До сих пор доподлинно неизвестно, что произошло в охотничьем домике Майерлинг, в 25 км к юго-западу от Вены, в Венском лесу. Известно, что утром 30 января 1889 года были обнаружены трупы 30-летнего эрцгерцога и его 17-летней любовницы, баронессы Марии Вечера. Официально причиной смерти кронпринца объявлялась его «болезненная неуравновешенность». Есть версии безумия принца, его тяжелейшей депрессии; есть версия опасных садомазохистских игр; есть версия убийства, а о том, кто убивал – тоже существует несколько версий. О «трагедии в Майерлинге» написаны целые библиотеки, снято не менее 15 фильмов.

Главное – и после этого Австро-Венгерская империя никак не изменилась. Хромая, она добрела до своего естественного и кровавого развала в 1918 году. А Иоганн Сальватор в октябре 1889 года отказался от титула, родовых прав и эрцгерцогского удела, принял фамилию Орт по одному из замков его матери. 26 марта 1890 года он вместе с женой, оперной певицей Милли Штубель, на парусном судне «Санта-Маргерита» отплыл из Гамбурга в Южную Америку.

Официальная версия гласит, что судно утонуло при крушении у берегов Огненной Земли в 1890 году. Но вместе с тем только в 1911 году Сальватор и его жена были официально объявлены погибшими.

Дата 1890 год как время гибели Орта заведомо не соответствует действительности – по крайней мере до Первой мировой войны на острове Огненная Земля жил человек, фотографически похожий на Иоганна Сальватора. На русском языке о нем нет серьезных исследований. Но есть хорошая книга французского моряка Жана Делаборда-младшего и австралийского историка Хельмута Лоофса-Виссова. Позволю себе ее обширно процитировать: «Тогда, в 1890 году, Пунта-Аренас, столица и единственный порт самой южной чилийской провинции с населением около 3000 человек, был лишь скоплением бараков с несколькими протянувшимися в различных направлениях ветхими заборами, пытавшимися обозначить границы подобия улиц. Из жителей только немногие могли дать о себе точные сведения и представить доказательства определенной национальности и честной профессии. Каждый жил своей жизнью, как хотел и как мог.

К этим золотоискателям, случайным пастухам и беглым морякам прибавился еще один – Иоганн Орт; но это был авантюрист, у которого в жизни осталось только две цели: одна – это полный разрыв с прошлым, забвение своего титула и ранга императорского и королевского высочества, интриг и драм венского двора, и другая – исследование крайнего юга, суровая красота которого сразу захватила его. Все же трудно себе представить больший контраст между прежним образом жизни и средой эрцгерцога и выбранным им существованием на исхлестанном штормами побережье Огненной Земли. Здесь, у пролива Бигль, по которому проплывал в свое время Дарвин, и поселился Иоганн Орт… Позднее он отправляется на северо-запад и в течение ряда лет под непрерывными ливнями блуждает по лабиринту Патагонско-Огнеземельского архипелага, посещает самые отдаленные, безлюдные островки, где только на некоторых живут одинокие рыбаки-индейцы. Он проникает в самые глубокие, врезающиеся в Анды фиорды и наконец достигает самих Анд и восхищается их блеском.

У подножия гранитных обледенелых башен Фицроя, которые отражаются в громадных озерах Анд Патагонии, строит примитивное ранчо и называет его Каньядон-Ларго. Принц живет здесь в полном уединении, возле него только лошади и коровы; спит на шкурах, для освещения пользуется светильником из жира. Охотится и изучает мир животных и растений, особенно интересуется ранее почти совершенно неисследованной топографией этой части Анд; бродит в гopax по всем направлениям, чтобы отыскать проход на запад, так как не может поверить, чтобы в гигантской стене перед Тихим океаном не было бы где-нибудь прохода… В своей дымной хижине среди шкур гуанако и вонючих светильников Иоганн Орт сохраняет живой ум, неудовлетворенную жажду знаний, манеры, чистоплотность и почти элегантность Иоганна Сальватора фон Габсбурга. Когда один французский путешественник случайно наткнулся на его хижину, то был поражен светской вежливостью ранчеро; они беседовали сначала по-испански, затем на языке гостя, на котором хозяин говорил так же бегло и уверенно, как на испанском или на немецком.

Осыпанный почестями, принц к ним больше не стремился; привыкший к роскоши, он не искал даже комфорта. Он был пресыщен светской жизнью и на краю земли обрел покой. С миром в душе в этом избранном им самим уединении, у подножия гигантского Фицроя, эрцгерцог Иоганн Сальватор фон Габсбург умер в 1910 году. Проход через Анды к Тихому океану, который он надеялся найти, открыть ему не удалось, так как его не существует. Но Иоганн Орт обрел то, чего не знал Иоганн Сальватор фон Габсбург: душевный покой, а это, если вообще выпадает на долю человека, – счастье»[18].

Собственно, примерно ту же историю излагают и многие другие исследователи.

Jean Delaborde, Helmut Loofs-Wissowa. Am Rande der Welt: Patagonien und Feuerland. – 1978.

Peter Wiesflecker. Orth, Johann. In: Neue Deutsche Biographie (NDB). – Band 19, Duncker & Humblot, Berlin, 1999.

Friedrich Weissensteiner. Johann Orth, Ein Aussteiger aus dem Kaiserhaus. Das eskapadenreiche Leben des Erzherzogs Johann Salvator. —?sterreichischer Bundesverlag, Wien, 1985.

Constantin von Wurzbach. Habsburg, Johann Nepomuk. In: Biographisches Lexikon des Kaiserthums Oesterreich. Band 6. – Verlag L. C. Zamarski, Wien 1860.

К сказанному добавлю два обстоятельства: совершенно не факт, что Иоганн Сальватор скончался в 1910 году. Загадочного обитателя Огненной Земли встречали и в 1914 году, есть сведения и о более поздних встречах. Вполне вероятно, он просто изменил место жительства, построив себе хижину в другом месте. А то стал очень уж известен вдруг найдут? Австрийский двор, сборище призраков прошлого, просто не знал что с ним делать… Двор объявил умершим бывшего принца, не очень вникая – жив ли он.

Очень понятен соблазн Жюля Верна ввести в художественное произведение Орта или человека, который выдавал себя за него. Слишком известная личность.

17 Штрипка, от немецкого Strippe – «петля» – узкая полоска ткани или тесьмы для сохранения натянутой формы брючины. Штрипку, прикрепленную к нижнему краю брюк с двух сторон, продевают под каблук обуви или внутрь ее под пятку.

Штрипки были очень неудобны, часто расстегивались, создавая «неприличные» ситуации. Скрыть штрипки на брюках покроя того времени было невозможно. Но с другой стороны, носить их считалось «приличным»: отсутствие штрипок на брюках мужчины говорило о его бедности или небрежности. В 1880-е годы манжеты вытеснили штрипки.

Огниво – приспособление для получения огня, которое приходилось широко использовать до появления спичек, то есть до конца XVIII – начала XIX веков. Удар кремня по железному кресалу высекал искры, которые воспламеняли трут – сухие стружки, содержимое гриба-трутовика, ветошку.

В дождливую погоду зажечь огонь было сущим мучением.

18 Фосфорные спички изобретены в 1830 году французским химиком-самоучкой Шарлем Сориа (1812–1895). Головка их состояла из смеси бертолетовой соли, белого фосфора и клея. Фосфорные спички были крайне огнеопасны, поскольку загорались даже от взаимного трения в коробке и при трении о любую твердую поверхность, – например, о подошву сапога. Часто их так и зажигали.

Фосфорные спички очень ядовиты, их производство погубило немало работниц. Белым фосфором как ядом пользовались многие самоубийцы. Горела головка очень недолго.

Тем не менее запретили фосфорные спички только в 1910 году, – их вытеснили «шведские» а потом сесквисульфидные спички. Шарль Сориа не смог запатентовать изобретение, потому что у него не было 1500 франков, необходимых на патент. Он умер в полной нищете.

Но в сравнении с огнивом фосфорные спички были громадным шагом вперед.

Пристегивающиеся воротнички придумала в 1827 году в Нью-Йорке домохозяйка Ханна Монтегю. Она устала приводить в порядок сорочки мужа. Умная женщина отпорола воротник от рубашки, постирала и пришила обратно. Муж пришел в восторг, и скоро изобретение подхватили все соседки. Сама Ханна Монтегю не получила за свое изобретение ни цента, но в 1897 двадцать пять фирм произвели 106 миллионов съемных воротников.