Капитан сел на узкую лавочку и разместил локти над столешницей, подперев переплетенными пальцами подбородок. Сян села напротив него и положила руки на столе перед собой. Пальцы ее также были переплетены, но это выглядело как судорожная попытка защититься. Вся ее поза выражала напряжение и страх.

Капитан Волков спросил:

– Сян, ты начала что-то говорить про Игоря Бортникова там, в рубке. Расскажи без лишних ушей. Нам нужно разобраться, что с ним случилось, поэтому любая информация будет важна.

Девушка помолчала, нервным движением поправила короткую челку, снова сцепила пальцы и, уперевшись взглядом в стол, начала говорить:

– Вы же знаете, что Бортников считает себя красавцем и у него очень высокое самомнение? Это не было проблемой при подготовке к полету, мы же жили всей командой в тренировочном лагере почти два месяца, все было хорошо. И после старта он вел себя нормально, и все полгода, что мы летим, никаких претензий к нему не было. Но последние несколько смен… – Сян со вздохом помассировала виски пальцами, скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стене. – Его как будто подменили, – тихо сказала она.

– Продолжай! – подбодрил ее капитан.

– Дня три назад он предложил пообщаться поближе, но, конечно, мне это было неинтересно, и я отказалась. После этого у меня создалось такое впечатление, что он начал мстить и делать мне гадости. Причем это были какие-то тупые шутки – мог подкараулить и внезапно выскочить из-за угла, закидывал в мою капсулу какие-то промасленные тряпки. Залез в наш биологический планшет и стер последние записи. Детский сад какой-то! – Сян опять передернула плечами.

– Когда успевал? – недоуменно спросил капитан. – Мы же с тобой вместе сдавали смену и шли спать, а он заступал на следующую.

– Вот в пересменку и успевал, за вашей спиной, – отведя взгляд в сторону, сказал Сян. Потом снова взглянула капитану прямо в глаза: – Можете по записям камер проверить.

– Почему ты ничего не доложила? – тоже прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, спросил Волков. У него в голове не укладывалось, как взрослый мужчина, тем более пилот, у которого расчет действий идет на несколько шагов вперед, мог себя так вести.

– Надеялась, что он образумится.

– И долго собиралась ждать?

Сян пожала плечами:

– Наверное, еще пару смен. Если бы это продолжилось, рассказала бы вам.

– А мужу говорила?

– Пришлось сказать, но не все, – нехотя ответила девушка. – Донг сразу заметил, что у меня настроение плохое и начал выспрашивать, в чем дело. Я сказала только про то, что Игорь стер данные. Про все остальное не стала, чтобы Донг не вспылил.

Волкову было сложно представить невозмутимого китайца в гневе.

– Понятно, – задумчиво сказал он и, подчиняясь внезапному порыву, спросил: – Убить его не хотелось?

– Что? – опешила Сян.

– Ну, я же знаю, что ты каждое дежурство отрабатывала свою часть общей миссии – опыты с растениями по нескольким направлениям проводила, замеры делала, на Землю все отправляла. А он удалил результат твоей работы, – капитан поморщился, произнося это. Не верилось ему, что Сян рассказывает про его первого пилота, самого здравомыслящего и надежного человека на корабле. Так он всегда считал.

– Вы что, меня обвиняете в его смерти? – Сян встала. В ее голосе звенело возмущение. – Знаете, что? – Не найдя, что сказать, она с силой ударила по сенсору, открывая дверь, и, стуча магнитными подошвами, поспешила прочь.

В рубке она нос к носу столкнулась с Димой, который возвращался с результатом проверки «сонного» обруча Игоря. Капитан пригласил связиста в кают-компанию, кивком обозначив Киприянову, что тот по-прежнему за старшего в рубке. Закрыв дверь, капитан снова сел, подперев подбородок сцепленными пальцами.

– Докладывай, – сказал он Дмитрию.

– Все настройки обруча стандартные, в момент осмотра он находился в режиме ожидания после 15 часов работы, – связист поместил над столом красный обруч и подтолкнул его, чтобы тот начал медленно вращаться. Фокусы с невесомостью не надоедали связисту даже через полгода полета. – Включение и выключение последнего цикла прошло в штатном режиме, отметок о сбоях в системе нет.

– Перегрузки какие-то были за последние циклы?

– Нет, микросхемы в порядке, я выгрузил отчет за последнюю неделю – ошибок нет.

– Понятно, – капитан вздохнул и чуть оттолкнул обруч в сторону, чтобы тот не мешал смотреть на собеседника. – Дима, ты замечал странное поведение Бортникова в последние пересменки?

– Не припомню, – задумчиво сказал связист, – хотя…

– Говори!

– Ну, это скорее странное поведение Хельги, – Дмитрий смутился и покраснел. – Вы только не подумайте, что я за ней слежу, – быстро добавил он и покраснел еще сильнее.

– Дим, все знают, что она тебе нравится. Ты и на пересменку не спешишь убегать, когда она приходит. И смотришь на нее так, что все очевидно. – Капитан понял, что дальше продолжать не стоит, у молодого связиста уже не только лицо, но и уши пылали красным. – Впрочем, сейчас не об этом. Мне важны любые детали, которые могут пролить свет на смерть Игоря. Говори.

– Ну, как вы сказали, – Дима сглотнул, – я на пересменке общаюсь, то есть пытаюсь общаться с Хельгой. Вот. И обычно она на меня, ну, так…

– Не реагирует? – подсказал Волков.

– Да. Потому что красавчик Бортников у нее на первом месте, – связист поморщился. – Ну, вы знаете.

– Так. И что?

– А в прошлый и в позапрошлый раз мне показалось, что она на него как будто обижена. И поэтому, ну, со мной разговаривала так, с интересом, – Дима опять стушевался.

– А что Бортников? Как он себя вел?

– Ну, при мне как обычно. Пришел, пост принял у вас, погулял где-то до конца пересменки и вернулся. А что там в их смену происходило, не знаю,

– Погулял? – насторожился капитан.

– А вы не замечали? Вы же вместе до капсул шли обычно.

– Шли, – согласился капитан, – беседовали по дороге. Потом я в капсулу залезал и думал, Игорь в рубку возвращается после этого, на дежурство. Я-то сам уже никуда не ходил. Читал немного и спать.

– А я до конца пересменки обычно в рубке был, потом только в капсулу шел. И вот когда я уходил, Игорь только возвращался, как раз к началу дежурства.

– Так. А Ким Сян? Она же тоже не сразу уходила? – спросил капитан, сопоставляя слова связиста с предыдущим рассказом.

– Нет, она всегда задерживалась, свои какие-то записи сохраняла, чтобы муж потом продолжил их эксперименты.

– А Игорь с ней общался?

– С кем? С Сян? Не помню такого. Так, здоровались и все.

– Про что вы с Хельгой разговаривали в последние пересменки? – сменил тему капитан.

– Она рассказывала про свое детство, про свои увлечения, – Дима мечтательно заулыбался.

– И какие у нее увлечения? – спросил капитан рассеяно, продолжая выстраивать в голове картину возможных конфликтов в последние дни.

– Она же по совместительству наш командный психолог, – ответил Дмитрий. – Ну, вы в курсе.

– О да, – сказал капитан, – эти ее обязательные еженедельные отчеты от каждого и видео-дневник… Кое-как отбился!

– Правда? А мы все дневник вели и ей сдавали, она же настойчивая.

– Я бы сказал по-другому, ну пусть будет «настойчивая», – усмехнулся капитан. – Ты говорил про ее увлечения, – напомнил он.

– Да, так вот, ее интересует влияние «сонных» обручей на познавательные способности. Хельга рассказывала, что для детей с задержкой в развитии такие обручи вполне можно настраивать не на дельта-волны, а на бета-волны, которые не усыпляют, а наоборот мозг «раскачивают». Или на тета-волны – они вообще в теории дают состояние озарения.

– Вот как, очень интересно, – задумчиво сказал капитан. – Слышал об этом, но говорят, что на дельта-волны мозг всегда реагирует, они самые низкочастотные, а все остальные частоты под вопросом. Дмитрий, а Хельга могла с нашими обручами опыты проводить, как считаешь?

– Так она же психолог, а не инженер-электрик, как она микросхемы-то перенастроит на другую частоту волны? – засмеялся Дима. – И потом опыты проводят на добровольцах, мало ли какие последствия для мозга.