– После этого ты был у них и видел камин? – перебила его Шарлотта.

– Да, они в ответ пригласили нас в гости. – Алекса все больше удивляла ее настойчивость. – Тебя интересует только камин?

– Нет, конечно. Не только, – не смутившись, ответила девушка. – Мне еще интересно, вы всегда пьете чай с водкой?

Попытка объяснить русские застольные традиции не имела успеха – со скучающим видом Шарлотта гоняла соломинкой льдинки на дне стакана. Взгляд Алекса невольно скользнул от ее пальцев к запястью, от складки локтя к плечу под футболкой, и далее к надписи «ç'est les petites choses». Было глупо ссориться из-за пустяков.

– Да, я видел камин у соседей, – мирно сказал он. – Насколько могу судить, он старинный, но не мраморный, из какого-то простого желто-серого камня.

Шарлотта оторвалась от стакана.

– Это песчаник, скорее всего. Какая на нем резьба? Какое-то конкретное изображение?

Ее голос звучал требовательно.

– Не помню.

– Как ты мог не запомнить рисунок? Ты же художник!

– Я не художник, я дизайнер! – неубедительно огрызнулся Алекс, а сам потер лоб, силясь восстановить в памяти проклятый камин. – Боковые колонны с вертикальными бороздками, простые, без рисунка, а в центре верхней части вырезан… – И тут его осенило. – Я вспомнил! Там вырезан цветок, что-то вроде ромашки, и с двух сторон листочки. Резьба потертая, но очертания сохранились.

Он победоносно взглянул на Шарлотту, рассчитывая на поощрение, но ее лицо поскучнело.

– Пора идти, – сказала она. – Эдвард, наверное, нас потерял.

Алекс был не против вернуться домой. Поведение подруги казалось ему очень странным, но, по его мнению, девушки вообще были существами чудны́ми – так он объяснял себе любые недоразумения. Сейчас важнее всего было то, что к деревне подбирался вечер, вслед за которым ожидалась жгучая южная ночь.

Эдвард успел отдохнуть. Он вновь излучал бодрость и был эталонно приветлив.

– О! – воскликнул он, открывая входную дверь. – Вы отлично погуляли, молодые люди! На улице жарковато, не так ли?

– Жарко! – подтвердил Алекс. – Мы сидели на площади, в тени, пили колу со льдом у Пьера.

– О, это была отличная идея!

Шарлотта вежливо улыбнулась старику из-за плеча Алекса и пошла наверх.

– Я приму душ, – на ходу бросила она, – и потом спущусь к вам.

На приглашение провести время вместе это не походило. Алекс потоптался у подножия лестницы, проводил Шарлотту взглядом и поплелся за Дедом на кухню.

– Я собираюсь готовить ужин, – сказал старик. – Если кто-нибудь захочет помочь, милости прошу. Сегодня мы должны сделать что-то особенное для нашей гостьи, не правда ли?

Он занялся приготовлением еды, сопровождая каждый шаг глотком вина и подробными комментариями:

– Так, молодой человек, надо разобрать на листья латук и хорошенько промыть. Ха-ха, будет неприятно, если на зубах заскрипит песок! Отлично! Пускай полежит здесь, на полотенце. О, какие роскошные помидоры! Нет, с ними потом. Сейчас займемся мясом. Мне пришлось постараться, чтобы найти подходящую говядину. Зато из этого куска получится отличный ростбиф! Да-да, молодой человек, мы будем готовить настоящий английский ростбиф!

Алекс сидел за кухонным столом, подперев кулаком щеку, и рассеянно слушал болтовню старика. Он не принимал на свой счет обращение «молодой человек» – в монологах Дед частенько величал таким образом себя самого.

Эдвард быстро справился с мясом – средних размеров кусок лежал на противне, перевязанный шпагатом и обсыпанный специями.

– Ну что ж, молодой человек, надо хорошенько разогреть духовку, в этом один из секретов приготовления настоящего ростбифа. – Старик подчеркнул важность сказанного, одновременно подняв кверху брови и указательный палец. – И мясо не должно быть холодным, чтобы равномерно прогревалось в печи. Поэтому мы вынули его из холодильника еще перед ланчем.

Непринужденно болтая, Эдвард ни на минуту не выпускал молодого друга из виду. Разочарование на лице Алекса скоро сменилось мечтательным выражением – запасы душевного равновесия в юном организме были неисчерпаемы.

– Мясо – это мужская работа. Что скажешь? – спросил старик, ставя противень в духовку.

Алекс пропустил вопрос мимо ушей.

– Шарлиз такая красивая, Эдвард! Она похожа на эльфа, согласен? – спросил он.

Ответ Деда прозвучал совершенно серьезно:

– Знаешь ли, я никогда не видел эльфов. Но согласен – Чарли милая. Чем она занимается?

– Она учится в Университете Тулузы, изучает историю искусств и археологию, а еще работает консультантом в магазине женской одежды, – с гордостью сказал Алекс. – В университете сейчас каникулы, а на работе она взяла отпуск, чтобы провести его вместе со мной.

– О! До чего же сильная юная леди! – Дед уважительно покачал головой. – Это не так просто – учиться и работать одновременно. Когда я учился в Университете Лестера, я тоже подрабатывал в пекарне у дяди Джона. Это была очень тяжелая работа, должен сказать.

Алекс нетерпеливо дернулся. Он не был расположен в очередной раз слушать историю о дяде Джоне. В другой раз – пожалуйста, но не сейчас.

Тут Дед свернул на более интересную, как ему показалось, тему.

– Ты сказал, Чарли изучает историю искусств и археологию? Как интересно! Моя дочь Изабель тоже училась в Университете Тулузы, изучала историю искусств. Трудно поверить, сколько она всего знает! Хотя что тут удивительного, ведь ее мать Николь – известный антиквар и профессор искусствоведения. Изабель выросла среди старинных вещей, картин и книг по истории.

У Эдварда имелись две слабости, чувствительные для близких людей.

Первая и не оригинальная – тяга к спиртному. Желание выпить преследовало его постоянно. В присутствии Ольги, которую он обожал, Дед стыдливо избегал алкоголя, а без присмотра, бывало, впадал в меланхолию и срывался в запой. До зеленых чертей дело не доходило, поэтому Никита относился к слабости Деда с пониманием, а Ольга по русской традиции просто жалела его.

Вторая слабость была следствием первой – после двух-трех бокалов вина Дед становился болтливым и предпочитал говорить о себе. Обычно Алекс прощал ему этот грех, но сейчас у него была собственная горячая тема.

– Шарлиз работает, чтобы себя содержать! У нее нет мамы-профессора-антиквара, но я уверен, она и без этого хорошо учится, – выпалил он, перебив старика. – Она необыкновенная и очень мне нравится!

Эдвард поднял руки в знак полной капитуляции.

– Согласен! Чарли прекрасная девушка! Искусство и археология, ты сказал? О, какая интересная жизнь у нее впереди!

На старика невозможно было сердиться. Он умел мастерски выворачиваться из любых ситуаций, сохраняя симпатию окружающих и не отягощая себя раскаянием. Вот и сейчас, как ни в чем не бывало, он продолжал кружить по кухне, то и дело бросая в сторону Алекса проницательный взгляд из-под седых косматых бровей.

Пока Алекс предавался мечтам, а Эдвард нянчился с ростбифом, в сотне километров от них Ольга грустила, сидя в уютном саду на берегу реки Тарн. Ни бокал вина, ни пылающие закатные облака не развлекали ее.

– Красота! – с интонацией детского аниматора воскликнул Никита, пытаясь растормошить жену. – Ты нашла отличное место! Прекрасно расположено, домашняя обстановка. И хозяева очень милые. Ты молодец, как всегда!

Ольга едва заметно кивнула в ответ. Она тщательно планировала маршрут и выбирала интересные места для ночлега. В этом старинном доме в исторической части Альби была студия с отдельным входом, которую хозяева сдавали туристам. С любовью декорированная комната, терраса с садовой мебелью, эффектный вид на каменный Старый мост – сегодня вся эта красота ее совершенно не радовала.

Страдания жены казались Никите надуманными. Из последних сил он старался вести себя деликатно.

– Не придирайся к Шарлотте! Порадуйся лучше за Алекса, – Никита двусмысленно ухмыльнулся. – В его возрасте у парня должна быть кипучая личная жизнь. Пускай наживает опыт!