– Ты, это, – обратился ко мне Герман, – Не забудь позвонить мне оттуда, – дополнил он приказ начальника. – Там короб есть с телефонной трубкой. Мобильники в тоннеле все равно не работают. И это… еще…поосторожней там, – зачем-то добавил он, словно предчувствуя что-то неладное.
– Хорошо, сейчас сделаем, – спокойно ответил я и поправил форму. – Семеныч! – позвал я мужика с перегаром, – Иди за мной, – ласково отдал приказ я.
Мы погрузились в старый скрипучий лифт и медленно, слегка покачиваясь, опустились в тоннель ускорителя под землей. Нас никто не провожал, т.к. все были заняты восстановлением последствий перепада электричества. Внизу, прямо у входа в тоннель ускорителя, нас с нетерпением ждал старенький, немного потрепанный временем, служебный скутер, на котором мы, охранники, осуществляли объезды тоннеля ускорителя. Скутер был накрыт целлофановой пленкой защищающей его от пыли, а рядом с ним стоял годовой запас топлива в виде столитровой железной бочки с бензином и полуметровым черным резиновым шлангом на крышке бочки. Этот шланг предназначался для переливания бензина из бочки в бак скутера путем всасывания воздуха ртом через один конец шланга и знаний основ элементарной физики с другой.
Я бережно скинул целлофан со скутера и сложил его рядом. Скутер завелся не сразу, словно слегка покапризничал, что к нему давно не приходили, но услышав от меня пару добрый матерных слов, скутер все-таки ворчливо завелся. Стрелка на потрескавшейся панели приборов показала, что бензина нам вполне хватит съездить туда и обратно, а еще и сделать полный круг по тоннелю, если это потребуется. Я сел на скутер и поддал газу, прогревая его маленький двигатель. Семеныч сел позади меня и обнял по-мужски, крепко прижавшись к моей широкой спине свой небритой щекой. Спиной я очень хорошо почувствовал в его внутреннем нагрудном кармане четвертушку с крепким напитком, спрятанную там от начальства. Скутер тяжело тронулся, низко просев от такой двойной ноши, и тяжеловато, с надрывом, повез нас к месту предполагаемой аварии, оставляя за собой белую полосу кучерявых выхлопных газов.
По всей своей длине, тоннель ускорителя, освещался обычными стоваттными лампочками, которые располагались в стеклянных древних плафонах советской сборки с потускневшими от времени стеклами. Плафоны висели в ряд, через каждые пятнадцать метров, прикрученные к боковым стенкам тоннеля. Этого скудного освещения было вполне достаточно для осмотра, но все равно было слегка темновато.
Через несколько минут мы пересекли отметку полуторакилометрового сектора где, по идее и показаниям монитора, находился тот самый обрыв канала ускорителя. Как гласила пугающая красная надпись на стене, это была “ЗОНА № 03”. Семеныч попросил остановиться, так как ему требовалось внимательно изучить каждый метр канала ускорителя в этом секторе. Я резко нажал на тормоз скутера. Семеныч, повинуясь законом инерции, очень больно надавил на меня своей бутылью в кармане. Я заглушил двигатель. Семеныч слез и вытащил из внутреннего кармана «чекушку» с водкой, которую сначала предложил мне.
– Будешь? – спросил он, хитро улыбаясь и подмигивая мне одновременно.
– Я на работе не пью! – недовольно отрезал я, пуская слюну при виде этого горячительного напитка. Выпить сейчас я был совсем не против, но этого не позволяли мне мои служебные обязанности. Именно поэтому я и злился.
– Ну…., как знаешь, – радостно ответил Семеныч, потому что все содержимое теперь достанется только ему одному. – За твое крепкое здоровье и хорошие должностные обязанности, – ехидно произнес Семеныч и выпил половину бутылки одним залпом, задрав голову, при этом, высоко вверх. – Эх, хорошо, – проскрипел он, скорчив лицо, и занюхал выпитое рукавом своего рабочего халата. – Теперь пошли, – сказал он мне.
Семеныч пошел вперед, а я покатил руками за ним скутер, экономя бензин и чистый воздух в тоннеле, которого здесь было не так уж и много. Дальше мы передвигались исключительно пешком, внимательно осматривая широкую трубу, протянувшуюся по всей длине тоннеля. Это, в принципе, была не труба, а канал ускорителя, по которому разгонялись невидимые глазу протоны. Вдоль стены с трубой были проложены многочисленные пучки проводов. Через определенное расстояние трубу накрывали большие прямоугольные короба. Это были магниты, с помощью которых разгонялись протоны, и регулировалась их траектория движения. Герман рассказывал мне, что если сдать на металлолом такую штуку (короб с магнитом), то можно потом будет жить безбедно до самой пенсии.
Семеныч шел рядом с трубой и постоянно постукивал по ней своим гаечным ключом на “двадцать”, как машинист поезда, проверяющий колесные пары. Этот ключ он достал из кармана своего халата, где были спрятаны и другие инструменты. Так мы прошли метров пятьсот. Я, все это время, руками катил за собой скутер, отчего немного устал и вспотел.
Вскоре мы прошли мимо небольшой закрытой железной коробки размером с почтовую посылку, подвешенной на бетонной стене тоннеля ускорителя, на уровне глаз. На крышке коробки была нарисована синяя телефонная трубка. Коробка давно покрылась ржавчиной, проступившей через облупившийся и потрескавшийся толстый слой зеленой краски. Это и был тот самый телефон, о котором мне и говорил Герман, и с которого мне нужно было позвонить ему. Но сейчас я решил пока не делать этого, так как место обрыва мы еще не обнаружили, и сообщать было нечего.
Сразу за коробкой с телефоном находилась большая железная дверь, встроенная в громадные стальные ворота. Ворота были плотно закрыты, а сама дверь поскрипывала от сквозняка и была не заперта. Это был проход в одну из примыкающих к тоннелю ускорителя шахт, ведущих наверх и к подземным помещениям в этом секторе, вырытым заодно с тоннелем ускорителя. С помощью таких шахт доставлялось оборудование прямо в тоннель и в другие помещения под землей. Еще, эти шахты служили для проводки коммуникаций, вентиляции и аварийными выходами. Почти у каждой такой шахты, на поверхности, был свой собственный охранник бабулька. В этом секторе, на поверхности, несла свою предпенсионную вахту Клавдия Захаровна. Это была бабушка божий одуванчик, которая постоянно подкармливала меня с Германом вкусными свежими домашними пирожками с творогом или поила нас ароматным парным молочком от своей буренки. Помимо всего, Клавдия Захаровна пасла тут своих любимых коз, что помогало ей коротать время, а потом, в перерывах между сменами, продавать на рынке свежее и очень полезное козье молоко.
Я с Семенычем прошел дальше по тоннелю, пройдя мимо входа в шахту с железными воротами. Далеко нам идти не пришлось. Через тридцать метров мы сразу обнаружили явное место обрыва кольца ускорителя. В этом месте труба, точнее канал ускорителя, оказался разворочен неизвестными умельцами, которые пытались выкрутить из него медную проволоку. Этой проволокой канал ускорителя был обмотан по всей своей длине, под толстой стальной обшивкой. Судя по оставленным здесь следам, хулиганы орудовали монтировкой, ножовкой и кувалдой, лежавшими прямо на трубе. Рядом с местом поломки, на бетонном полу, стоял небольшой отрытый черный ящик с инструментами. Возле него валялись две пары резиновых перчаток и две белых кепки с надписью ЛДПР. Хозяев кепок нигде видно не было.
– Стой, – остановил я рукой Семеныча, опасливо озираясь по сторонам. Семеныч что-то недовольно пробурчал. – Да тихо ты, – вежливо попросил я его, когда он шумно полез в свои карманы за инструментами для ремонта.
Мой боевой опыт, подсказывал мне, что тут опасно. Как только я убедился, что никого живого здесь больше нет, кроме нас с Семенычем, я осторожно подошел к брошенным инструментам и потрогал полотно ножовки указательным пальцем – оно было еще теплым.
Скорей всего они убежали, услышав, как мы приближаемся. Если бы Семеныч не стучал своим ключом, я бы поймал этих гадов на месте преступления и проявил себя с лучше стороны. Я позвал Семеныча к себе. Он подошел к месту обрыва и задумчиво почесал свой лысый затылок, оценивая нанесенный ущерб. Потом он снова достал свою четвертушку с водкой, немного отхлебнул и сел на ящик с инструментами, оставленный впопыхах неизвестными.
