Подошёл поближе. Прислушался. Думаю, такой концерт тут сейчас будет далеко не единичный, и надо бы выработать что-то системное.

— Родной! — без агрессии, увещевая, пытался объяснить «милиционеру» дедок — отставной военный (чувствуется стать), припаханный на эту работу — сортировку мобиков. — Я всё понимаю. Но ясно сказано, только резервисты! Даже полугодичка курит в сторонке.

— Мля, ты не понимаешь! Я тут, вот этими руками, с сеньором генералом уродов крошил! Из соседних куполов выбивал! — не сдавался метис.

— Слушай, выбивал — хорошо! Молодец! Мы тут все рубились! — повысил голос и седой. — Но мы — свой дом защищали. А это — армия. Ты знаешь, что такое армия?

Спор этот был на повышенных, и все, стоящие в холле клиники, где и проводилась проверка документов и первичная запись в новые подразделения, оборачивались и прислушивались. Понял это и седовласый офицер. Крутанул головой, понимая, что стал центром внимания. Продолжил тише:

— Армия, брат, это не пострелять, защищая дом. Это механизм. Организм. Это подчинение и выполнение приказов, даже тех, что не нравится. Это наказание за неподчинение, даже если знаешь, что посылают на смерть. Армия, брат, это СОВСЕМ другое! — сделал он большие глаза, и его аж затрясло от энергетики. — Отойди, не мешай — тебя ж отсюда никто не гонит!..

Хватит, всё равно не смогу ни рассудить их, ни повлиять на что-то. Армия это ДРУГОЕ, потому мы и сами, не сговариваясь с марсианами, прописали в приказе призыв к резервистам первой и второй очередей — тех, кто служил хоть какой-то, но контракт. Пошёл дальше, прошёлся вдоль холла, оставив спорщиков за спиной, вышел во двор. Дом в спальном районе, огромная коробка, типа прошлого дома Санчес, место тут было много. И всё забито кем-то или чем-то — свободных мест практически нет.

В ожидании тянущейся внутрь очереди на запись стояло и терпеливо ждало с пять сотен человек. Причём многие были без оружия — только пришли, не из местной милиции сеньора генерала. И что порадовало, наблюдалось очень много мужчин в летах, сорок и выше. То есть люди опытные, и наверняка много если не офицеров, то сержантов, то есть командиров младшего звена, которые как бы не нужнее офицеров. Резервисты откликнулись, и лучше всех приказ королевы выполняет старая гвардия, вероятно, служившая ещё во времена её матери. Генерал сказал, таких будут внимательно отбирать — и ими заткнут дыры офицерских вакансий. В противоположном конце двора стояло много вооружённых мужчин уже в броне и в шлемах, и безоружные держались оттуда подальше. Ибо к тому пятачку подъезжали грузовики, набитые оружием и в темпе, силами людей в гражданском, разгружались. Пока в основном сгружали стрелковку, но подвезут ещё и тяжёлые образцы — их сейчас собирают и тасуют в хранилище. Как понял, первые несколько батальонов, почти поголовно из своих, сеньор отправил вниз, таскать и сортировать оружие, грузить на фургоны, которым открыли доступ к тамошнему транспортному лифту. С полчаса назад начали формировать боевые части без кавычек, с участием подошедших безоружных гражданских. Там внутри они записываются, то бишь их вносят в списки, и говорят, куда подойти, а их встречают согласно списков новоиспечённые офицеры. Следят, чтобы все вооружились и облачились в броню, после чего сержанты (пока и сержанты и офицеры из местных, что будут делать дальше, когда собственные кадры закончатся?) партиями отводят людей к точкам сбора. Точки сбора — соседние дворы, подземные парковки, холл гаражного коорператива и так далее. Только сейчас, увидев, как в течение какого-то часа орлы Моралеса решили столько организационных задач, осознал предстоящий ГО фронт работ. И все эти операции ПРОСТЕЙШИЕ, мы даже близко не приступили к планированию собственно боевых действий! Нет, я бы точно не потянул, нужен опыт, и преданные подчинённые, тоже имеющие соответствующий опыт. Нужны, мать его, штабные офицеры! Настоящие, а не ветераны из «Экскалибура» и других охранных фирм!

— Сеньор бригадный генерал! — окликнул я того, кого искал — тот орал на кого-то из привезших оружие, что-то не то привезли, не туда. — Сеньор бригадный генерал… — Уже тише — он увидел меня и повернулся.

— Да, Хуан? — На лице напряжение. И просто дикая давящая ответственность в глазах. Из моего штаба во дворце инфа, что ПОКА сеньоры мятежники не поняли, какая исходит от нас угроза, и исходит ли, ПОКА не атаковали, правда, на всякий передислоцировали нам навстречу два полка при поддержке мехов. Они обязательно заявятся в гости, и сеньору надо не просто решать организационные вопросы по линии ГО, но надо решать их БЫСТРО.

— Сеньор, у вас много людей, кто хорошо показал себя в защите собственных куполов от нечисти, — предложил я то, что вертелось. — Но кто при этом не имеет военник, не служил. Многие даже полугодичку прошли, то есть не совсем незнакомые с армией. Что если создать комендантские роты для контроля уже захваченных территорий?

— Уже захваченных? — Сеньор расплылся в улыбке. — Надо захватить сначала.

— А есть сомнения, что сможем? — парировал я.

Собеседник мотнул головой.

— Нет, конечно. Ты прав. И да, думали об этом. Но нужен твой одобрямс, как представителя королевы… Ну, главы государства, — поправился он, но я, если честно, не запнись сеньор, я б и не почувствовал оговорки. — Тут не ротами комендантскими, полками попахивает!

— Какие проблемы? — уверенно покачал я головой. — Многие успели вступить в бой, пусть и с шантрапой бандитской. Но они чувствуют ответственность, сплочённость. Познали вкус крови. Хотят помочь. Они искренни и преданы Венере и народу. Нельзя душить в людях их музу.

— Да всё я понимаю. — Сеньор кисло скривился. — Хуан, это АРМИЯ. Кто её не прошёл — тот чужой. Тот не поймёт. Тот не исполнит приказ, а постарается или оспорить, или своё предложить — летали, знаем. И эти охранные полки… А если враг в тыл ударит? Они ж должны будут принять бой. А если разбегутся? А если не послушаются, и приказ не выполнят, сделают что-то своё? А мы будем знать, что они там, и рассчитывать на них?

— Сеньор, мы с вами не в том положении, чтобы привередничать, — принял я тяжёлое решение, хотя на душе скребли кошки. Да, душим музу, но в случае чего последствия обратного могут стать катастрофическими. — Нам нужны люди. Пусть даже такие. Формируйте, оружия хватит.

— Хуан? — Контакт Альвареса! Я возликовал, и одновременно запаниковал — нужно место, защищённое от прослушки.

— Сеньор, повисите немного, мне нужно дойти до безопасного для разговора места.

Вернулся в штаб, прошёлся к кладовой медикаментов. Боец «Экскалибура» вздохнул и отодвинулся — за моей спиной стояли ангелы Сюзанны, а выражение лица у девочек-ветеранов такое, что любой занервничает. Вошёл, закрыл дверь и включил простейшую схему помехов — минимум, но иногда и его хватает.

— Слушаю, сеньор.

— Нет, это я слушаю тебя. И у меня не так много времени, говори быстро.

— Хорошо. — Вздохнул, собрался с мыслями. С богом. И:

— Сеньор, мне нужно понимать, что творится в генеральном штабе. Кто «наверху», кто отстранён, кто арестован.

— Зачем?

— Затем, что мне нужен свой собственный генеральный штаб, который будет координировать боевые действия в столице. Как против вооружённых бандитов и диаспор, так и против войск мятежников.

— Смелое заявление. Особенно если учесть, что я сейчас в оном генштабе, на службе у тех самых мятежников.

— Ваш патрон, Фернандо Ортега, «слил» ваше участие, как клана… Как группы дружественных кланов, в перевороте. Если он не сдержит обещания — ваши родные будут уничтожены. Если благодаря вам и вашей помощи мятежникам нас прижмут — они также будут уничтожены. Сеньор, никаких нейтралитетов, или вы подчиняетесь законной власти, или мятежникам. Выбирайте.

— А ты умеешь мотивировать, сукин сын! — из его уст лучился яд, но у мен иммунитет.

— Я прилежный ученик, и моим учителем, как ни странно, был в том числе ваш патрон, — признался ем. — И он сам признал это. Всё честно.