Процессия с Хельгой во главе, мужчинами по бокам и замыкающей Сян скорбно проследовала в медблок, гремя магнитными ботинками по металлическим пластинам пола. Тело Игоря плыло в невесомости между ними.
В медицинском отсеке первого пилота зафиксировали на кушетке. По общей связи раздался голос капитана, наблюдавшего весь процесс извлечения и перемещения тела:
– Что с ним?
– Похоже на остановку сердца, причины пока не понятны. Я просканирую тело и голову в том числе, – сказала Хельга. – И нужно еще проверить записи с датчиков обруча.
– Дмитрий, забери обруч и проверь, – скомандовал Волков.
– Я сама! – резко подняв руку, Хельга остановила Диму, потянувшегося к голове первого пилота. Она аккуратно отвела в стороны с висков Игоря датчики обруча, сняла гаджет с головы потерпевшего и передала Диме.
– Хельга проводит сканирование, Дмитрий снимает данные с обруча, остальные ко мне, – сказал капитан.
Оставив медика колдовать с приборами, экипаж вышел из медблока. Сян и Киприянов направились обратно в рубку, а Дмитрий понес гаджет в мастерскую – небольшое помещение, где хранились инструменты механиков, мелкое подручное оборудование и заряжались ремонтные боты.
Ожидая подчиненных, капитан Волков задумчиво смотрел на расчерченный квадратиками экран, куда были выведены картинки со всех камер наблюдения на корабле. Он видел, что Хельга суетилась в медицинском отсеке, подключая мини-томограф для сканирования тела умершего, что Дмитрий почти дошел до мастерской, что Ким Сян и Киприянов идут по коридорам, при этом девушка шла впереди бортмеханика, поэтому на камерах они были в разных секторах-«окошках». Возле жилого сектора коридор был пуст, третья смена спала в блаженном неведении о недавних событиях.
Вдруг на одном из экранов капитан заметил дополнительное движение. Это был сектор недалеко от двигателей. В пустом коридоре маячила чья-то тень. Капитан щелчком кнопки развернул видео с этой камеры на весь экран и подался вперед, вглядываясь в нечеткое изображение. Дальняя часть коридора оканчивалась тупиком, обычно хорошо освещенным, но сейчас там царил сумрак, в котором явно вырисовывалась высокая фигура, более темная по сравнению с фоном. Фигура стояла, покачиваясь. Или это помехи пробегали по экрану? Солнечная буря иногда сказывалась на оборудовании корабля, хотя внешняя обшивка была хорошо экранирована от излучения светила.
Капитан до рези в глазах пытался разглядеть, кто это, заодно в уме перебирая трех оставшихся членов экипажа и прикидывая, кто мог нарушить режим: муж Сян, биолог Ким Донг, и робототехник Ксения были низкорослыми, это не мог быть кто-то из них, оставался второй пилот, Борис Ященко. Он был таким же статным и широкоплечим, как погибший Игорь.
В годы учебы – а они втроем с капитаном Волковым были на одном курсе космической академии – Игоря и Бориса иногда принимали за братьев, а со спины часто путали, тем более, что в академии курсанты все были коротко стрижены. После выпуска Игорь отрастил волосы максимально допустимой длины – до середины шеи на затылке и челку до бровей. Чтобы в невесомости волосы не стояли дыбом, он покрывал их каким-то специальным гелем, так что прическа у него всегда была безупречна.
По уставу космонавтам обоего пола предписывались короткие прически, потому что нелепые несчастные случаи, связанные с длинными волосами и окончившиеся смертью, уже вошли в историю космонавтики: неплотно прилегающий шлем из-за торчащих наружу волос, растрепавшиеся пряди под шлемом, попавшие в дыхательные пути, и тому подобное. После таких случаев прически стали регламентировать, а космонавтов, побритых налысо, прибавилось.
Второй пилот Борис стригся коротко, как в академии, так что теперь со спины их с Игорем легко можно было различить. Ну, и на лицо они не были похожи: у Игоря были впалые щеки и прямой нос, как у греческих статуй, а у Бориса лицо было круглым, с курносым носом и еле заметными веснушками.
Прикидывая, что могло сподвигнуть второго пилота нарушить режим, Волков продолжал вглядываться в экран. Внезапно скачком, без видимого перехода, фигура оказалась на несколько метров ближе, попав в освещенную часть коридора возле видеокамеры. Широкая спина в бежевом комбинезоне, который экипаж носил на борту, черные волосы до середины шеи. Человек обернулся и с широкой улыбкой посмотрел прямо в камеру. Это был первый пилот Игорь Бортников, которого только что мертвым отнесли в медблок. Улыбка на его лице в сочетании с неестественно широко открытыми глазами вызывала ощущение безумия.
Капитан быстро вывел на экран сетку с изображениями со всех камер и приблизил ту, которая показывала медицинскую секцию. Хельга подключила томограф и как раз медленно вела его над головой погибшего.
Взгляд капитана метнулся на изображение, которое транслировала видеокамера из того коридора возле двигателя. На экране было пусто. Тупиковая часть коридора была ярко освещена.
«Померещилось? Или камера барахлит?» – подумал Волков. Он решил прокрутить запись с этой камеры назад и проверить, что там транслировалось, но не успел. Подошли Сян и Киприянов и встали за его спиной, ожидая указаний. Волков еще раз обшарил глазами все окошки и убедился, что никто лишний по кораблю не перемещается. После этого он развернулся в кресле к подчиненным и, собравшись с мыслями, сказал:
– Связи с Землей по-прежнему нет. Нам нужно разобраться, что произошло с первым пилотом, поэтому я прошу вас рассказать о вашем последнем контакте с Игорем Бортниковым – что делал, что говорил. И вообще обо всем, что вам показалось подозрительным.
Сян передернула хрупкими плечами и сказала:
– Если честно, Бортников последние несколько дней вел себя как… – она запнулась и замолчала. Говорила она без акцента, потому что ее семья переехала в Россию, когда она только родилась, так что русский был ей как родной язык.
– Так! – капитан решительно поднялся, забыв, что магнитные подошвы отключены, и подлетел вверх почти на метр от этого резкого движения. Спохватившись, он нажатием кнопки на поясе включил ботинки и опустился обратно на пол. – Давайте будем разговаривать с каждым наедине. Киприянов, поручаю тебе временное дежурство в рубке, – бортмеханик сдержанно кивнул, – а Сян со мной пройдет в кают-компанию.
Вспомнив о странном видео, Волков добавил, обращаясь к бортмеханику:
– Валера, проверь записи по камерам возле двигателей за последние полчаса. Если найдешь что-то подозрительное, сообщишь.
Бортмеханик снова кивнул, сел к панели управления и защелкал клавишами.
Волков твердыми шагами направился в соседнее помещение, которое гордо именовалось «кают-компанией». Фактически для экономии пространства здесь в квадратной комнатушке размерами два на два метра размещались лавочки, привинченные к трем стенам из четырех, и примерно в середине круглый стол, прикрепленный к полу. Еще был экран на стене и небольшой встроенный шкаф для хранения планшетов и прочих мелочей. Здесь могли разместиться все девять членов экипажа, но собирались вместе они только один раз, после начала полета, когда обсуждали схему дежурств и другие рабочие вопросы. В пересменку здесь иногда играли на планшете в быстрые шахматы бортмеханик и второй пилот, да шушукались биологи Ким Сян и Ким Донг. Они больше всех переживали из-за того, что их поставили в разные смены. Но исключить из дежурной смены пилота или механика, заменив его вторым биологом, было нерационально. Это понимал и капитан, и супруги Ким, поэтому до конца полета им пришлось смириться с вынужденной разлукой.
Капитан пропустил Сян вперед, вошел в кают-компанию и, коснувшись сенсора на стене, закрыл дверь. Выехав из углубления, створка двери плотно прилегла к противоположной стене, изолировав кают-компанию от внешней среды корабля. В случае разгерметизации в каждом изолированном помещении можно было находится, пока не закончится запас воздуха. Такая же изоляция предусматривалась в медицинском секторе, в рубке управления, в мастерской и в жилых капсулах. Остальные помещения, включая кухню-столовую, не имели таких перегородок.
