Андрей Дмитриевич Балабуха рассказывает о Жюле Верне.

Уточню еще – квартирмейстер у пиратов был не чем-то вроде суперкарго, заведующим материальными ценностями. Вроде бы, это следует из названия… Но квартирмейстер был вторым человеком после капитана, главой всех вооруженных людей на борту. Он возглавлял абордажи, нападения на города, пешие вылазки… Такого и капитан бандитского корабля испугается.

Андрей Дмитриевич Балабуха в своем кормящем и вмещающем ландшафте – у себя дома. Рядом – мой племянник Саша Федоров.

Это пример того, как неточный перевод сделал непонятным часть содержания повести, запутал читателя. А ведь переводы с английского обычно получались качественнее, чем с французского. И язык сложнее, и требует больше перевода не столько смыслового, сколько художественного. Всегда и со всех языков есть огромная разница между смысловым и художественным переводом. Для технической и специальной литературы смыслового перевода вполне достаточно. А вот художественное произведение приходится переводить совсем иначе! Французы писали более красочно, более изысканно. Переводы не всегда отражали красоту и стиль произведения. Ведь переводчик художественного текста должен не только знать язык, он и сам должен обладать литературным дарованием. Ему даже сложнее, чем автору: тот пишет и пишет, как он дышит…А переводчик должен максимально точно воспроизвести текст автора на другом языке.

Советские переводы лучше дореволюционных, но ненамного: переводчики все равно торопились. И не обладали литературным даром, сравнимым с авторским.

После «перестройки» Жюля Верна по меньшей мере 40 раз переиздавали мелкие частные издательства: «возрождая Россию», они воспроизводили дореволюционные издания в дореволюционных же переводах: с современной орфографией, но с неадаптированной стилистикой.

Есть приятные исключения – серия «Неизвестный Жюль Верн», которую в 29 томах выпускало издательство «Ладомир» с 1994 по 2010 год. Тут переводы получше.

Тем не менее и в России Жюлю Верну с переводами не повезло. Он знаменит, его читают и переиздают – но в переводах, качество которых остается удручающе низким.

В результате представление о Жюле Верне получается у нас довольно-таки однобоким. Что знают в России о Жюле Верне? Что он – основатель научной фантастики. Что он предсказал многие научные открытия. Что он – один из самых знаменитых писателей за всю историю человечества. Что он мастер увлекательных сюжетов и умел придумывать замечательные приключения. В то же время «все знают», что он скверный стилист. Вплоть до сказанного мне одним неглупым профессором: «Ну до чего классный фантаст и до чего скверный писатель!». И до уверенности, высказанной другим неглупым человеком: если бы не научные предвидения и не рассказы о последних достижениях науки – так сказать, если бы не просвещение почтеннейшей публики – никогда бы Жюль Верн не состоялся.

… Но это мнение очень глубоко не справедливо. В самой Франции Жюля Верна считают великолепным мастером слова. Одним из самых ярких имен в истории французской литературы. Творчество Жюля Верна помогло таким мэтрам, как Антуан де Сент-Экзюпери, Рене Баржавель, Жан Кокто, Жан-Поль Сартр, найти «свой» стиль, и очень многому научиться.

Не говоря ни о чем другом, Жюль Верн – автор более чем 40 стихотворений, которые клались на музыку и пелись. Литературные и театральные кабачки еще при его жизни частенько оглашались шуточными куплетами, написанными Жюлем Верном¹. В том числе в начале 1850-х он пишет песню «Марсовые»².

Эта песня стала чем-то вроде неофициального гимна французских моряков. Долгое время считалось, что слова ее – народные, автор неизвестен. Лишь в 1883 году журналист докопались, что автор песни – «тот самый» всемирно известный Жюль Верн. Сам автор скоромно молчал все эти годы.

Еще при жизни о Жюле Верне ходили легенды, как о знаменитом путешественнике. Якобы и капитан Немо, и капитан Гаттерас – автобиографические фигуры. Сам он не раз отрицал подобные выдумки, но публика хотела видеть в знаменитом писателе романтического героя – и видела. Позже маятник качнулся в другую сторону – Жюля Верна объявили «кабинетным писателем», который видел море только с набережной, а в других странах отродясь не бывал. Это тоже не совсем правда, хотя плавать начал он поздно: первое морское путешествие писателя состоялось в 1858 году, Жюлю Верну было тогда 30 лет. Брат его друга Аристида Гиньяра предлагал проплыть из Бордо в Шотландию. Результатом этой поездки стала книга «Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед»³. Второе морское путешествие те же самые друзья предприняли в 1861 году— плыли до Стокгольма. Торопясь на родину, чтобы успеть к рождению своего единственного родного сына Мишеля, Жюль Верн оставил Гиньяра в Дании и поспешил в Париж… но не успел – сын уже родился. Это путешествие тоже породило книгу «Лотерейный билет № 9672»⁴. 16 марта 1867 года Жюль Верн с братом Полем отправляется в плавание через Атлантику. Огромный пароход «Грейт Ис-терн» идет из Ливерпуля в Нью-Йорк. Вернулись браться только 9 апреля – к началу Всемирной выставки в Париже. Впечатления от поездки отразились в книге «Плавающий город». Как только появились деньги, в августе 1865 году Жюль Верн поселился у моря, в рыбачьем поселке Ле-Кротуа – в 60 км от Амьена, на северном берегу Соммской бухты. Там он работал – писал «Иллюстрированную истории. Франции и ее колоний» (вышла в 1868), а параллельно с работой присматривал себе подходящее судно. В 1868 он приобрел старый рыбачий бот «Сен-Мишель». Из трюма для рыбы сделали каюту – «плавучий кабинет» длиной в 3 и шириной 1,7 м. В «кабинете» оборудовали две койки, полки для книг и картотеки⁵.

Собственноручная зарисовка «Сен-Мишеля I», выполненная Жюлем Верном около 1873 года. Из фондов Музея Жюля Верна в Нанте.

На борту этого «плавучего кабинета», а потом его преемников Жюль Верн провел значительную часть своей жизни. Больше всего в своем крошечном кабинете он писал, но еще на «Сен-Мишеле I» совершались вполне реальные плавания. Не успев перестроить судно, он плывет в Бордо, огибая полуостров Конантен в Нормандии.

Команда 9-ми метрового суденышка состояла из самого Жюля Верна и двух отставных моряков военного флота: бретонцев Александра Делона и Альфреда Було. Писатель стоял на вахте наравне со всеми, потом гордо рассказывал: на пути в Бордо его ждали и шквальный ветер и «все, что испытывают настоящие моряки».

Позже на «Сен-Мишеле I» Жюль Верн ходил до Дувра, Лондона и Остенде, пересекая Ла-Манш. В мае 1870 года он совершил переход до Гавра, и по Сене поднялся до Парижа. 10 дней «Сен-Мишель» стоял у Моста Искусств; толпы сбегались посмотреть на суденышко знаменитого к тому времени писателя.

Но на борт Жюль Верн пускал не всех! Вот своего издателя Этцеля он вовсю заманивал поплавать с ним вместе… Этцель под разными предлогами отказывался – курорты Южного Берега нравились ему больше, чем качка в туманном прохладном океане. Плавал на «Мишелях» только сын Этцеля, Жюль.

Публика разглядела, среди прочего, и небольшую сигнальную пушку на борту кораблика. В июне 1870 началась Франко-прусская война. После нее рассказывали, даже писали в газетах и журналах: Жюля Верна вместе с судном мобилизовали в морскую оборону, он лихо действовал против пруссаков. Это совершеннейшая неправда, но что характерно, Жюль Верн никогда не отрицал этой легенды. А славы ему она прибавила.

В 1874 году Жюль Верн стал членом яхт-клуба, в 1876 приобрел яхту побольше⁶. В конце мая 1876 года он плавал на «Сен-Мишеле II» из Гавра в Англию и восторженно писал, что каюта его была отделана кипарисом и лакированным красным деревом.