— Я его обожаю! — вдруг добавила девушка и улыбнулась.

Внутри меня на секунду что-то зависло. Как может сочетаться «жуткий до безобразия» и «я его обожаю»?

Афена с большой охотой отправилась в сторону западных ворот — туда, где располагались плотные застройки жилых кварталов.

— Вообще-то, это никакой не сквер, — сказала она, — это разрушенный и заброшенный театр эпохи Одинай, а рядом с ним когда-то стояла статуя. От неё ничего не осталось. Только рука. Правая.

— И зачем ты туда ходишь?

Афена покосилась на меня, наблюдая за моей реакцией, и ответила:

— Вдохновляюсь.

Я вскинул брови.

— Чем? Разрухой?

— Да, — просто ответила она. — Разрухой. Я смотрю на это всё и вдохновляюсь, чтобы найти в себе силы противостоять тому, что разрушило великую цивилизацию Одинай, а теперь разрушает и нашу.

Хм, а это было интересно. Возможно, лучше места для новости про Богиню Смерти не найти. Афена вдохновится разрухой и не станет ничего больше разрушать вокруг себя. Наверное…

Мы шли около получаса быстрым шагом, позади шагал Мозарт.

И вот наконец Афена привела меня на задворки одного из жилых кварталов. Там, заросший диким виноградом и сорняками, стоял полуразрушенный колизей. Всё, что осталось от театра эпохи Одинай — это три ровных столба и один, наваленный на соседний, а также сцена и зрительские ряды, заваленные каменными обломками когда-то имевшейся крыши.

— Пошли, пошли… — Афена потянула меня за руку, когда я остановился, чтобы получше разглядеть разрушенное здание.

Мы добрались до центрального входа в театр, если это можно было так назвать. Там находилась расколовшаяся надвое чаша фонтана, без воды, конечно, а из неё торчала та самая каменная рука.

Огромная, высотой метров пять, она начиналась от локтя и была направлена пальцами прямо в небо. Судя по широкому запястью, это была мужская рука, хотя утверждать наверняка я бы не стал. Ладонь была пуста и казалась расслабленной.

«Ты не на обломки пялься, дурень, а девчонке всё расскажи! — внезапно вмешался Годфред. — Но будь готов, что от города камня на камне не останется…».

«Ты же со мной не разговариваешь», — мысленно усмехнулся я.

«Ради такого я сделал исключение, а теперь снова не разговариваю. Мозарт за тобой присмотрит, он хороший малыш».

Мозарт тем временем тоже смотрел на огромную каменную руку, которую будто протянули из далёкого прошлого.

— Говорят, она так и стояла, поднятая в небо, когда Гипериос только основали, — с печалью в голосе произнесла Афена. — Чья это рука и кого изображала статуя — никто не знает. Но так даже лучше. Каждый может представить на её месте кого захочет.

Она посмотрела на меня.

— Я представляю здесь то своего отца, то свою мать. Они будто показывают мне, что мы ещё живы и можем бороться. Что мы не имеем права отступить. Вот зачем я сюда прихожу. А ты чью руку тут видишь?

Я взглянул на обломок неизвестной статуи и прошептал:

— Наверное, руку брата.

— Кристобаля? — удивилась Афена.

Она ведь не знала, что я имел в виду совсем другого брата — Эрнеста.

— Да, Криса, — пришлось соврать мне. — А может, и руку Браны.

Афена кивнула и уселась на край расколовшегося фонтана.

— Так зачем ты позвал меня прогуляться? Не за тем же, чтобы посмотреть на эту руку, верно?

Я пристроился рядом с девушкой и начал разговор издалека.

— Слушай, помнишь, ты говорила мне, что с тобой происходят странные вещи с самого рождения? Например, что когда ты злишься или когда тебе страшно, то всё вокруг тебя рушится. Ты не задумывалась почему?

Афена опустила голову.

— Вот в чём дело. Ты беспокоишься, что я разрушу и ваш дом, как разрушила дом своей семьи?

— Нет, я вообще не про это.

— А про что? — Она сразу подняла голову, тревожно посмотрела мне в глаза и насторожилась, будто заметила во мне что-то опасное.

Ну а я продолжил спокойным и уверенным голосом:

— Мне известно, что именно с тобой происходит и по какой причине.

Я не стал отводить взгляда, готовясь к тому, что сейчас может произойти всё, что угодно…

Афена, конечно, удивилась.

Она вскинула брови и уставилась на меня так, будто я сморозил нечто идиотское.

— Ты серьёзно? То есть я сама не знаю, что со мной происходит, а ты знаешь?

Я кивнул.

— Да. К сожалению, знаю.

Похоже, у меня был такой вид, что Афена решила воспринять мои слова всерьез. Она замерла, ожидая, что последует дальше.

Я взял девушку за руку и слегка стиснул её тёплые пальцы.

— В этом нет ничего страшного, но ты должна знать, что родилась не совсем обычной. Тому, что с тобой происходит, есть причина… я выяснил это, когда мы были в пещерах…

Я сделал паузу, подбирая верные слова. Как же тяжело было произносить это вслух. В мыслях и воображении всё происходило намного проще.

— Тайдер?.. — Ладонь Афены похолодела и стала влажной, но руку она не убрала.

Ну что ж. Ладно. Была не была!

— Ты родилась одновременно с божеством. Оно проклято и перерождается в твоём теле, но ты не можешь его услышать. Это часть проклятия и…

— Что? — Синие глаза Афены распахнулись от ужаса и неверия.

Причём, не по поводу себя, а по поводу меня. Она явно решила, что я того… спятил.

— Тайдер… — Девушка сама стиснула мою руку и придвинулась ближе. — Всё будет хорошо. Врачеватель Луин тебя осмотрит. Думаю, это всё последствия укуса и той кармы, что с тебя снимал экзорцист. Возможно, что-то ещё осталось, поэтому ты…

— Да со мной всё в порядке, — перебил я её.

Постарался говорить без напора, но твёрдо и чётко:

— Дело не во мне, а в тебе. Ты являешься носителем бога. Её зовут Тхаги. Это древнее божество. Но самое главное, что она сможет помочь нам пленить других богов, которые и заточили её в твоём теле. Для этого ты должна знать, что с тобой происходит и помочь богине получить силы, чтобы воплотиться.

Афена отдёрнула руку и вскочила.

— Тайдер, если это шутка такая, то очень тупая и мерзкая.

Каменная чаша фонтана, на которой я сидел, заметно затряслась, несколько мелких обломков перекатились и упали на землю. Испуганные птицы, почуявшие неладное, вспорхнули из заброшенного здания театра и с нервным чириканьем заметались в небе.

Ну вот и начинается. Афена испугалась и разозлилась на меня.

В голове тем временем опять забормотал Годфред:

«Вообще-то, я обещал с тобой не разговаривать, но всё же скажу… мы влипли, чува-а-ак. Не перегибай палку, говори помягче…».

Я не стал ему отвечать, а медленно поднялся, не сводя с девушки глаз.

— Помнишь, когда мы были в пещерах, ты спросила, кто убил всех этих грувимов? Так вот. Это сделала ты. Точнее, богиня внутри тебя. Когда ты переносишь сознание в другое существо, как дисгений, то богиня может хоть как-то проявить себя. Если не веришь мне, то спроси у Марии, своей коллеги. Она видела, как ты убила тех грувимов.

«А ненасытная Тхаги полакомилась их душонками», — снова встрял Годфред.

Лучше б он со мной не разговаривал, чем вот так мешал и нёс всякую чушь мне в ухо.

Афена замотала головой.

— Я ещё тогда подумала, что вы с Марией сговорились…

— Никто ни с кем не сговаривался. Мария испугалась тебя тогда, и знаешь, я её отлично понимаю. Потому что богиня разговаривала со мной. Она попросила меня рассказать тебе о ней, чтобы ты ей помогла. Чтобы ты помогла нам всем.

Она неожиданно рассмеялась.

Только от этого мне стало не по себе. Это был очень истеричный смех, а вместе с ним каменная площадка у фонтана затряслась.

— Афена, успокойся. — Я выставил руку. — Я буду рядом и помогу тебе справиться. Мы всё сделаем вместе.

Девушка перестала смеяться так же резко, как начала.

— Мне не нужно твоё покровительство, понял? — прошептала она со злостью в голосе. — Ты уже тогда наговорил мне всякой дряни и теперь принялся делать это снова.