– Чарли, где ты живешь? В Тулузе? – поинтересовался Эдвард. – Чем занимаются твои родители?

Шарлотта выбрала для ответа только первую часть вопроса:

– Да, я живу в Тулузе.

Отделаться от Деда было непросто.

– О! Прекрасно! Твои родные тоже живут в Тулузе?

Алекс с любопытством наблюдал за подругой. В течение двух лет знакомства она избегала говорить о семье.

Шарлотта и сейчас нахмурилась, но из уважения к Эдварду все же ответила:

– Моя мать держит ресторан. Старшая сестра ей помогает. Отец давно умер, я не помню его.

– Ресторан?! – воскликнул Эдвард. – Прекрасно!

Напряженное молчание Шарлотты заставило Деда сменить тему. Для подобного случая он всегда держал наготове несколько проверенных старых историй. Главным героем большинства из них был его дядя Джон.

– Знаешь ли, Чарли, мой дядя Джон был булочником, – начал Эдвард. – Они с тетей Агатой держали пекарню и маленький магазинчик, который открывался в шесть утра и закрывался к ланчу, потому что вся свежая выпечка к этому времени была уже продана.

Дед прекратил болтать только на въезде в деревню и вскоре лихо припарковался на свободном месте у дома.

Алекс открыл ушастым ключом дубовую дверь и потащил Шарлотту на третий этаж.

– Скоро ланч, молодые люди! Не задерживайтесь там, наверху! – прокричал Эдвард им вслед, отправляясь на кухню.

Почти все здесь он когда-то сделал своими руками – кухонную мебель, огромных размеров встроенный шкаф и даже дверь с волнистым желтоватым стеклом, которая вела из кухни в гостиную.

Гостиная занимала две трети первого этажа. Два ее французских окна выходили на просторный балкон, откуда открывался роскошный вид на холмы и долины. Дом Шереметевых стоял в плотном ряду построек, окружавших исторический центр деревни Лантерн. Когда-то они служили первой линией обороны средневекового города. В течение пятисот лет дом много раз перестраивался – увеличились окна, появился балкон, однако в целом здание из серого камня сохранило старинный облик и приводило в восторг московских гостей. Да что там гостей – отец Алекса уже третий год при каждом приезде в Лантерн часами сидел на балконе, отпуская мысли свободно парить над бескрайними просторами французского юго-запада.

На втором этаже, над гостиной, располагалась хозяйская спальня. Еще одну комнату с окнами на узкую мощеную улицу занимал Эдвард. Выше находились две спальни поменьше, со скошенными потолками и круглыми, как иллюминаторы, окнами. Одна из них была любимым логовом Алекса, а вторую обычно отводили гостям.

Едва переступив порог комнаты, он стиснул Шарлотту в объятиях. Она не сопротивлялась, но, уловив движение в сторону кровати, выскользнула из его рук.

– Пойдем вниз, Алекс! Неудобно заставлять Эдварда ждать!

Спускаясь следом за Шарлоттой по лестнице, Алекс обескуражено размышлял: «Почему она решила, что Эдвард нас ждет? А говорила, что не знает английского…»

Ланч прошел за разговором на двух языках, в котором Алексу приходилось быть переводчиком. Как и прежде, солировал Эдвард, в отсутствие Никиты игравший роль хозяина дома. Он расхваливал приготовленную Ольгой еду и анонсировал незабываемый ужин, который планировал сделать сам.

Загрузив посудомоечную машину, Дед завалился на диван и включил телевизор – после насыщенного утра его ноги нуждались в покое. Это было как нельзя кстати – Алекс горел нетерпением остаться с Шарлоттой наедине и продолжить с того момента, на котором они прервались. Однако у его подруги снова оказались другие планы.

– Пойдем, прогуляемся по деревне, – предложила она.

– Гулять?! Сейчас?! – растерялся Алекс. – Шарлиз, на улице жарко, а в доме так хорошо! Давай выйдем попозже, в деревне вечером интереснее. Да здесь и гулять-то негде!

– Я бы хотела пройтись после ланча.

Алекс все еще надеялся настоять на своем. Он взял ее за руку и сделал шаг в сторону лестницы. Наивный! Шарлотта обвила его шею руками и заглянула в глаза.

– Мы вечером еще раз выйдем, если захочешь. Посидим в баре, выпьем чего-нибудь. А сейчас просто пройдемся, посмотрим на улицы и дома. Обожаю такие местечки!

Она добавила многозначительно:

– У нас еще куча времени. Я взяла отпуск, чтобы провести его вместе с тобой, помнишь?

Алекс поплелся на улицу, всем видом транслируя разочарование.

Не успели они с Шарлоттой выйти наружу, как позвонила Ольга.

– Привет, милый. Как ваши дела? – осторожно спросила она.

– Нормально, – буркнул Алекс, но, спохватившись, придал голосу радостное звучание. – Мы пообедали, очень вкусно! Эдвард теперь отдыхает, а мы с Шарлиз вышли погулять по деревне.

– Погулять? – с подозрением переспросила Ольга, переключая телефон на громкую связь. – Не жарко? А мы с папой заехали в Сен-Сирк-Лапопи. Деревня как деревня, по правде сказать, мало чем отличается от Лантерн, только гора под ней выше нашего холма, и под горой река.

– Не слушай ее, Алекс! – вмешался Никита. – Деревня прелестная! Кроме того, вокруг заповедник, природа роскошная.

Под укоризненным взглядом мужа Ольга нехотя согласилась:

– Ну не совсем обычная деревня, согласна. Виды красивые.

Живописная деревня Сен-Сирк-Лапопи расположилась на крутом утесе на высоте около 300 метров над рекой Лот. Здесь все дышит стариной. Большинство зданий в деревне построено в XIII–XVI веках. 13 из них охраняются государством как историческое наследие.

В Средневековье в этих местах соперничали три знатных семьи – Лапопи, Гордон и Кардийак. Построенные ими укрепления, у подножия которых лежит деревня Сен-Сирк-Лапопи, и сейчас возвышаются над долиной реки Лот.

Аркады домов на деревенских улочках напоминают о лавках и мастерских ремесленников, создававших благосостояние средневекового города – скорняках, медниках и особенно столярах, которые точили литейные формы для пуговиц, чаши и затычки для винных бочек. Остатки речного порта, а также тропа, по которой тянули бечеву французские бурлаки, свидетельствуют о богатом торговом прошлом деревни. Сен-Сирк-Лапопи входит в Ассоциацию «Самые красивые деревни Франции».

Ольга сменила тему:

– Все-таки жаль, что ты не поехал с нами! В этой деревне есть творческая лаборатория, ее поддерживает Центр Помпиду. Кстати, когда в следующий раз будем в Париже, надо сходить в этот музей, наконец. К своему стыду, не была в нем ни разу, до сих пор сопротивляюсь современному искусству.

– Может, тебе удастся поработать в этой лаборатории?! – подхватил Никита. – Надо выяснить, как можно в нее попасть.

– Да, интересно, – рассеянно ответил Алекс.

Куда более важной проблемой сейчас для него было непостоянство подруги.

В XX веке деревня Сен-Сирк-Лапопи оказалась связана с именами двух деятелей искусства.

Андре Бретон, писатель и лидер сюрреализма, влюбился в живописную деревню с первого взгляда, заехав сюда однажды летом 1950 года. До самой своей смерти в 1966 году Бретон проводил здесь каждое лето.

Каталонский художник Пьер Дора жил в Сен-Сирк-Лапопи с семьей с 1930 по 1939 год, пока не уехал в США из-за войны и болезни жены. После возвращения во Францию Дора, как и Бретон, проводил в Сен-Сирк-Лапопи каждое лето до конца своих дней.

Дочь художника подарила региону Южные Пиренеи принадлежавший Дора прекрасный дом. Сейчас в этом здании XIII века находятся временные мастерские для деятелей искусства Les Maisons Daura. Дважды в год шестеро победителей специального конкурса из разных стран получают возможность жить и работать здесь в течение полугода при финансовой поддержке Центра Жоржа Помпиду.

– Между прочим, недалеко отсюда Рокамадур, мы с папой заезжали туда весной без тебя, – продолжила Ольга. – Ты знаешь, я равнодушна к Средневековью, но там необычно, дома и церкви построены на отвесном склоне, а на вершине скалы над ними стоит за́мок. Поговори с Дедом. Если в Каркассоне вам не надоест средневековая тема, можете заехать в Рокамадур на обратном пути.