— Может, он просто боялся?

— Нет, — задумчиво покачал головой старик. — Это был не страх, он действительно полностью разделял его взгляды и, насколько мне известно, на сына Рауль никогда не поднимал руку. Чего нельзя сказать о дочке. Знаете, как часто бывает, слишком строгие родители добиваются обратного эффекта. Бедняжка Амели стала вызывающе одеваться, тогда как раз вошли в моду очень короткие юбки. Она красила губы пунцовой помадой, покуривала, словом, делала всё то, чем яростно возмущался отец. Каюсь, мне не удалось вразумить ни Рауля, ни его юную дочку. Мать к тому времени скончалась, и мне было откровенно страшно за эту семью. Дети совершенно отбивались от рук. Но если Амели можно понять, то маленький Венсан пугал меня гораздо больше. Однажды он принялся швырять камни в стайку девушек, идущих на танцы. Когда я схватил его за руку, укоряя в баловстве, что может причинить боль или вовсе покалечить, он заявил, что девушки шлюхи и заслужили это. Помнится, я совершенно растерялся и, помятуя его уважение к вере, заметил, что сам Иисус заступился за Марию Магдалину. На что он, ни капли не смутившись, добавил, что Мария раскаялась в своём грехе, значит, очистилась от скверны. Самое ужасное, что подошедший к нам Рауль, узнав, в чём дело, полностью одобрил поступок сына и вновь начал укорять меня, что я слишком мало уделяю внимания обличению греха похоти и разврата. Вообразите, Клод, он даже несколько раз писал на меня жалобу епископу Марселя!

Фонтен облизнул пересохшие от волнения губы и вновь покатил коляску, внимательно вслушиваясь в слова Трюбло.

— Ну вот, молодой человек. Всё закончилось так, как и должно было в этой ситуации. В один прекрасный день Амели просто сбежала из дому. Во всяком случае, так заявил Рауль.

— А вы сомневаетесь в этом?

— Не знаю, мне кажется, девушке в неполные семнадцать лет, да ещё из деревни, нелегко отважиться на такой поступок. Я подозреваю, что отец попросту выгнал её из дому. Во всяком случае, на убитого горем родителя он не походил. Хотя исправно справлялся в жандармерии, как продвигаются поиски. А вскоре он с сыном и вовсе переехал. Если не ошибаюсь, кажется, в Нант. Я рассказал вам историю к тому, что такой человек скорее подходит под портрет преступника, которого вы ищите, хотя не мне судить и обличать кого-то, тем более без доказательств. И ни в коем случае я не намекаю, что это мог бы быть Рауль. Это всего лишь к нашему разговору о религиозных фанатиках и не более. По счастью, больше за всю мою службу я не встречал подобных людей.

— Я вам так благодарен, месье! — пылко воскликнул Клод.

— Ах, дорогой мой! — всплеснул сухонькими руками старик. — Это мне следует вас благодарить. Я был искренне рад хотя бы на время отвлечься от темы болезней, лекарств и процедур. И словно на время побывал во временах моей молодости.

— Простите, месье Трюбло, у вас нет родственников? В смысле, вас никто не навещает?

— Увы, друг мой. Хотя настоятель из обители справляется о моём самочувствии. А из родни у меня есть только младший брат, но… он уже много лет находится в лечебнице для душевно больных.

— Давно он болен? Ох, простите…

— Ничего страшного. Да, мой брат с детства не совсем здоров. И с возрастом ему становится только хуже. Он совершенно беспомощен.

Фонтен промолчал.

Подвезя коляску к корпусу госпиталя, он спросил:

— Можете назвать мне фамилию Рауля, месье? Я хотел бы узнать о нём больше.

— Конечно, надеюсь, что мой рассказ не навлёк подозрение на человека просто от того, что он казался мне странным.

— Не беспокойтесь, его репутация никак не пострадает. Если он вообще жив. Ведь прошло столько времени.

— Представьте себе, жив. И спустя годы мы вновь оказались почти что соседями. Это некий Рауль Дешан. Мой дом на границе Кассиса, а он, кажется, живёт возле Тулона. Мы случайно встретились в прошлом году на ярмарке по случаю праздника. Он ограничился сухим кивком, и я не стал навязывать общение.

— Кнопка, завтра у тебя выходной, ты уже построила планы?

— Пока нет, а что?

— Завтра я, наверное, буду в разъездах и вернусь поздно. Просто хотел знать, не собираешься ли куда-то. Возможно, я не смогу позвонить или ответить на твой звонок.

— Клэр убежит на свидание, Берта уйдёт на курсы. Буду торчать дома. Постираю и сяду смотреть сыщика Мёрфи.

Лиза давно уснула, а Клод, налив себе кофе, вновь погрузился в сайты газетных архивов. Их нашлось до обидного мало. Но он всё же смог отыскать информацию о происшествии в Монпелье. В короткой заметке говорилось, что семнадцатилетняя Амели Дешан пропала. По заверениям отца, девушка могла сбежать из дому. Несчастный вдовец остался с маленьким сыном и надеется, что полиция отыщет дочку и вернёт её домой. К заметке было приложено фото Амели с её приметами и просьбы всех, кто её видел, связаться с жандармерией в Монпелье.

Клод рассмотрел фото. Девушка довольно привлекательная. Но изображение ужасного качества, переснято из газеты. Судя по подшивкам газет за десять лет, беглянка так и не нашлась. Если она вообще покидала дом. После рассказа Трюбло Фонтен всё больше склонялся к мысли, что Амели Дешан давно нет в живых. Клод поставил перед собой магнитную доску и пробежал глазами заметки. Так, семья переехала в Нант, стоп! Ведь Пьер упоминал, что Пастор орудовал в этом городе. Потом он перебрался в Прованс… Чёрт, как узнать, проживал ли там Дешан? Эх, в участке это стало бы делом пяти минут. Но, увы, туда ему хода нет, во всяком случае, пока идиот Ларош не убедится, что его информатора пристукнул кто-то другой. Ладно, пока это можно отложить в сторону или… или позвонить Марианне. В конце концов, она может сделать это тайно. Клод взъерошил волосы: у него возникло стойкое ощущение скорой развязки, и он отчаянно боялся его утратить. Надо сосредоточиться. И, взяв маркер, Фонтен написал на доске: «Дешан» и поставил знак вопроса. И тут его словно кольнуло. Он уже где-то слышал эту фамилию! Да, совершенно точно! И причём недавно, когда стал сам заниматься расследованием. Но от кого и когда, Клод мучительно старался вспомнить. Он прошёлся из комнаты в кухню, налил себе давно остывшего кофе и закурил. Прикрыв глаза, он стал перебирать в памяти разговоры с участниками истории. Девица Карлоса… нет, там речь шла о фургоне. Худенький Кантона… он говорил о костюмере Франсуазе… Франсуаза дала ему адрес портнихи… опять нет, немного раньше. «Она могла бы отдать платья даром, а зонтики мы взяли у Дешана». Да, чёрт побери! Дешан отдал старые зонтики для театра и конечно же знал о закрытии студии, о распродаже. Купить парики — значило бы запомниться, поэтому он просто стащил их. Ну всё, кажется теперь пазл сошёлся. Хотя… сумасшедший брат священника тоже стоящая версия. Фонтена охватила настоящая эйфория: лицо раскраснелось, глаза блестели. Если он прав и все его рассуждения верны, то до проклятого Пастора наконец-то доберётся правосудие. С кого же начать? На секунду у него возникла мысль тотчас перезвонить Пьеру и сообщить всё, что он узнал. Но вспомнив, что бывший напарник уже практически сложил вещи и с явным удовольствием сдал дело в архив, Клод передумал. Ну нет, господин комиссар, я не стану отдавать вам такой жирный кусок. Счастливого пути в Париж! Я это расследование начал, я его и закончу.

И с этой уверенностью стажёр рухнул в постель, мгновенно погрузившись в сон.

Клод рано вышел из дома, но, желая всё как следует продумать, около часа просидел в кафе на бульваре. Жаль, что из-за скотины Лароша его лишили жетона и возможности получить пистолет. Ну ладно, для начала следует разведать обстановку. В конце концов, Рауль Дешан может оказаться вполне законопослушным гражданином. По крайней мере, если он ошибается, остаётся брат кюре Трюбло. Ладно, не стоит тратить время, не меньше полутора часов уйдёт на дорогу до Тулона. И его хватит, чтобы выдумать легенду.