Анакин следил за удаляющимся ландспи-дером с Миракс, Марой и дядей Люком, пока тот, наконец, не скрылся за горизонтом. Он терпеть не мог, когда его отодвигали в сторонку, но боролся с сидевшим внутри него чувством обиды. Когда злишься, ведешь себя, как ребенок. А я не хочу, чтобы меня воспринимали как ребенка. Он уже собирался отправиться в рубку и провести очередную проверку бортовых систем, когда его внимание привлекло тихое шарканье чьих-то ног, и он резко развернулся.

Чалко застыл на месте, как загнанное животное, попавшее под луч прожектора. Затем он расплылся в подкупающей доверие улыбке, пытаясь замаскировать возникший в первые секунды шок, который он испытал, будучи обнаруженным.

– Я просто хотел выйти. Немного проветриться.

– Мастер Люк велел нам оставаться здесь.

– Он твой мастер, малыш, а не мой, - Чалко оперся массивной лапищей на стенку, теребя пальцами контроллер выдвижного трапа. - Он тебе велел, ты и оставайся.

Анакин сложил руки на груди.

– Предполагалось, что ты тоже останешься здесь.

– Думаешь, что сможешь остановить меня?

– А ты полагаешь, не смогу? Чалко уперся в юношу взглядом.

– Уверен, что хочешь попытаться?

– Учитель Йода сказал однажды моему учителю, что не должно быть никаких попыток, «либо делай, либо не делай», - Анакин подавил в себе желание при помощи Силы прижать мужика к переборке. Мара часто ругала его за то, что он постоянно пользуется Силой в тех случаях, когда в этом нет прямой необходимости. Раз Анакин легко смог втащить Чалко в кресло во время полета сквозь атмосферу, то он был уверен, что и теперь ему не составит труда удержать компаньона на месте.

И поскольку я знаю, что смогу сделать это, я как раз и не должен так поступать. Надо найти другое решение. Анакин пожал плечами и сменил властную и напряженную позу на более свободную.

– А собственно, как хочешь. Только если ты не вернешься на корабль, когда мы будем взлетать, то застрянешь на этой планете надолго. Корабли тут летают редко, не то что на Корусканте. К тому же ворсы недолюбливают чужаков. Но решать тебе, так что поступай, как знаешь.

Чалко уперся рогом и бубнил, как запрограми-рованный:

– Ты в самом деле считаешь, что сможешь остановить меня?

– Да нужно ли? Если ты хочешь побродить, грибочки пособирать, на закат полюбоваться, зачем мне тебя останавливать? - он припомнил слова, которые говорила ему Мара на Дантуине. - Многие люди считают, что джедаи рождены для того, чтобы прийти к ним и спасти их от собственной глупости. Если бы это было так, у нас бы не было ни минуты покоя.

– Ты что, держишь меня за кретина? Анакин не обратил внимание на пронзительные трели двух астромеханических дроидов.

– Если бы ты был кретином, Чалко, мастер Люк вряд ли взял бы тебя в эту поездку. Я думаю, ты такой же, как и все прочие. Живешь настоящим, не думаешь о будущем. Это не дает тебе возможности дальнейшего развития.

– Неужто все так и есть, сосунок? - в голосе Чалко звучало негодование, но всем своим видом он показывал, что последняя тирада Анакина его никак не задела.

Юноша пожал плечами.

– Мы не так: давно знакомы, чтобы я мог судить строго, но мне кажется, что у тебя та же проблема, что и у некоторых джедаев. Бы слишком сосредоточены на своей репутации, на том, чтобы поддерживать ее в глазах окружающих. Вечно доказывать всем, что ты - именно тот, за кого себя выдаешь.

Чалко потер свою небритую челюсть и призадумался.

– Да, малыш, жуткая вешь. Страх как устаешь от этого. Люди все время проверяют, испытывают тебя. У тебя есть репутация, а им тоже хочется урвать себе кусочек.

– Да, я знаю, - Анакин развернул кресло второго пилота к себе и присел на краешек. - Вот и мой отец прожил с этим всю жизнь, и с джедаями это происходит ежедневно: каждый норовит проверить тебя на вшивость. Некоторые, правда, боятся джедаев и не подходят к ним близко. Другие тоже боятся, но они проявляют назойливость исключительно для того, чтобы доказать себе, что и они - не робкого десятка. Чалко кивнул.

– Твой отец - Хэн Соло, так?

– Так.

– Я не столь давно видел его пару раз. Кажется, он был немного расстроен из-за смерти напарника.

Анакин рассеянно кивнул, уже по привычке - на подсознательном уровне - - испытывая чувство вины за гибель Чубакки.

– Да, это его сильно надломило.

– Должно быть, они были хорошими друзьями, - рот Чалко слегка искривился, но улыбка тут же сошла с его лица. - Лично я никогда не имел дел с вуками. Даже не знаю, были ли у меня вообще настоящие друзья.

– Они через многое прошли вместе. Отец не представлял своей жизни без вуки, да и я тоже. Чуй всегда был с нами, а теперь его нет, - - горечь от осознания невосполнимой утраты вновь захлестнула Анакина. Он опять стоял на краю пропасти, которую оставил после своей смерти Чубакка.

Он пытался еще что-то сказать, но не смог. Просто провел рукой по влажным от слез глазам.

– Прости, - буркнул он.

Чалко почувствовал себя неуютно, переменил позу.

– Послушай, малыш, может у меня никогда и не было близких друзей, но я тоже понимаю, что такое боль. Я, знаешь ли, не сухарь какой. Я пытаюсь пойти на контакт, узнать кого-то получше. Но потом я наутро просыпаюсь, они улетают, и я знаю, я никогда их больше не увижу, и… В общем, боюсь, мне тяжело объяснить, но…

– Нет, я понимаю. Все, конечно, не так, как у меня, но все равно это больно. А Чуй… Ну, он был особенный. Всегда был с нами, смеялся, шутил, никогда не жаловался, если я залезал к нему на спину, и никогда не ругался, если я мешал ему что-то делать. Он был тверд, как монолит, и вот он ушел. Я даже не знаю…

– Но он ведь был не единственным монолитом в твоей жизни, малыш, - Чалко кивнул в сторону Собора Ветров. - Ведь у тебя есть дядя, да и мама с папой.

– Ну, ты видел моего папу. Он немного… мм-м… отдалился от нас, - Анакин вздохнул. - У мамы полно дел. Она поддерживает нас, но ее тоже почти все время нет с нами. Дядя Люк - он замечательный, но у него тоже много забот. Мне давно пора свыкнуться с таким положением вещей, это как часть моего взросления.

– Взрослеть надо, малыш. Не повзрослеешь - станешь таким, как я. Лучше уж сделать это рано, чем вообще этого не сделать.