Тони чихнул в первый раз. Из переулка показались другие племена и присоединились к шествию. Над ними реяли на ветру такие же красные бананы. Тони начал то и дело чихать и дернул первого отца за одежду, прося не идти на чертов завод, но тот строго посмотрел на Тони и рукой приказал ему идти. У Тони полилась вода из глаз, будто он стоял у огня. Но он твердо верил, что отец знает, что делать, и храбро шел дальше, хотя поминутно чихал, чихнул куда больше раз, чем было у него пальцев на руках и на ногах, и ему очень хотелось есть… Вдруг начало греметь, хотя небо оставалось ясным. Гремело оттуда, где был костер, из белого дыма. Люди с криками падали, пораженные молнией. Некоторые убежали, первый отец вытащил какую-то черную коробку и стал пускать из нее дым. Из-за костра выбежали белые с арбузами на головах, те самые страшные белые, что сожгли лачугу, где жил Тони на острове, и убили его родных.

Тони ужасно завизжал и хотел убежать. Но он вспомнил об отце, крепко схватил его за одежду и остался. Белые убийцы схватили его, оторвали от отца и повели, подталкивая дубинами в спину. Тони оглянулся. Красный лист лежал на земле, позади вели еще многих людей с окровавленными и исцарапанными лицами.

— Тони, сынок, не бойся, — сказал отец языком, потому что руками он молился небу. Тони еще раз жалобно вскрикнул и покорился своей участи.

Бастующие и Тони в тюрьме. Тюремная еда. Круглые москиты. Запах пальмового сока. Что будет с Гарри. Малайский Уленшпигель. Барабан мальчика. Штаны с пуговицами на половинках. Король в колодках. Акции химтреста Америки падают. Лакей профессора Мессеби. Белокурый человек. Констебль-ирландец. Сержант бранится от души. Кто самый сильный? Нечеловеческий язык.

Из полицейского отделения их отвели в тюрьму и посадили в общую камеру. Тони все время, крепко вцепившись в рукав Мартина, держался рядом с ним, и солдаты их не разлучали. С шоколадного лица Тони скатывались большие капли пота. Однако он по-прежнему ничего не понимал, и, когда составляли протокол, Мартину пришлось отвечать за него.

В тюрьме было не так уж плохо. Правда, еды давали очень мало и постоянно одно и то же. Это была горячая юшка, чуть посоленная и чуть заправленная маслом. Тони заметил, что утром ее называли кофе, в полдень супом, а вечером чаем. Впрочем, никакой разницы между этими тремя блюдами на вкус не было, разве что утром и вечером юшка была, к сожалению, несоленая. К ней давали кусок хлеба, который можно было есть, только размочив его в чае или в супе. В хлебе попадались соломинки и даже щепки — это напоминало Тони его родной остров.

Зато работы поначалу не было почти никакой, да и не воняло дохлыми шакалами. Пахло только навозом, но Тони был привычен к этому запаху. Не было солнца, и это было плохо.

И еще одно сразу же напомнило Тони его родину. Это были москиты, но не такие, как дома — они не летали и не гудели над ухом, а прятались в щелях между досками. Кусались они здорово. Тони долго не просыпался, но в конце концов они его разбудили.

Он ловил москитов — они были кругленькие и красные — и, раздавив их, чувствовал запах пальмового сока. Не того, что он пил в Лондоне за обедом, а того, которым угощали матросы с кораблей.

Первый отец, увидев, как Тони охотится за москитами, сказал: «Хорошо, Тони!», и Тони стал еще тщательнее их истреблять. Он задавил их столько, что запах пальмового сока перебил запах навоза, и Тони очень захотелось выпить пальмового сока. Но первый отец сказал, что выходить нельзя, и Тони снова принялся бить москитов. Первый отец разговаривал со вторым отцом и еще с каким-то черным человеком. Черного ударила в руку молния, и его каждый день куда-то забирали. Он возвращался с рукой, перевязанной белой лентой.

— Гарри, друг мой, — сказал Мартин. — Ты хорошо сделал, что уничтожил свои бумаги, но рано или поздно они тебя раскроют. Во-первых, они когда-нибудь поймут, что ты перекрасил волосы. Во-вторых, сверят твою физиономию со всеми фотографическими карточками правонарушителей, а также с карточкой преступника Гарри Руперта, изобретателя «Альбо». На фотографии не очень заметна разница между брюнетом и блондином, а поскольку ты немного рыжеват, то и вовсе разницы не будет.

— Я это знаю, — ответил Гарри, — но никак не могу придумать, что делать. Рецепты я все уничтожил.

— Они смогут заставить тебя выдать рецепты. Ты из Америки и знаешь, что у них есть для этого способы.

— «В таких важных делах правительство не останавливается ни перед чем», — так сказал мне профессор Мессеби, — ответил Гарри. — Иными словами, меня либо убьют, либо вытащат из меня все, что нужно.

— Ты ошибаешься, — угрюмо сказал Мартин — Из тебя сначала вытащат рецепт, а после… после — тебя убьют. Никаких «или — или» здесь нет. Все совершенно ясно!

— Так или иначе, ему необходимо бежать, — сказал Джемс.

— Да, ему надо бежать. Это можно будет сделать, когда нас поведут на работу. Гарри побежит — в него будут стрелять; он либо уйдет, либо его застрелят. И в том, и в другом случае рецепт не достанется хищникам. Гарри, сын мой, товарищ наш…

Мартин вдруг осекся.

— Я знаю, что делать! — произнес Гарри.

— Эх, если бы я знал химию! — начал Джемс. — Я мог бы тогда держать рецепт в голове…

В эту минуту дверь распахнулась, и в камеру ввели нового арестанта. Это был невысокий белокурый человек с острыми глазами. Загорелая, чуть ли не бурая кожа на его лице как-то странно контрастировала с белокурыми волосами, ровными прядями свисавшими на лоб. Ему указали койку, и он, не говоря ни слова, лег по соседству с Мартином на доски лицом вверх.

Джемс оборвал фразу. Трое товарищей посмотрели на новенького и умолкли. Это мог быть шпион! Тони упорно бил клопов, ловя их в щелях между досками на койке Мартина.

— Полно, сынок! — обратился к нему Мартин. — Иди сюда.

Тони, как котенок, вскочил, сел у ног Мартина и положил голову ему на колено.

— Расскажи мне о Тово, — сказал Мартин. — Послушайте, товарищи, малайскую легенду. Тони знает немало малайских сказок.

Белокурый человек чуть шевельнулся на своей койке и небрежно покосился на Мартина. Затем он вновь стал смотреть в потолок.

— Обратите внимание на начало легенды, — продолжал Мартин. — Ты, Джемс, хорошо знаешь библию, послушай, что он будет рассказывать.

Тони склонил голову, скрестил руки и начал рассказывать:

— В городе Ринондоране жили как-то муж и жена. Мужа звали Лондой, а его жену — Павт.

Они поженились уже давно, но до сих пор не имели детей. И вот однажды они стали думать: «Как бы нам сделать так, чтобы у нас появился ребенок? Он заботился бы о нас и ухаживал за нами, когда мы состаримся».

Лонда сказал: «О, моя дорогая Павт, если ты согласна, то я думаю так: мой младший брат Лонто может, если захочешь, с тобой переночевать. И если вы согласитесь, я останусь с вами и буду молиться. И если тогда могучий бог сжалится над нами и у нас появится ребенок, мы будем говорить, что это наш родной ребенок. И если у нас по милости божьей появится от вас ребенок, мы назовем его “То-во”» (обманщик). Павт ответила: «Ой ты, мой добрый Лонда! если ты твердо решил сделать то, что задумал, то пусть исполнится твое желание». Лонда сказал: «Ой ты, моя милая, бог, сотворивший небо и землю, зародил эту мысль в моем сердце. Он открыл мое сердце, разжал мои губы и пошевелил моим языком, дабы я сказал то, что ты слышала и приняла».

Об этом плане они рассказали Лонто. Лонто сказал: «Ладно! но пусть мой старший брат Лонда не убивает меня по этой причине». Лонда ответил: «Мунту-унту, сидящий рядом с могущественным богом, да будет свидетелем тому, что я сказал; не стыди и не хули нас. Сделай то, о чем я прошу, чтобы бог благословил нас».

После этого Лонто оказал ту милость своему брату. И все эти дни Лонда неустанно молился богу. Он молился, чтобы Павт, если можно, родила сына. И настал день, когда Павт родила сына…