Полковник вмешался в диалог:

— Капитан перевозившего нас крейсера отметил скопление кораблей на орбите. Вы сосредоточили все силы у базы? — он делал вид, что изучал голограммы ближайших к треугольнику созвездий на центральной инфокарте галактики, хотя на самом деле ожидал реакцию контр-адмирала.

— Единственный имеющий ценность объект в этой системе — это база где мы сейчас находимся. Только ее имеет смысл защищать. Все остальное — это пустое космическое пространство и никому не нужные булыжники. — начал объяснять командующий, но неожиданно вспылил. — Да что я перед вами оправдываюсь? Кем вы себя возомнили?

— А не вы ли контр-адмирал лет эдак десять назад, в звании коммодора, занимали должность начальника управления снабжения сектора омега-восемнадцать?

Элдридж ничуть не смутился. Ни одна мышца на его лице не дрогнула.

— Верно, — просто ответил он. — Много воды утекло с тех пор. Теперь меня распределили сюда, и сделали пограничной овчаркой, — Элдридж кисло усмехнулся. Местечко не самое лучшее, но здесь, на границе, относительно спокойно. По крайне мере до сегодняшнего дня было спокойно.

— За какие такие грехи вас так «повысили»? — не обращая внимание на субординацию ехидно поинтересовался полковник.

— Какое у вас звание, говорите? — ответил вопросом на вопрос Элдридж

— Я не говорил, вы сами это прочли в списках делегации. Вот только я хоть и являюсь действующим офицером, но в силу занимаемой должности, подчиняюсь напрямую только военному ведомству.

— Насколько я помню, среди прибывшей делегации нет никого в звании адмирала, генерала или кого-то выше меня по рангу, чтобы давать ему отчет.

— Вы правы, на дипломатическую службу я уходил в звании майора и на ней успел дослужиться только до полковника.

— Ваши геройства в битве при Донгейме, включая хорошо выполненный маневр и абордажную операцию, — показал знакомство с биографией военного атташе, Элдридж, — хоть и похвально, но не дают вам права обсуждать стратегию офицеров, что не только выше вас по званию, но и прослужили намного дольше в вооруженных силах.

Джон решил прервать назревающий конфликт. Кичигин обладал блестящими аналитическими способностями и боевым опытом, но он бывший офицер космической пехоты, а не флотоводец, и действительно лезет не в свое дело. В личном досье полковника упоминались периодические конфликты со старшими офицерами, что мешало его карьере и повышениям.

— Хорошо, — согласился Джон. Полномочиями переданными мне Энтарой и как старший Посол миссии, я распоряжусь, чтобы по вашему требованию отправили еще один официальный запрос. Мы не будем действовать вопреки интересам нашего государства и вы имеете полное право, как командующий вооруженными силами в системе, уточнить приказ.

Взошла вторая луна, и у сидящего перед окном человека появилась еще одна тень.

Со стороны казалось, что он спит с открытыми глазами. Но аль хави Ресса Мусави Сейл не спал. Он медитировал. Тот, кто не знал Рессу Мусави, подумал бы, что этот сухощавый старичок в потертом дишдаше — торговец с овощного рынка или мелкий лавочник и удивился бы, услышав, что власть этого невзрачного человека простирается на сотни планет. Не будучи правителем и никогда в жизни не занимая ни одной государственной должности, Мусави направлял своими речами миллиарды людей, готовых умирать по одному его слову.

Мусави медитировал. Он искал благословения Высших, обращая свои мысли в бесконечный космос. Скоро запищит зуммер коммуникатора и тихий голос Диза Халима, правой руки духовного лидера Сектора Треугольника, сообщит, что операция началась. Аль хави не сомневался, что последователи Великого Мессии в армии Хальварата сейчас выполняют его распоряжение. Что сотни кораблей полетят на штурм пограничного форпоста Энтары. Так же он не сомневался и в быстрой победе. Перевес в силах огромен и неприятных сюрпризов быть не должно. Высшие не допустят. Как отреагирует халвари, Ресу Мусави не волновало. Миру с Энтарой не бывать. Как не бывать союзов с погрязшими в невежестве атеистами.

Полуночный гонг нео-мечети Назрари оповестил о намазе. Во время совершения иши Реша как никогда чувствовал в себе единство с тем, кого он слушал и кого слышал. В такие моменты ему казалось, что он медиум, что послан на Мотхаллах, чтобы говорить с теми, кто не слышит голос Мессии.

Четыре ночные иши, утренний двукратный фаджр, полуденный зухр, аср и магриб — отправные точки любого дня на протяжении последних тридцати сотен лун его жизни, тот, кто посмел прервать его во время молитв, неоднократно жалел об этом. Нет никого, кто может остановить этот цикл. Никто не может, кроме него самого.

Несмотря на то, что Реса давно научился отрешаться от происходящего и находится здесь и сейчас, порой ему это удавалось сложнее обычного и внутренний мыслепоток не желал прекращаться и не позволял полностью предаваться молитве.

Так было и в этот раз. Его мысли вновь и вновь вырывали из состояния внутренней невесомости и в возвращались к предстоящей операции. Реса прервал намаз. Вести внутренний диалог с Высшими, когда твои мысли заняты другим, невозможно. Слишком часто в последнее время течение мирских событий отвлекало его от Великого Общения. Слишком часто.

Вышла третья луна и тени поползли по стене. Безоблачные ночи на Мотхаллахе светлее пасмурного дня и Мусави изменил поляризацию окна. Зал снова погрузился в полумрак.

Когда прозвучал полуночный гонг, Мусави направился в сторону нео-мечети Назрари, святая святых корпусов ЭЛ-Балтаджи, их сердца. Голос муэдзина на минарете оповещал о завершении последнего азана, когда Мусави вошёл внутрь.

Праздничные молитвенные ковры были устланы двенадцатью саджади, по числу тех, кто как и он, свято верил, что его трактовка учения Великого Мессии — единственно верная. Среди тех, кто сейчас совершал свой последний в эти сутки намаз, сейчас находились и управляющие военной машиной ЭЛ-Балтаджи: Мушир Лихан — командующий Гвардией Истины, мушир Фараз — командующий Стражей веры, мушир Джибпр — возглавляющий Сынов Мессии. Три боевых крыла ЭЛ-Балтаджи. Когда-то опора правителей, теперь — неугодные новому хальвари. Кроме генералов в эту ночь в нео-мечети присутствовал и фарик Дал-абу-Халим, горячий приверженец учения Мессии, верный последователь аль хави и его рука в военном флоте Хальварата.

Дождавшись окончания молитвы, Мусави обратился к присутствующим.

— Сегодня знаменательный день. Плесени, что завелась в самом сердце Треугольника, осталось недолго править, а подлые планы измены делу Мессии растают, как лед на Альфе. Уверен, что наши скромные усилия не допустить неугодного Высшим перемирия, не останется незамеченным, ни нашим народом, ни теми, кто как ржавчиной пытается поразить его сознание, отравить его веру. Мы вступаем в новую эпоху, — голос Мусави отзывался многократным эхом у сводов мечети и от этого акустического усиления у присутствующих побежали мурашки по коже.

— Первая фаза операции начнется ровно через месяц, с восходом Альфы. Теперь в наших руках будущее галактики. Предатели наверняка выступят против, но нам есть, чем ответить. Время пришло. С нами все, кто чтит Великую Истину. С нами народ Хальварата и всего Треугольника.

С нами Высшие и Мессия.

Смерть изменникам! Смерть атеистам!

Смерть! — эхом прозвучали голоса преданных воинов.

***

Колонна кораблей противника стремительно вырвалась из гиперпространства. Пограничная флотилия Энтара под командованием коммандера Луэзоса готовилась нанести сокрушительный удар. Наилучшее время для атаки — когда враг еще не успел сформировать боевое построение. Этой возможности упускать нельзя.

— Всем кораблям — готовность к бою, — распорядился Луэзоса.

В распоряжении коммандера, помимо его фрегата и четырех корветов, находилось полторы дюжины сторожевых ботов. Не много, конечно, но хоть что-то. В чрезвычайных обстоятельствах, подобных этим, выбирать не приходилось. Предписанный в таких случаях маневр, придуманный новым командующим, контр-адмиралом Элдриджем, в глазах Луэзоса не отличался особой тактической изысканностью, и грозил большими потерями. Сам коммандер поступил бы иначе, маневрируя и обстреливая дезориентированного выходом из гиперпространства противника с безопасной дистанции, но, к сожалению, инструкции писал не он.