Роза была сильной женщиной. За три года она потеряла брата, маму и мужа. Это её не сломило. Она продолжала жить: так же занималась бытовыми делами, общалась любезно с соседями, ходила по минимаркетам, готовила различные супы, пекла вкусные булочки и делала изумительное мясное рагу. Так же, как и раньше, безумно хотела внуков. Всё было именно так. Именно так… только – на поверхности! Однако внутри – глубоко на дне внутреннего мира… какая-то её часть безвозвратно атрофировалась.

Роза сильно печалилась; и душой была полностью противоположна своей внешней оболочке. Порой она забывалась, и уходила в себя. Всеми усилиями Роза старалась подавлять тоску на своём лице. Она открывалась лишь по ночам. Когда никто не видел. Роза плакала по ночам, заливая подушку слезами. Ей снились покойные близкие и родные. Для неё жизнь утратила яркие краски; будто бы это происходило не с ней, а с какой-то другой Розой – Розой с параллельной вселенной. По крайней мере, ей так думалось и хотелось, чтобы это происходило действительно не с ней; но сценарий у судьбы был иной…

Её супружеские отношения с Альбертом не были идеальными, однако прожили плечом к плечу вплоть до его смерти. С годами огонь потух. Никакой страсти, как в былые – молодые годы – времена. Спали они раздельно: в разных комнатах (разделение началось в более зрелом возрасте, когда Бадри и Ильгам уже учились в старших классах). Со временем увяли цветы, и осталась лишь привычка (некая зона комфорта) – привычная среда под названием «семья», которая и была фундаментом их длительного совместного существования. Сохранилась только – в изначальном виде – единственная бумажка: свидетельство о браке. Можно, конечно, сюда ещё добавить и светлые воспоминания. Как-никак, а они тоже сохранились.

Было дело, когда Роза даже хотела развестись. В далёкой молодости дело было – у истоков разложения любящего брака. Альберт приехал за женой, когда она находилась у своей матери в городе. Не было скандала или какого-либо давления со стороны прибывшего мужчины. Только спокойный разговор. И в этом спокойном, но не в ванильном разговоре, Роза наотрез отказывалась ехать обратно в деревню. Альберт всеми усилиями пытался помириться, и вернуть разочарованную жену домой. Но ребро было сломано, и он сам был тому виной; ведь женщина подобна ребру, если надавить, то – сломаешь. А Альберт давил. И давил довольно-таки часто, ввиду своего сложного характера. Если бы не плачущий трёхлетний Бади в машине (пятилетний Ильгам молча наблюдал из окна), понимавший уже тогда, что если родители не вместе, это не есть хорошо, – то вероятнее всего дело просто дошло бы до суда, и супругам пришлось бы воевать за опеку над детьми.

В результате детский эгоизм взял своё, и шипы Розы сломались, а сердце поддалось. «А как же дети?! Роза, надо! Надо ради детей», – решила в уме мама Бадри. Бабушка напоила их малиновым чаем, и в этот же день её дочь уехала вместе с мужем и детьми обратно в деревню.

Довольно-таки распространённый случай, когда родители живут в браке только ради детей, а не по любви…

***

Неспешно шагая, спрятав руки в карманы, Рэй брёл мимо сваренных сооружений, рассказывая Бадри план работы, который надо было желательно выполнить до конца рабочего дня.

Они достигли конца склада, остановившись в семи метрах от секционных ворот.

– …в принципе мы уже начали, – чётко доносил мысль заведующий складом. – А что касается отгрузок, то вечером мы ждём одного клиента – одного типа, который божился, что успеет приехать до шести. Ну поглядим. Сейчас же наша задача – это просто добить заявки на завтра, чтобы как в жопу раненные с утра не бегать потом. Но сперва… – Он указал пальцем на стену ангара. Стояла прислонённой жирная стопка дверей. – Сперва раскидаем вот это дерьмо… В-о-о-н туда, – ткнул пальцем на третий ярус стеллажа, где торчал их блестящий от жары коллега. – По сути немного. Совсем малость, как видишь. А затем начнём собирать наши любимые заявочки (в этот момент он потирал руки, как муха). Ну и потом мы спокойно сможем свесить лапки, и до вечера ни хрена не делать. А!.. Ну клиента подождём. Упакуем его быстренько. И на этом всё. – Периодически Рэй вытаскивал свою руку, дабы жестикулировать. – Wanseongdoen! – бросил на корейском «закончили». Чёлка азиата падала на лоб, вот-вот касаясь его глаз.

Они были высокие – железные трёхъярусные стеллажи, на которых стопками громоздились межкомнатные двери. В последнее время продажи компании упали, соответственно товар залёживался на складе, покрываясь жирным слоем пыли.

Бадри неохотно принимал информацию. Его взгляд был потухшим. Он просто кивал. Что-то явно было в нём не так. Но он всё равно внимательно слушал – старался внимательно слушать! – корейского парня, который был так же, как и он, метр шестьдесят пять. Однако кидать эту херню из древесного массива – 55 000 фунтов на третий ярус, напрягая свои руки и широчайшие мышцы – до тошноты не было желания.

– Ну как дела, амигос? – окликнул Рэй работника, торчавшего на самой вершине одного из стеллажей.

– «Как дела»? Я с самого утра здесь торчу, – бросил Лео с третьего яруса. – Всё супер. Всё просто лучше некуда! Спасибо тебе за всё, самый лучший завсклад во вселенной! – съязвил мексиканец.

– Бадри, иди замени его, – поручил Рэй и шёпотом добавил: – А иначе меня проклянёт, и на костре сожжёт!

– Я всё слышу! – крикнул Лео.

Заведующий лишь улыбнулся, никак не прокомментировав, а Бадри направился к высокому железному сооружению.

Мексиканец принялся слазить с третьего яруса, одновременно что-то бурча себе под нос. Он спускался неуклюже, прям как медведь.

– Осторожней, парни! Соблюдаем технику безопасности. На складе нам трупы не нужны! – осведомил в своём стиле Рэй своих подчинённых, когда один из них уже вскарабкивался, а другой – тот, что с мини-пузиком – спускался.

Лео проходил мимо заведующего складом.

– Скорее бы уже вечер, – устало бросил мексиканец, снимая рабочие перчатки.

– Не печалься, Ахиллес. Скоро всё закончится. И ты победишь Гектора! – торжественно выдал Рэй в спину товарища, и обратил внимание, как у того насквозь промокла футболка.

– Я готов! – раздался сверху голос, а в нём ноль энтузиазма.

Коллегия внизу приготовилась: заведующий кивнул, Лео снова напялил перчатки.

На складе каждый загонялся по-своему. Бадри частенько уходил в себя, тем самым выпадая из рабочего процесса, что в свою очередь вызывало недовольство корейца по имени Рэй. Лео вообще любил поворчать. Порой чаще это делал, чем совершались астральные приключения Бадри. Но всё же он был неплохим парнем. Даже, напротив. К примеру… Если Бад приходил без ланча – а он частенько приходил без еды (особенно в последнее время), – мексиканец сразу старался угостить безалаберного коллегу, устраняя потенциальную возможность отбросить тому копыта на складе. Рука помощи несмотря ни на что – это про него: Лео всегда мог протянуть руку помощи. Невзирая на неприятные обстоятельства, он чудом сохранял хладнокровие и удивительный позитив.

Как-то раз у него приболела жена, вдобавок долбили по поводу неуплаты кредитов, а на работе был завал умопомрачительный. В этот вечер парни попадали по полной программе. Рэй был на взводе. Бадри относительно. Складское трио находилось по уши в переработке. Время показывало без одной шесть. Конец рабочего дня, чёрт подери. Однако шеф поставил задачу загрузить машину во что бы то ни стало; и точка! Важная птица залетела на склад, неужели не ясно?

Несмотря на закоренелые хладнокровность и невозмутимость Рэя, в этот вечер из его уст вылетали матерные словечки, хотя он матерился исключительно

(«*** шеф со своей переработкой!»)

только по «праздникам». Бадри опаздывал не репетицию. Страсти накалялись. Эмоциональный динамит: взрывчатая смесь барабанщика на основе брани заведующего и различных наполнителей в виде внеплановых переработок. Между коллегами вспыхнул ожидаемый спор. Рабочий процесс превратился в словесный балаган, однако погрузка так же шла: они гавкались параллельно. Только единственный и неповторимый Лео улыбался,