– Что-то случилось?

– Нет.

В одном слове чуялся подвох. В нём хранилась некая тайна, некая сокровищница, затаившая в себе что-то не приятное.

– Что-то же случилось.

– Нет, но могло.

– Сукин сын, что стряслось?

– Ли пыталась покончить с собой.

На пару минут дар речи буквально покинул его и он без сил рухнул на подушку.

– Т-ты шутишь?

– Я похож на юмориста?

– Что с ней?

– Она в больнице.

– Так и знал, что нельзя её одну оставлять.

– Постой. Только если не хочешь чтобы её закрыли в комнату с психами на несколько добрых месяцев, то при представлении, будь добр, скажи, что та повредила руки при падении на осколки разбитой посуды.

Лёша сорвался с места, схватил первые попавшиеся вещи и пулей вылетел из квартиры. Холодный ветер, в перемешку с леденящим дождём били ему в лицо. Он бежал, осознавая, что их последняя беседа могла уже произойти и он никогда бы не увидел её в своём прекрасном облике.

Перед ним мелькали здания, сменяясь одно другим, люди и машины, пока не показалось нужное построение.

Запыхавшись, он ворвался в помещение.

– Добрый день. К вам вчера поступила девушка, лет шестнадцати, с попыткой нанесения себе увечий, угрожающих жизни. Подскажите, где я её могу найти?

– Здравствуйте. Таких у нас нету. Их можете найти в психологическом диспансере.

– Новопоступившая девушка есть? Ровесница моя. На осколки вчера упала. Ноги заплелись и случайно с буфетом упала сама.

В голове всплыли слова хранителя и он тут же их проговорил.

– Кем вы являетесь?

– Я её молодой человек.

Фраза вырвалась необдуманно и напугала его больше чем известие об своём товарище.

– Молодой человек, значит. У нас посещения запрещены.

– Что?

– Посещения запрещены.

Женщина повторила два слова с серьёзной интонацией, давая понять, что изменить положение не возможно.

– Ну почему?

– Потому что таковы правила.

– Я её возлюбленный. Мы вместе уже продолжительное время. Не так давно я отлучился в Мурманск по учебным вопросом, ну там поступление и остальное. А когда уже ехал обратно, мне приходит телеграмма: мол, приезжай, с Ликой плохо. Вон я и сорвался с вокзала сразу сюда, даже подарок не купил. Стыдно, но больно хотелось убедиться, что с моим другом сердечным всё хорошо.

– С вашим «другом сердечным» всё хорошо. Всё это замечательно, но правила есть правила и переступить через них мы не можем.

– Не можете через правила переступить?

– Всё именно так.

– Ну, тогда я переступлю через себя и полезу к ней в окно.

Медсестра замерла на места, схватившись за сердце. Из её вылился испуганный вскрик, а из рук выпала ручка, и это всё, в какой-то степени, позабавило юношу.

– Да Вы сумасшедший.

– Она мне так же говорила.

Ответил Лёшка, лишь слегка подняв уголки губ.

– Л-ладно. Молодой человек, пройдёмте. Ещё не хватало нам травм на нашей территории.

– Я тоже так думаю, хоть и могу уверить, что добрался бы до нужного окна и нужной палаты в целости и сохранности.

– Господь с вами.

Верующая, значит, но ничего, так даже проще.

Она повела его по тёмным коридорам, над которыми висели огромные тяжёлые трубы. В такие моменты, ощущается будто человек самая настоящая букашка и ничего по-сравнению с целым огромным миром. Прошло пяти минут невыносимого жужжания, после чего где-то не так далеко появился просвет.

Тяжёлый аромат медицинского спирта и хлорки, витающий в воздухе, щекотал ему ноздри, заставив чихнуть.

– Будьте здоровы.

– Спасибо.

– Лена, отведи его к вчерашней.

– Ты с ума сошла? Посторонних не водят.

– Беру его под свою ответственность.

Молоденькая медсестра ещё немного по возмущалась, но в конечном итоге, сдалась.

– Идёмте. Только ниже травы, тише воды. Понял?

Лёша лишь кивнул головой.

Они пришли в новую палату. Яркий солнечный свет освещал белоснежные стены, что заставило прихожан зажмурить глаза. Погода сменилась за несколько минут и он бывалого бурана не осталось не следа.

В центре палаты, за ширмой, находилась кровать.

– Даю вам пару минут.

Сухо произнесла медсестра, на последок, оглянувшись на него.

Он прошёл пару шагов и замер.

На койке лежала она. Озарённая солнечным светом, девушка была чудесна: необычайно спокойна, она читала книгу. На потёртой обложке, вырисовывалось название «Анна Каренина». Лика подняла глаза, улыбнувшись, та сложила книгу и сунула забинтованные руки под одеяло.

– Лёша.

Глаза её засверкали непонятными искорками, а на лице появилась милейшая улыбка.

– Привет.

Он двинулся к ней, подойдя к постельному месту, он присел на краешек.

– Ну что ты?

Она молчала. Опустив взгляд, она рассматривала складки на пододеяльнике.

– Что случилось?

– Слушай, зачем ты сюда пришёл?

– К тебе.

– Ко мне? Нотации читать? Очередной раз? Вновь мне придётся выслушивать беседу о том, что жизнь прекрасна и увечья, нанесённые своими руками это не лучший выход из положения? Ты не…

– Стой, замолчи.

Голос его звучал мужественно и уверено. И Лика, против своей воли и с запасом многих невысказанных слов замолчала, глядя на него.

– Я тебя понимаю и никогда осуждать не буду.

– П-правда?

– Правда. Ты лучше мне скажи, что тебя подтолкнуло к этому. Если, конечно, ты готова поделиться с кем-то.

– Извини. Можно тебя кое о чём попросить?

– О чём?

Возникла не ловкая пауза, которую перебивало лишь тихое тиканье настенных часов.

– Обними меня.

Он совсем не ждал этих слов, но нехотя приблизился к девушке и положил свою руку ей на противоположное плечо, тем самым, прижав её к себе.

– Прости меня.

Горячие слёзы стекали по её бледным щекам и скапывали на помятую больничную рубашку. Она прильнула к его груди.

– Эй, ну ты чего?

– Прости меня.

Словно в бреду повторяла она одно и тоже, раз за разом, слышалось только два слова:

– Прости меня.

– За что?.. За что ты просишь прощения?

Ответа не последовало. Лика отодвинулась от него и пытаясь найти опору, чтобы подняться, ухватилась за близстоящую тумбочку. Руки дрожали, а ноги не слушались, но она шла. Пошатываясь, на слабых ногах, она шла, как вдруг, почувствовала, что кто-то словно поддерживает её. Она обернулась и увидела его.

– Ч-что ты делаешь?

– Поддерживаю.

– Зачем?

– А если ты упадёшь?

– Встану.

– А если ты повредишь себе что-нибудь?

– Это не важно.

– А вот и важно.

– Зачем ты пришёл ко мне? Зачем?..

Он по прежнему держал её, спасая от падения, не давая этому нежному хрупкому телу рухнуть на холодный пол.

– Ответь лучше на мой вопрос.

Голос его звучал уверено.

– Какой?

– Почему ты это сделала? Ради чего?

– Я… Я не знаю. Вернее, это не имеет значения.

– Что ты заладила? Одно и то же. Если я пришёл, если я интересуюсь тобой, значит, значение есть и я действительно волнуюсь за тебя.

Он говорил не обдуманно, слова непроизвольно вылетали изо рта. Девушка лишь молча смотрела на него, влажные дорожки от слёз высохли, не оставив от себя ни следа. Пришедшая медсестра, хотевшая напомнить об истекающей запасе времени, замерла у входа, наблюдая за двумя товарищами.

– Скажи, ты правда за меня волнуешься?

Прерывающимся голосом спросила Лика.

– Волнуюсь.

– Странно как-то.

– Почему?

– Раньше, всем было на меня всё равно…

–…и теперь тебе удивительно, что кто-то проявляет заботу?

– Да.

Последнее слово она не сказала, а скорее, выдохнула.

Они стояли около окна, наблюдая за прохожими, не обращая внимания на застывшую около двери женщину, которая очень быстро испарилась. Солнечные лучи озаряли их лица. Лика, скрестила на груди перебинтованные руки, пытаясь их спрятать, а Лёша, слегка приобнял её сзади, придерживал, не давая упасть.