«Мы задумали дело, которое решит судьбу Отечества, не говоря уже про наши собственные. А то, что ты нашла в доме этого…». — перестав писать, она стерла последнее слово, продолжив затем. — «…графа Блумфельдта, возможно, станет одним из ключевых элементов всего дела».

— Тех, кого бы мы сочли недостойными, за этим столом нет. Равно как нет и тех, кому бы мы не доверяли. — продолжила она вслух. — Ведь из-за этого ты упорствуешь? Из-за кажущегося отсутствия доверия?

Налив в чашку уже изрядно остывший чай, дал себе немножечко времени, чтобы подумать. Общаться с людьми дворянского сословия, особенно такими, как Кристина и ее мать, это словно бы общаться с «тяжелыми» бандитами. Разница лишь в форме, а не в содержании. Одно неверное слово, либо же просто неверно истолкованное, и я из названой сестры царской любовницы превращусь в…

— У меня большие планы на эту жизнь, в том смысле, что у меня есть цель, которую я сумею достичь лишь с покровительством таких могущественных людей, как Вы и моя названая сестра.

— Очень интересно. — вставила слово графиня.

— Я надеюсь однажды завоевать Ваше полнейшее доверие, мадам.

Произнеся это, я взял дощечку и маркер.

— Деловой подход, мне нравится. — довольным тоном произнесла графиня, пока я писал. — Ну а мы…

Она кинула взгляд на дочь.

—…поспособствуем тому, чтобы планы наших ближних воплотились в жизнь.

На слове ближних она сделала акцент, что значит: «будь хорошей девочкой, Кайа, не ерепенься и принеси нам ту коробочку с подарками. И тогда…».

«Я поклялась даме Кристине в верности, и предателя в моем лице она не найдет. Однако, как ее названая сестра, я прошу относиться ко мне с должным уважением, иначе таковой я отказываюсь быть». — написал я.

Учитывая взаимоотношения внутри сословия, не сообщить сейчас этого было невозможно, иначе бы они меня попросту презирали, и не на какие «плюшки», когда и если царская любовница победит в «партии», от результата которой зависит имя следующего правителя России, рассчитывать не стоит. И в таком случае быть их «фигурой» в схватке за престол — значит идти на неоправданный риск. Хотя требовать от царской любовницы и ее матери–графини уважения — это еще та дерзость с моей стороны, учитывая и разницу в положении Семейств; и мой юношеский возраст; и мою репутацию, вернее, отсутствие оной. Нет, шибко уважать они меня никогда не станут, естественно, тут нельзя питать иллюзий, в конце концов, они «продукт» своей среды, своего сословия. Плюс к этому, я всего лишь инструмент, такой же, как и Роза, пусть нас и приблизили к себе, но…

Роза… — я поглядел в панорамное окно в ту сторону, куда ушло веселое трио. — «Погуглив» вчера вечером, выяснил, что девица эта происходит из баронского рода, как, собственно, и я. И так же, как и моя Семья, ее — неприлично богата.

Вопрос, только ли своими успехами заинтересовала Роза Кристину? Очень сомневаюсь, ибо Россия совершенно не обделена талантами ни здесь, ни там.

— Надеюсь, это не попытка все переиграть? — ровным тоном поинтересовалась графиня. — Я слышала, что ты решительная до безобразия, склонная совершать нестандартные и авантюрные поступки, вот только…

Она недоговорила, но и без того все было понятно.

Она не разговаривает со мной как с подростком. — мелькнула в голове мысль, и я обратил внимание на это только сейчас. — Интересно, почему?

— А разве не по этой причине одна из двух могущественнейших женщин империи захотела видеть меня подле себя? — мило улыбнувшись, поинтересовался я.

Царская любовница в ответ чуть скривила губы и развела руками. Конечно, поэтому, мол.

— Может, мне и всего четырнадцать, да и в сословие меня приняли совсем недавно, однако я имею представление о том, с кем играю, и совершать глупостей не намерена.

Я вновь принялся писать.

«Если я изъявлю желание вернуться сюда сегодня же, то моя матушка вполне может решить, будто бы в особняке я объявилась не просто затем, чтобы навестить отчий дом и встретиться с родственниками. К тому же отношения с ними у меня так себе. Ей точно известно, что я пыталась что-то вынюхать у Блумфельтдов. И до Рождественского вечера, когда она велела своей Прислужнице забрать у меня видеофоны, и во время оного, когда в Имении графа началась суета. Поездка на денек вполне может утвердить ее в той мысли, что у меня получилось-таки добыть некое нечто и теперь, будучи в Вашем распоряжении, я передаю это Вам. В конце концов, Ваша с Государыней борьба — это общеизвестный секрет, а она служит только и исключительно Государю! Матушка может запросто отдать распоряжение обыскать меня и Розу, невзирая на этикет и гостеприимство, обосновав это, если потребуется, соображениями государственной безопасности. Кто ей сможет помешать?».

Обе женщины, прочитав написанное, переглянулись.

— Ладно, пусть будет три дня. — произнесла Кристина.

В авто, по дороге в Петербург, около часа спустя.

Наш авто неспешно…

78 километров в час. — сообщал расположенный в пассажирском салоне спидометр.

…катит в Петербург по загородному шоссе.

Я обернулся на сидящую в соседнем кресле и промышляющую вязанием Розу. Вяжет она исключительно ловко, что и сказать, ибо мелкая моторика у этой девицы развита практически до совершенства. Как раз таки этим самым вязанием, скорее всего. Уж на что моя бабушка там была мастерица в этом деле, но ее движения и близко не были столь быстры и точны. И это при том, что Роза, судя по блаженной улыбке на ее физиономии, витает где-то в облаках, рукодельничая на «автомате».

— Чего вяжешь? — поинтересовался я, глядя на чересчур маленькое платьице, которое не налезет даже на едва родившегося ребенка.

— Платье для куклы. — ответила она тоном, в котором явственно ощущалось раздражение, я помешал ее мыслям.

Более уже не отвлекая навязанную мне попутчицу, немного поигрался с консолью управления и, выдвинув оттоманку, по–царски развалился в кресле и уставился в окно.

Может ли быть так, что матушка не в курсе сущности графини? Не знает о ее желаниях? О том, что она управляет своей дочерью словно марионеткой?

В это сложно поверить, ведь в таком случае Женя оказалась бы профнепригодна. Более того, об этих интересных особенностях графини, думаю, осведомлено немалое количество людей, причастных к сословию. В конце концов, Александра Александровна — не профессиональный разведчик, чтобы годами скрывать от окружающих свою сущность. Хотя, уверен, дипломат она прекрасный, а людям этой профессии и склада ума язык дан, как известно, затем, чтобы скрывать свои мысли, но…

Женя, когда мы говорили на тему моего «трудоустройства», выглядела чрезвычайно довольной тем, что Кайа сделалась этакой фрейлиной при царской любовнице. Она поздравила меня с высоким доверием, оказанным мне царем и одной из его женщин, с коей он пребывает в законных отношениях.

«Ты лишь фигурка на доске. Одна из бесчисленного множества других… Однако, при определенных обстоятельствах фигурка, в некотором смысле, имбалансная, а также слабо предсказуемая, но, оказавшись в нужном месте и в нужное время, вполне способная изменить исход всей партии в ту или в иную сторону». — вспомнил я слова галлюцинации.

«Женя — играющая в игру», ты это что, решила обломать царской любовнице и ее мамашке всю малину, используя «троянского коня» в моем лице? Подобная «игра» меня не устраивает, ибо не припомню я такого, чтобы у меня все было хорошо, когда ты начинаешь вдруг «играть» мной.