Я медленно наклоняюсь и поднимаю Айпад с пола, сажусь на диван, положив его себе на колени. Зейд и Крид занимают места по обе стороны от меня. Благодаря невероятной эффективности «поезда сплетен Бёрберри» другие Идолы знают, что случилась беда, и через несколько минут все уже там, собрались вокруг меня.

— Это все отказы? — спрашивает Виндзор, крепко сжав челюсти. — Точно? Я думал, мы работали над этим?

— Так и было, — выдыхает Крид, и я понимаю, сколько усилий приходится прикладывать этим парням, чтобы сохранить мою жизнь нормальной. — Моя мама, она… Я сказал ей, как это важно.

— Я попала в Борнстед, — шепчет Миранда, поднимая свой планшет, чтобы я могла видеть. — Я поднималась сюда, чтобы показать тебе. Если я поступила, то, держу пари, ты тоже поступила. Ты не думаешь, что Харпер остановила бы меня, если бы могла?

— Вы все поступили? — спрашиваю я, и Крид с Зейдом обмениваются взглядами поверх меня.

— Открой электронное письмо, — подбадривает Зак, в то время как Тристан скрещивает руки на груди и наблюдает за происходящим стоическим взглядом. Я облизываю нижнюю губу, а затем, просто потому, что хочу наказать себя ещё больше, просматриваю остальные три письма. Все они начинаются «Благодарим за ваше заявление, однако…» Все.

Борнстед — последний, он находится в верхней части списка, эта издевательская строка текста на экране моего планшета. Я колеблюсь мгновение, а затем решаю, что если я собираюсь пройти через эту боль, то с таким же успехом могу сделать это здесь, в окружении своих друзей.

Я нажимаю на электронное письмо и чуть не задыхаюсь.

На глаза наворачиваются слёзы, и я стискиваю планшет, прижимая его к своей груди.

— Что? Ну что там? — спрашивает Крид, его полуприкрытые глаза широко открываются. Они выглядят как блюдца на его бледном красивом лице. — Что, блядь, там было написано?

Я тоже на мгновение закрываю глаза, чтобы перевести дыхание, а затем снова сажусь, тяжело дыша, с колотящимся сердцем. Сначала я поворачиваюсь к Криду, и он приподнимает брови.

— Я сделала это. Я в деле. Я поступила. Я поступила.

Его рот открывается в шоке, когда Миранда визжит, и вскоре я оказываюсь на коленях у Крида. Он, конечно, ленивец, но, когда хочет, действует молниеносно. Его губы на моих, и он целует меня с медленным, ленивым совершенством, пока Зейд не прочищает горло и не выводит нас обоих из оцепенения.

— Итак, близнецы поступили, я поступил… — он оглядывает остальную группу.

— Я уже говорил вам, миледи, что последую за вами на край света. Конечно, я поступил. Если, конечно же, вы меня примете. — Виндзор пожимает плечами, странные золотые погоны, которые он прикрепил к своей униформе, мерцают, когда он пожимает плечами. Конечно, ему приходится нарушать суровый характер формы четверокурсника с золотыми нашивками на плечах. Он не был бы Виндзором Йорком, если бы не сделал этого.

— Я играю в футбол за Борнстед, это официально, — говорит Зак, но Эндрю качает головой.

— Я буду скучать по вам, придурки, но я собираюсь в Стэнфорд. Извините. — Он слегка съёживается и складывает руки в молитвенную позу. — И это не потому, что Гэри собирается туда, так что не верьте слухам. Я всегда знал, что мы были чем-то временным. На самом деле, я случайно отправил электронное письмо этому парню, который ходит в Академию Адамсона для мальчиков… теперь это может быть кстати.

— Ты продолжишь общаться с этими интернет-чудаками, и однажды кто-нибудь из них расчленит тебя, — предупреждает его Миранда, но я так счастлива, что плачу. По моему лицу в буквальном смысле текут слёзы, и я не могу их остановить.

Я внезапно встаю, и все замолкают. Я смотрю прямо на Тристана, но он ничего не говорит. Ему и не нужно этого делать. Я знаю, что он поступил. Вопрос в том, собирается ли он поехать со мной в Борнстед… или куда-нибудь ещё? Может быть, куда-нибудь с Лиззи?

Мой разум цепляется за информацию о его отце, о возможности вернуть себе отца и о состоянии, увеличенном новой невестой его отца… Мой взгляд ненадолго задерживается на Заке, и он встречает мой пристальный взгляд в упор. Там тоже есть семейные проблемы, с которыми я хочу разобраться.

Но сначала…

— Время попкорна и кино, моя комната. Мы можем завалиться на мою кровать все вместе.

— И чая, — добавляет Виндзор, поднимая палец. — Пожалуйста, не забывай.

Все встают и шаркающей походкой направляются к двери, смеясь, разговаривая… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я заметила в жизни, что, когда что-то кажется таким, обычно для этого есть причина.

— Ты ведь не собираешься в Борнстед, да? — я спрашиваю Тристана, но он просто смотрит на меня так, словно чего-то ждёт.

— Это то, чего бы ты хотела, Черити? Это сделало бы тебя счастливой?

— Откуда у тебя этот синяк под глазом? — спрашиваю я, уклоняясь от его вопроса. В любом случае, это кажется слишком личным, чтобы отвечать, и я клянусь, у нас, вероятно, есть всего около тридцати секунд, прежде чем Миранда вернётся сюда и накричит на меня за то, что я слишком задерживаюсь. — Во время осенних каникул, где…

— Я всё знаю о своём фингале; мне не нужно, чтобы ты мне его описывала. — Он протягивает руку и прикасается к своему лицу в напоминание. Я хмурюсь, но знаю, что быть придурком — это его практический способ самообороны. — И ты лучше, чем кто-либо другой, прекрасно знаешь, кто меня им наградил.

— Твой отец? — Тристан пожимает плечами и отворачивается. Я делаю шаг к нему, на губах у меня вертится вопрос, который, я знаю, мне не следует задавать, но я не могу удержаться, и тогда…

На этот раз на деле это Зейд врывается, чтобы приставать к нам.

— Давай, Черити, пришло время праздновать, — Зейд подхватывает меня на руки и выносит за дверь и вниз по ступенькам.

Мы направляемся в моё общежитие и заходим внутрь, всем подают чай, и начинается фильм.

Проходит почти десять минут, прежде чем раздаётся стук в дверь, и Зак встаёт, чтобы открыть. Не говоря ни слова, Тристан заходит внутрь и присоединяется к нам.

Теперь издевательства и закулисные манипуляции со стороны Харпер — это ожидаемо.

Но видеть короля школы в моей комнате, поедающим попкорн?

Это потрясение на всю жизнь.

Чтобы отпраздновать моё поступление в Борнстед, мы с папой первым делом отправляемся за вафлями. Ему приходится взять с собой большую порцию травки, прежде чем мы уходим, потому что у него проблемы с едой. Или, скорее, он говорит, что ему просто не очень хочется есть.

Я безумно скучала по нему, и, сидя напротив него на вокзале, я чувствую этот нескончаемый страх, который овладевает каждой клеточкой моего тела и не отпускает. Мои мечты разбогатеть и поселить папу в особняке, чтобы он наслаждался своей пенсией, сейчас кажутся кучей дерьма, наивной прихотью защищённой девочки.

Чарли… он умирает.

Этот прилив чувств почти непосилен для меня, но ради папы я подавляю все их и прячу подальше. Позже они поднимут свои уродливые головы и укусят меня за задницу, я просто знаю это.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я его позже тем же вечером, когда он сидит на диване и потягивает горячий шоколад со взбитыми сливками, посыпанный сверху красной и зелёной посыпкой. Я развешиваю украшения, но у меня дрожат руки. Я скрываю свои эмоции от Чарли, возвращаясь к сладкому аромату сосны и покрытых соком веток. Все ребята в городе — и я не думаю, что это случайность. Нет, это определённо сделано специально.

Либо они хотят быть ближе ко мне…, либо им меня жаль. Я не могу решить. Но, честно говоря, я рада, что они приехали в Круз-Бей на зимние каникулы. Знать, что у меня есть люди на случай, если мне понадобится поддержка — это бесценно. Текстовые сообщения — это хорошо, видео-чат — ещё лучше, но нет ничего лучше, чем держать за руку того, кого любишь.

Это незаменимо.

Слёзы щиплют мне глаза, но я продолжаю развешивать украшения, вытаскивая одно за другим из коробки. Там есть глазированный керамический круг с фотографией меня в младенчестве, баюкающейся на руках у папы. Там он выглядит совсем другим человеком, у него гладкая кожа, полные щёки, рот приподнят в искренней улыбке. Я чуть не теряю самообладание, когда вижу это украшение.