Выйдя из пелены воспоминаний, он продолжил отбивать ритм, а затем резко остановился.
– Слушай, у меня всё ещё остаётся несколько глупых вопросов для тебя…
– Это всё чудесно, но, боюсь, мне придётся ответить на них позже, а пока, музицируй. Чудесно получается.
И как по щелчку пальца силуэт тени развеялся в атмосфере.
– Дьявол. – сказал едва слышно Лёша.
11 глава
Осень уже во всю о себе напоминала. Окрасив когда-то зелёную листву деревьев, сменив окрас на золотистый, она уверено шагала по улицам города, изредка напоминая о себе дождливой и ветренной погодой, но всё ещё хранила и отдавала жителям последние тёплые солнечные деньки в этом году.
События последних дней сильно отразились на лице Лёшки. Осунувшийся, уставший он едва-едва держал в своём хрупком теле душу. От картины, которую он увидел перед своими глазами с окна, его до сей поры мутит и начинают слабеть ноги.
«Зачем? Что было бы, если бы я всё же прыгнул? Почему ко мне вообще поступили эти мысли?»
Он оторвался от окна, по которому наперегонки сползали капли и как только его «любимица» скрылась с его поля зрения, цепочка мыслей покинула его, вернув в реальность. Взгляды одноклассников и строгий взор учителя ввели его в замешательство и тот не понимающе стал искать хоть какие-то зацепки, на зародившиеся в нём вопросы, но все попытки были тщетны.
– Демков, вы будете отвечать?
Злобный голос учительницы прорвался сквозь сонную пелену мыслей, окутавшую его, и заставил вернуться в реальность. Он поднялся и вопросительно посмотрел на соседа по парте, который уже наскрябывал подготовленный ответ.
– Нуу… э-э… тромбоциты это… э-э-э… элементы крови, которые… э-э… отвечают за свёртывание крови.
– Присаживайся. Выкрутился, молодец. Ну что ж, продолжаем урок.
Голова предательски болела, а мысли уносили его далеко от строения человеческой крови и анатомии в целом. Рука сама по себе записывала определения, которые диктовала Марья Ивановна, суровая женщина.
Минуты бесконечно тянулись друг за другом, сменяясь раз за разом, а жизнь продолжала идти прежним чередом. Вдохновение было не частым его гостем, но визиты его были дороже самого дорогого подарка или огромнейшего слитка золота.
Стояла почти гробовая тишина. Комната была заполнена полумраком, который расходился перед тусклыми лучами запыленой керосиновой лампы, расположенной на столе. Лика что-то шустро писала. В тот момент, она показалась ему необычайно красивой, такой спокойной и серьёзной. Стоя в дверном проёме, он молча наблюдал за тем, как переливаются золотистые волосы на свету от движений руки, как вдруг голова её повернулась и она испуганно произнесла:
– Лёша, ты из-под земли вырос?
– Не буду отрицать. Что пишешь?
– Очередной черновик. Идея не плохая, но текст сухой получается. Может посмотришь?
Тот раскладывал зонтик и оставил его в дальнем углу, там же повесив куртку, с которой холодными каплями слетали впитавшиеся частицы дождя. Размеренным шагом он подошёл к ней. Глаза сразу же упали на разрисованный листочек.
«…Души моей погасли свечи
Сгорели те уже давно
Не жажду более я встречи
Не хочет сердце уж его…»
– Как тебе?
– Ты хочешь сказать, что это плохо?
– Не знаю… Мне не особо нравится.
– Года уносятся пластинкой
Кассетою бывалых лет
Где счёта времени уж нет..
– Ты сейчас это сочинил?
– Что-то в голову просто пришло.
– Можешь повторить ещё раз? Записать хочу.
– Шутишь?
– Повтори.
Они сидели в тишине. Шурша грифелем карандаша, Лёша внимательно перечитывал свою писанину. Лика была сама не своя. Та опустила глаза, а потом поднялась и зашагала по комнате.
– Скажи, у тебя ничего странного в жизни не происходило?
Внутри что-то сжалось, что-то ёкнуло, что-то давало понять: вопрос с подвохом.
– В плане?
– Нуу, видения например…
– Видения?
– Да.
– Точно, ангелы спускаются с небес и разговаривают с тобой, помогают разобраться в мыслях и направляют на правильный путь.
– Рамзес… – тихо произнес Лёша, но острый слух Лики всё же уловил слетевшее из уст имя.
– Значит происходило. – выдохнула она и подняла уставший взгляд на юношу. – А я то уже побоялась, что с ума схожу. У них, чёрт побери, такие дурацкие имена.
Всё было вроде как обычно. Вечерние посиделки, тихое потрескивание древесины в печи, шуршание бумаги, гитара и музыка, ну и шум дождя за окном. Всё та же компания, с прежними своими участниками. Девушка робко поглядывала на своего товарища. Когда её большие, голубые глаза смотрели на него, в них наблюдалось необычайное свечение какое он не замечал у других, но с каждым днём оно становилось всё тускнее. Девушка начала наигрывать приходящие в голову мотивы. Из-под кончиков пальцев выливалась печальная мелодия, заставляющая сжаться сердце в какой-то смутной тоске. Неожиданно она ударила по струнам рукой, отложила гитару и упала на подушку зарывшись в неё лицом.
– Эй. Эй-эй, ты чего? Лика… Лика, ты меня слышишь? Ты чего?
Он гладил её по дрожащей от всхлипов спине, пытаясь успокоить. Поддерживать он не умел, по крайней мере, ему так казалось.
Прошло минут десять, после чего девушка вернулась в суровую реальность из намокшей от солёных слёз.
– П-прости.
Заикаясь, еле-еле проговорила она. В одно слово она внесла все свои чувства и тяжело выдохнув, она, наконец, смогла успокоиться.
– За что простить?
– За слабость.
– Слабость?
– Да.
Она сделала продолжительную паузу, в которую Лёша и не думал вмешиваться.
– Прости за мою слабость. Я. не должна плакать, я пообещала ему быть сильной и что никто и никогда не увидит моих слёз и не услышит всхлипов, но обещание это не сдержала.
Сжав руки в кулаки и прикусив губу, она пыталась заглушить подступающую душевную боль физической.
Затаилась гробовая тишина. Время словно вовсе остановилось.
– Ещё раз прости за мою слабость. Ненавижу эту черту своего характера. Никто не видел как я плачу уже два года. Я даже над его могилой не проронила ни слезинки. Джон был для меня одним из самых важных людей. Он научил меня играть на гитаре, писал песни и никогда не унывал. Я за все годы, которые знала его, ни разу не видела его в ужасном настроении. Даже когда ему сказали о неизлечимом заболевании и то, что ему осталось от силы два месяца, он не расстроился.
Она замолчала. По-видимому, она ещё многое не договорила, но гнусная истерика давила её, не давая сказать ни слова.
Лёша просто молчал, осознавая, что помочь он ей ничем не сможет, максимум, просто находится рядом.
Непроизвольно, он взялся за инструмент и стал наигрывать знакомую мелодию, тихонько, едва ли слышно, напевая:
– Если у вас нету дома, пожары ему не страшны…
Он стыдливо замолчал, но играть продолжил, когда девушка заплаканная, оторвавшись от намокшей подушки, смотрела на него.
– И жена не уйдет к другому…
– Если у вас, если у вас, если у вас нет жены, нету жены…
Голоса их слились во едино и звучали просто невероятно.
«В который раз убеждаюсь: музыка лечит.»
Очередной раз пробежала эта мысль у него в голове, заставив искренне улыбнуться и ещё с большим азартом перебрать пальцами по новым струнам и петь уже гораздо смелее:
– Оркестр гремит басами, трубач выдувает медь.
Думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь.
12 глава
Снова утро. Снова надоедливое пиканье будильника.
– Открывай глаза, спящая красавица.
Тёплое дыхание Рамзеса заставило открыть, склеенные сонной пеленой глаза парня.
– К чёртвой матери иди. Рамз, что ты тут делаешь?
– Любуюсь тобой, конечно.
Он отдалился и стал расхаживать по комнате, нервно перебирая пальцами.
