— Был я у них там! Выгнали! Меня ты туда привел? Ты! Давай решай проблему! Деньги у меня чтобы были сегодня вечером!

Артур вдруг сделал печальное лицо.

— Андрей, проходи, поговорим. Ты есть хочешь?

— Хочу, на хрен!

— Давай, проходи на кухню. Мама, посиди пока в комнате у себя. Это ко мне пришли, мы ненадолго. Мой руки. Суп будешь? А мясо?

— Все буду! Жрать хочу!

— Конечно-конечно. Вот, присаживайся.

Артур терпеливо ждал, когда сосед наестся. Тот жадно заглатывал еду большими кусками.

— Ты мне тут приносил коньяк. Я думаю, сейчас самое время его выпить.

— Так ты до сих пор не выпил, что ли? — удивился Ежов, заметно расслабившийся и подобревший после сытного обеда. — Ну наливай.

После третьей рюмки Артур проникновенно начал:

— Он ведь не только тебя обманул, понимаешь?

— Нет!

— Ромашов, которому ты отнес деньги, он ведь не только тебя обманул.

— А кого еще?

— И меня, и маму, и всех моих друзей. Мы с мамой просто не знаем, что делать! Мы отдали все наши накопления! Я должен сейчас быть с женой, но мне постоянно приходится ездить к маме, чтобы ее как-то успокоить! Я боюсь, что она умрет от горя!

— А я вообще квартиры лишился!

— Я тебе очень сочувствую, друг.

Ежову очень польстил такой ответ. Друг… он сидит в гостях у своего друга, они обедали у него на кухне, а сейчас пьют коньяк. Он и не знал, что Артур считает его другом. Наверняка и финансовую организацию посоветовал, чтобы помочь. Друзьям же всегда помогают. Он и сам ничего не знал, говорит, что тоже потерял накопления. Да еще и мамины. Он тоже потерял квартиру, доставшуюся от мамы. Они настоящие друзья по несчастью.

— Может, можно как-то вернуть деньги? Черт с ними, с этими процентами!

— Вряд ли, — покачал головой Артур. — Он наверняка все украл. Не захотел он зарабатывать честным трудом, стало стыдно быть просто учителем, видимо. Вот и решил нажиться на простых людях, на таких, как мы с тобой. У нас теперь горе, а он жирует.

— Ну и тварь! — грохнул кулаком по столу Ежов. — Так он специально все это затеял, чтобы нас обмануть!

— Наверняка.

— Ну я ему устрою. Я ему устрою проценты! Он у меня такие проценты получит! За меня, за тебя, за наших матерей!

— Ну что ты, право, не стоит, — скромно ответил Артур, но в глазах его блеснул странный огонек.

— Стоит-стоит! Я его найду!

Глава 160

— Тварь! — я вцепилась в край стола. — Какая же он тварь!

По моим щекам текли злые слезы. Мне стало все понятно.

— Что вы сделали дальше?

— Я уже десять раз это рассказывал и на следственном, на хрен, эксперименте, и на суде. Отстань.

— Я вас умоляю.

— Что-что? Зашел домой, взял нож, пошел в эту фирму, нашел там Ромашова. Он говорит: некогда с тобой разговаривать, в школу надо бежать, на уроки. Сам, говорит, не пойму, что происходит, и почему выплат нет. Ну так я ему и поверил. Завел его за угол и…

Я рыдала.

— Пырнули ножом?

— Типа того.

— Вы понимаете, что убили ни в чем не повинного человека? Что Артур вами манипулировал, и что никакой он вам не друг?

— Насчет неповинности я бы с тобой поспорил, цыпочка. Захотел твой отец легких денег — поквитался за это. Ну ладно я безмозглый, а он про школу мне затирал, учителем был, значит? Может, я его и видел в нашей школе, лицо знакомое. Мог, значит, сообразить, куда устроился? А про Артурку я потом только понял, здесь. Было время, чтобы обдумать.

— Да не такой мой папа! Наверняка он тоже верил, что помогает вам зарабатывать на вторую квартиру! И сам хотел заработать! Вы хотя бы раскаиваетесь, что так поступили?

— Ты кто, судья, чтобы задавать мне такие вопросы? Какое вам всем дело до моих раскаяний?

— Кстати, вы сказали судье, что это Артур вас подначивал?

— Нет. Тогда я еще думал, что он тоже такой же пострадавший.

— А если я добьюсь, не знаю, как, но добьюсь пересмотра дела, вы сможете повторить в суде все то, что вы мне сегодня рассказали?

— На хрен мне это надо?

— Но как же… Может быть, накажут Артура! А может, вам вообще скостят срок!

— Ты эти сказочки кому другому рассказывай! Нет уж, связываться не буду и не собираюсь. Я и так надеюсь, что меня досрочно освободят за примерное поведение.

По его тону и пустоте в глазах я поняла, что он не врет, и даже если я каким-то чудом добьюсь повторного суда, из этого человека не смогут вытянуть и слова.

— Артур, получается, так и остался безнаказанным, — прошептала я. — Провернул аферу и остался на свободе. Убил вашими руками человека, который считал его другом.

— Ему с этим жить. Я много чего передумал за эти годы. Сначала планировал, что выйду и сразу убью его. Мечтал, как подкараулю, расчленю, как буду бить молотком по пальцам…

— Прекратите, меня сейчас стошнит.

— А сейчас, когда сидеть осталось мало, я подумал: черт с ним. Я обратно сюда не хочу. Выйду и начну новую жизнь с Маней. Она меня ждет, выйду, сразу поженимся. А все, что он сделал, пусть останется на его совести.

— Время! — громко сказал сотрудник колонии, присутствующий при нашем разговоре.

Из двери за спиной Ежова вышли двое и стали отстегивать его наручники от стола.

— До свидания. Спасибо, — смогла сказать я этому человеку.

— Бывай. И это, прости меня за папку.

После разговора я была пока не в силах встать, просто сидела и смотрела, как его уводят. Вдруг он остановился на секунду и почесал икру одной ноги носком другой. Штаны задрались, и я увидела на голени шрам от укуса. Человеческих зубов.

Глава 161

Андрей.

— Андрюш, недолго мне осталось. Сердце опять болит, — пожаловалась мама.

Ежов сел возле ее кровати и с нежностью сжал руку пожилой женщины.

— Мам, ну зачем ты так? Где твои лекарства? Может, скорую вызвать?

— Андрюшенька, ну разве это надолго поможет? Сколько уже было этих таблеток и этих вызовов, а потом опять все сначала. Моему сердцу уже ничем не поможешь. Мне врачи это в открытую уже говорят.

— Мам, ну как помочь тебе тогда? — голос Ежова дрогнул.

— Если тебе не сложно, просто побудь со мной последние дни. Страшно умирать одной.

— Не говори так!

— Прости, сынок.

Ежов подумал и набрал номер Мани. Они работали в школе, он дворником, она — техничкой. Ежов мечтал сделать ей предложение, но на красивую обстановку вечно не хватало денег.

— Мань, привет. Нужна твоя помощь. Мама, в общем, совсем плохая. Собралась помирать, — Ежов сдержался, чтобы не выдать слезы в голосе. — Просит побыть с ней последние дни.

— Привет, Андрюх. Говори, что нужно.

— Помнишь, ты была в запое, и я тебя прикрывал, мыл полы за тебя? А потом шел за себя убираться. Ты можешь сейчас за меня помести? А я с мамой посижу.

— Да не вопрос. Ты с Михалычем только договорись, как тогда.

— Спасибо. С меня подарок. До связи.

Ежов позвонил завхозу и попросил войти в положение, тот обещал прикрыть его перед директором и бухгалтерией. Андрей остался с мамой.

Женщина слабела. Каждый скачок давления мог оказаться последним. Ежов, как мог, ухаживал за ней. Готовил еду, приносил лекарства, вызывал скорую, накачивал манжету старенького тонометра и для ее успокоения называл меньшие цифры.

Через две недели боль в сердце обернулась отеком легких. Ежов вызвал скорую, на этот раз мать забрали. Он понял, что это означает конец. Но попросился поехать в больницу вместе с бригадой.

Женщину покатили прямиком в реанимацию. Ежов сидел под дверью, ничего не видя и не слыша от страха и горя. Он боялся, что от переизбытка навалившегося ужаса голова сейчас взорвется, все время наклонялся к коленям и держался за виски дрожавшими пальцами.

В таком положении его и застал врач, вышедший из отделения через час. У Ежова от перенапряжения слегка помутился разум, и он спросил у доктора:

— Когда ей можно будет привезти халат?

Тот глянул на Ежова с сочувствием.

— Я вам соболезную. Это ваша мама? К сожалению, она умерла.