* * * Бывает так: в неяркий день грибной… Бывает так: в неяркий день грибной Зайдешь в лесные дебри ненароком — И встанет лес иглистою стеной И загородит нужную дорогу. Я не привык сторонкой обходить Ни гордых круч, ни злого буерака. Коль начал жить, так прямо надо жить, Коль в лес пошел, так не пугайся мрака. Все мхи да топь, куда ни поверни; Где дом родной, как следует не знаю. И вот идешь, переступая пни Да ельник грудью прямо разрывая. Потом раздвинешь ветви, и в лицо Ударит солнце, теплое, земное. Поляна пахнет медом и пыльцой, Вода в ручье сосновой пахнет хвоей. Я тем, что долго путал, не кичусь, Не рад, что ноги выпачканы глиной. Но вышел я из путаницы чувств К тебе!.. В цвету любви моей долина! * * * У тех высот, где чист и вечен… У тех высот, где чист и вечен Высокогорный прочный лед, Она, обычная из речек, Начало робкое берет. Архар идет к ней в час рассвета, Неся пудовые рога, И нестерпимо ярким цветом Цветут альпийские луга. На камень с камня ниже, ниже, И вот река уже мутна, И вот уже утесы лижет Ее стесненная волна. Потом трава, полынь степная, И скрыты в белых облаках Вершины, где родилась злая И многотрудная река. И наступает место встречи, Где в воды мутные свои Она веселой бойкой речки Вплетает чистые струи. Ах, речка, речка, может, тоже Она знакома с высотой, Но все ж неопытней, моложе И потому светлее той. Бродя в горах, величья полных, Узнал я много рек, и вот Я замечал, как в мутных волнах Вдруг струйка светлая течет. И долго мчатся эти воды, Все не мешаясь меж собой, Как ты сквозь дни мои и годы Идешь струею голубой. * * * Все смотрю, а, верно, насмотреться… Все смотрю, а, верно, насмотреться На тебя до смерти не сумею. Меж подруг своих, красивых тоже, Ты как лебедь в стае шумных уток. Лебедь, лебедь, если я погибну, Ты взлетишь ли в небо, чтоб оттуда Броситься на утренние камни? Прозвенишь ли песней лебединой?.. Задернув шторы, чтоб не пробудиться, Чтобы хранились тишь да полумгла, В рассветный час, когда так сладко спится, В своей квартире девушка спала. Но из вселенной, золотом слепящей, Рассветный луч сквозь занавес проник, И оттого над девушкою спящей Горел во тьме слегка овальный блик. Земля крутилась. Утро шло по плавням, Шли поезда по утренней стране. Земля крутилась: медленно и плавно Спускался луч по крашеной стене. Бровей крутых, как крылья сильной птицы, Луч золотым коснулся острием, Он тихо тронул длинные ресницы, До теплых губ дотронулся ее. И, спящей, ей тревожно как-то стало, Как будто бы куда-то кто-то звал. Не знаю, что во сне она видала, Когда рассвет ее поцеловал. То жизнь звала: проснись, беги навстречу Лугам, цветам, в лесную полумглу! То жизнь звала: проснись, рассвет не вечен, И этот луч уж вон он, на полу! Беги, росинки в волосы вплетая, И над туманным озером в лесу, Красивая, зарею облитая, Затми собой вселенскую красу! Я был в степи и два цветка Там для тебя нашел. Листва колючая жестка — Все руки исколол. Цветы невзрачны, не беда, В степи ведь нет других. Скупая горькая вода Питала корни их. Вся жизнь для них была как боль В пустынной стороне, И не роса на них, а соль Мерцала при луне. Зато, когда железный зной Стирал траву с земли, Они в пыли, в соли земной По-прежнему цвели. А если розы любишь ты, Ну что ж, не обессудь! Мои колючие цветы — Не приколоть на грудь. Мерцают созвездья в космической мгле, Заманчиво светят и ясно, Но люди привыкли жить на земле, И эта привычка прекрасна. Космос как море, но берег – Земля, Равнины ее и откосы. Что значит земля для людей с корабля, Вам охотно расскажут матросы. О море мечтают в тавернах они, Как узники, ищут свободы. Но все же на море проходят лишь дни, А берегу отданы годы. Я тоже хотел бы на борт корабля, Созвездия дальние манят. Но пусть меня ждет дорогая земля, Она никогда не обманет. «Журавли улетели, журавли улетели! От холодных ветров потемнела земля. Лишь оставила стая средь бурь и метелей Одного с перебитым крылом журавля». Ресторанная песенка. Много ли надо, Чтоб мужчина сверкнул полупьяной слезой? Я в певце узнаю одногодка солдата, Опаленного прошлой войной. Нет, я с ним не знаком и не знаю подробно, О каких журавлях он тоскует сейчас. Но, должно быть, тоска и остра и огромна, Если он выжимает слезу и у нас. «Журавли улетели, журавли улетели!! От холодных ветров потемнела земля. Лишь оставила стая средь бурь и метелей Одного с перебитым крылом журавля». Ну какой там журавль? И какая там стая? И куда от него улетела она? Есть квартира, поди, Дочь, поди, подрастает, Помидоры солит хлопотунья жена. И какое крыло у него перебито? И какое у нас перебито крыло? Но задумались мы. И вино не допито. Сладковатой печалью нам душу свело. «Журавли улетели, журавли улетели!!! От холодных ветров потемнела земля. Лишь оставила стая средь бурь и метелей Одного с перебитым крылом журавля». Ресторанная песенка. Пошлый мотивчик. Ну еще, ну давай, добивай, береди! Вон и в дальнем углу разговоры затихли, Душит рюмку майор со Звездой на груди. Побледнела и женщина, губы кусая, С повтореньем припева больней и больней… Иль у каждого есть улетевшая стая? Или каждый отстал от своих журавлей? Допоет и вернется в ночную квартиру. Разойдутся и люди. Погаснут огни. Непогода шумит. В небе пусто и сыро. Неужели и впрямь улетели они? |
