было делом плевым. Слегка раздраженный на происходящее я, видя и слыша, как двери вновь отворяются, а затем в хату входят какие-то мужики с баулами, чемоданами и чем-то побольше, решил расставить все точки над «и», пока Тимур не пригрелся в моих объятиях.
— Итак, Тимур Игоревич, ты, уверен, в курсе, что Кристина свет Игоревна есть носительница одного из гримуаров Маревича, да? — почти вежливо уточнил я, продолжая сжимать сопящего и дергающегося парня под слегка встревоженным оком его сестры, — То есть, уточняю — чернокниги, известной всему миру тем, что та мстит за обиды, нанесенные хозяину? Ну конечно же, ты в курсе. Так скажи мне, Тимур — что именно ты имел в виду под своим хамским предупреждением?
