В тишину ворвался легкий беззаботный ветерок.

Раз за разом я пытался запустить двигатель, но получалось так, что я только мучал стартер.

— Не суетись! — напирал Илья, и это стало последней каплей, переполнившую и так неглубокую чашу моего терпения.

— Что ты все время орешь? — вспылил я. — Ты не видишь, что я теряюсь, когда на меня орут?

— Я не ору!

— А что де ты делаешь? Орешь как недорезанный, у меня уже ухо оглохло!

— Тихо! — он поднял руку.

Сначала я ничего не слышал.

Мы застряли между фурой и местным крытым рынком. В лучшие годы здесь продавали обалденную свежевыловленную рыбу.

Дверь рынка была приоткрыта, и откуда-то из глубины доносился тихий то ли детский, то ли женский плач. Илья подтянул к себе автомат. Лицо его стало белым.

— Заводись, Палыч! Только умоляю, быстро!

Я позлорадствовал.

— Уже и Палыч! И умолять значит умеешь!

И добавил:

— А вот не поеду! Там может людям помощь нужна?

А потом открыл дверцу и вышел. Словно некие невидимые оковы разорвал, почувствовал себя свободным.

Илья что-то каркнул, но закрытая дверца отсекла звуки. Он остался в машине, а я направился к рынку. По пути поднял железную арматуру.

Дверь, как я уже говорил, была приоткрыта. Толкнул, ее заело, толкнул сильнее и продавил внутрь. Она оказалась сильно перекошена и застряла в открытом положении.

Внутри оказалось достаточно светло. И не из-за ламп. Крыша зияла крупными неряшливыми дырами. Как будто сверху мины кидали, но до земли они не долетели, только крышу разворотили.

На рынке никого. Прилавки громоздятся рыбными тушами и тарой с красной и черной икрой. И мухи. Сотни если не тысячи мух ползают по тушкам, отчего те кажутся ожившими.

Возник сильный рвотный рефлекс.

Надо было уходить.

Тут нечего искать.

— Помогите! — раздался тонкий голос с другого края рынка.

Я вытер вспотевшее лицо тыльной стороны руки, которой сжимал арматуру. Сильно хотелось убежать, но не хотелось видеть самодовольное лицо Ильи. Ключ нашелся! Хренов! Вот вам!

Я осторожно прокрался между рядами, зорко оглядываясь по сторонам. За крайним прилавком кто-то прятался.

— Я следователь следственного комитета! — предупредил я, наверное, во всем мире только мне одному мой голос показался бы мужественным.

Ноги сделались словно ватные, последние шаги я их уже и не чуял. Так получилось, что буквально выпрыгнул в крайний проход.

Картина, открывшаяся мне не постепенно, а сразу и бесповоротно, оказалась настолько ужасной, что стала осваиваться мозгом фрагментарно.

Вот женщина умоляюще смотрит в глаза. Она дергается словно в судорогах, но это не судороги. Платье ее задрано до талии, и ее насилует в зад очень крупный мужик.

Он поднимает лицо. Он что-то ест. Что-то белое и кровавое. Сырое мясо!

Женщина истекает кровью. Одной ноги нет, вместо нее кровавое месиво, точно ногу разорвали пополам.

Ночной насиловал и пожирал жертву одновременно!

Я и не знал о своей способности настолько громко визжать. Швырнул в темного арматуру, которую тот поймал без особого усилия. Но это его разозлило. Одним рывком темник оказался на ногах.

Стало ясно, что это не человек. Он оказался неестественно широк. Метровый зад, кривые ноги толщиной с бревна, грудь — автомобиль проедет. Тело, заросшее косматой шерстью. Широкая как навесной шкаф мерзкая голова, дыры ноздрей, пасть с торчащими грязными клыками.

Мой неловкий бросок лишь разозлил темника, он с яростью вернул мне подарок. Каким-то чудом я увернулся, а арматурина разнесла вдребезги целый прилавок с рыбой, словно говоря, вот как надо бросать!

Темник заревел и кинулся за мной. Я устремился к дверям, с потусторонним холодком чуя, что не успею добежать.

В дверях возник Илья и крикнул:

— Падай!

Я думаю, что упал бы и без команды, мне очень стыдно признать, но я заранее сдался, а тут просто рухнул от изнеможения.

Стадник дал длинную ослепительную очередь. Темник задергался от прямых попаданий. Весил он пару центнеров точно, но даже его пули из «К-12» свалили навзничь.

Илья подскочил ко мне и помог подняться. Шум заставил нас оглянуться — и страшной силы удар расшвырял нас как кегли в разные стороны. Если бы темник был умнее и не так зол, он бы нас тут и добил. Но не рассчитав силы, он проскочил до самых дверей.

Тут Илья и всадил ему остатки магазина. Темника, получившего дополнительное ускорение к его собственной скорости, выбросило за дверь. Илья тут же подскочил и запер ее без ключа.

— Уходим через другой выход! — крикнул он, перезаряжаясь.

Нечто тяжелое ударило о крышу, заставив посыпаться сверху еще уцелевшие светильники.

Мы бежали снизу, а темник сверху, заглядывая и рыча в дыры. В одну из них он и сверзился. Упал так, что со всего маха приложился своей тяжелой арбузной головой. Но вместо того, чтобы треснуть, она отскочила словно резиновая. Эту тварь невозможно было убить!

Мы выскочили в дальнюю дверь, и Илья снова ее «запер». Нам предстояло вернуться к машине, для чего необходимо было пробежать мимо окон рынка. Одно их них разлетелось, выпуская разъяренного темника наружу. Он устремился за нами.

Я видел материализовавшийся кошмар. Тварь двигалась прыжками. При каждом толчке она смачно билась об асфальт ладонями и особенно головой, но это не доставляло ей никаких неудобств. Прыгучая не чувствующая боли не убиваемая тварь!

Перед самой машиной Илья выдал еще одну ослепительную очередь, отбросившую темника назад и замедлившего его ход.

— Я за руль! — крикнул, а я был не способен возражать.

Зуб на зуб не попадал и отнюдь не от холода.

Илья завел машину с полу пинка и дал полный газ.

Еще долго я оглядывался назад.

— Почему у него такая большая голова? — спросил.

— Из-за пасти! — пояснил Илья.

Церковный ОМОН.

После Переволок до Плотины тянулся относительно спокойный участок. Дорога пролегала мимо полей, пологих холмов и редких лесополос. Жрать темникам здесь было нечего.

— Почему темники покинули ночь? — спросил я. — Почему нарушили договор?

— Договор нарушить они не могли, но условия договора могли измениться!

Я попросил уточнить, и снова увидел растерянное лицо. Бедный парень волей судьбы стал нечто вроде радио в труднодоступном месте-часть информации доносил, часть забита помехами.

— Возможно, это было решение! — произнес он с видимым усилием. — Помнишь, как с быстроразлагающимся пластиком. Непрезентабельный вид, яйца в некрасивых ячейках-как в паутине. Но потом в течении всего пары дней упаковка расплавляется до жидкого состояния. Свалки превратились в болота, болота рассыхались-проблем с упаковкой больше не было.

— Больше всех радовался жирный сынишка прокурора-владелец Единой мусорной компании! — поддержал я. — К чему ты клонишь?

— Возможно, решили поменять мироустройство.

— И для этого уничтожить всех?

— Это тоже решение.

— Да что ты заладил-решение, решение! Чье решение? Пантанал?

— Проект всего лишь часть мира, не надо списывать на него все беды. Возможно, что, если бы не Пантанал-нас бы вообще не было на Земле. Да и была бы Земля один большой вопрос. Помнишь, что было перед Конфликтом? Всерьез рассуждали на государственном(!) уровне вопрос о локальном применении атомного оружия.

После короткой паузы Илья резко сменил тему.

— Ты спрашивал насчет большой головы темника. Она не только из-за большой пасти. Ты заметил, как темник использует голову при передвижении. Это скорее еще одна конечность, которую он использует для сохранения равновесия и увеличения дальность прыжков. Он ею отталкивается.

— Можешь диссертацию написать! — огрызнулся я. — Убить то темника реально?

— Тот, кто создал его, сильно постарался, чтобы сделать задачу как можно более трудновыполнимой.

— Их создали искусственно?!

— По большому счету нас всех создали точно так же, — пожал он плечами.