Я поднял сотовый, заранее выложенный на пассажирское сидение, и нажал кнопку быстрого и сильно защищенного номера. На том конце зазвучала «давайте радоваться», потом мелодия оборвалась, раздался глухой удар, когда трубку уронили (надеюсь, на соседнее сиденье, а не под педаль тормоза), кто-то ругнулся «Чтоб у тебя из пупка хер вырос!». Наконец абоненту удалось завладеть аппаратом, и он заявил:

— Комендатура слушает!

— Францич, все нормально? — спросил я.

— Цимес! — доложил старичок.

Через час после моего выезда, от торгпредства стартовал точно такой же белый фургон «Ивеко», в котором Францич вез «Новичок». Что вез я? Я вез мишень. Вернее, я и был мишенью. Но теперь я имел преимущество. При нападении я бы без ущерба для выполнения задания бросил фургон и занялся собственным спасением. Головорезы из Фаланги и предположить не могли, что вывоз важного артефакта доверят никчемному старикашке. В этом и заключался мой без преувеличения гениальный план.

Помнится, не мене гениальный план я пытался осуществить в Париже, когда был прострелен в 17-ти местах, но это отношение к делу не имеет.

— Францич, ты где сейчас? — спрашиваю.

— Еду! — радостно отвечает напарник.

Дуркует, понял я.

— Что ты уже проехал?

Сам я практически доезжал до Билефельда.

— Унну проехал! — Францич продолжал радоваться жизни.

Не останавливаясь, я развернул карту на пассажирском сидении. Что-то я не помнил, чтобы проезжал Унну. На Е-37 не было никакой Унны!

— Ты что-то путаешь! Посмотри внимательнее! — потребовал я.

— Я всегда очень внимателен! — возмутился Францич. — Унну проехал, через несколько километров Верль!

Но и Верля на Е-37 не обнаружилось. Я одним местом почувствовал подвох. Пошвыркал карту, чуть не порвал-и увидел пресловутый Верль гораздо южнее и совершенно на другой дороге.

— Францич, что ты наделал, злодей! — я орал в трубку, истерично выискивая разворот. — Ты едешь по Е-331! Какого рожна ты не там свернул? У тебя навигатор есть, я сам его проверял!

— Он врет! А я правильно еду! — самодовольно настаивал Францич, все больше убеждая меня, что я доверился немного не тому человеку, точнее, совсем не тому.

Сверхсекретный «Новичок» оказался безо всякой защиты почти в сотне километров от меня! Я сделал Фаланге поистине царский подарок.

Я не стал дожидаться разворота. Для проведения ремонтных работ с разделительной полосы убрали отбойники, образовывая разрыв метров 100. Мне хватило бы и десяти, лишь бы корпус фургона поместился.

Убедившись, что левая полоса свободна, включил поворотник и перестроился, а потом резко вывернул руль.

До сих пор не понимаю, как эти африканские макаки все рассчитали. Дикие люди, маргадоны, а поди ж ты. Я подставился всего на мгновение, и ушел бы на полосу противоположного движения, где было свободно. Но даже мгновения фалангистам хватило. Тяжелый пикап «тоета» пересек все полосы справа налево и по касательной подцепил уже уходящий фургон.

Дорога продолжала лететь под колеса, но по вычурной траектории. Фургон клюнул носом, и полет завершился страшной силы ударом. Ветровое стекло взорвалось. Меня кинуло вперед, имея намерение выбросить по ходу движения, где собственный фургон размазал бы меня по асфальту, но предохранительные ремни удержали. Один из ремней лопнул, но другой уцелел, имея намерение придушить меня как кролика.

Последовал еще один взрыв, это сработавшая подушка безопасности со всей дури впечатала мне в лоб и едва не сломала шею.

Земля и голубое небо несколько раз поменялись местами. Капот оторвался, я почувствовал, как меня с головы до пят залило бензином и маслом. Все это сопровождалось неимоверным грохотом.

Я научен не терять сознание, но все равно вырубился, правда, ненадолго, я думаю, секунд на 30, не больше. Когда очнулся, фургон принял нормальное положение, а все пространство впереди было завалено оторванными колесами, битым стеклом и исковерканными запчастями. Поверху валялся почти весь мой арсенал: автоматы и пистолеты. Словно салат, все было обильно полито машинным маслом. На обоих полосах замирало движение, из машин выходили люди и направлялись ко мне.

— Это ты едешь неправильно, а я правильно! — донесся из сотового, которого даже не было видно, настолько далеко он отлетел, голос Францича.

Заправка «Aral» на Е-37.

Гомика звали Бонифац. Нарушив правила ПДД и попросту сбежав с места ДТП, я дождался, чтобы одна из притормозивших из интереса машин стала уезжать и проголосовал. Старенькая Ауди-80 тормознула.

— До заправки довезете?

Небритый мужчина лет тридцати с ярко накрашенными губами и подведенными глазами разрешающе кивнул.

— Вы не пострадали? — он указал на мою хромоту.

Я сказал, что это случилось давно и плюхнулся рядом. Мы познакомились.

— Адольф, какая у вас ориентация? — поинтересовался Бонифац.

— Гетеро! Это что-то меняет?

— Боже упаси! — и он с грустинкой добавил. — В Дюссельдорфе к геям относятся нормально. В Эссене хуже, потому что это город работяг.

Я проникся проблемами немецких геев.

Заправка «Aral» встретилась метров через 800. Я бы и сам дошел, если бы не колено. У заправщика узнал, что ближайший прокат машин находится в Штукенброке и направился в ресторан.

О задании я не забыл, о цейтноте тоже, но после ранения стоило мне не покушать вовремя, начинался приступ совершенно жутких болей.

Перед рестораном Marche возвышалась знакомая статуя веселой коровы. В этой сети уже приходилось есть, и меня ни разу не отравили. Наскоро перекусив, направился в кассу заправки, где попросил телефон.

— 5 евро! — сказала милая кассирша, я только крякнул.

Набрал номер, предоставленный мне для связи.

— Вы где? Что случилось? — встревоженно спросил неизвестный мне куратор.

— Первая лотерейка оказалась без выигрыша, — произнес я кодовую фразу.

— А вторая?

— Вторую я оставил дома, сейчас поеду и проверю.

— Я перезвоню.

Я положил трубку.

— Не повезло? — посочувствовал рыжий охранник с шевроном «Aral» на коротком рукаве сорочки. — Играйте в «Лотто», там шансов больше.

— Там кого-то бьют! — указал я через прозрачную дверь.

— Байкеры забывают про толерантность, когда видят педика! — самодовольно усмехнулся охранник.

Черт! Жют! Я выскочил из комнаты и захромал к стихийно возникшей группе. Рядом растреножились байки с черепами и козьими рогами. Трое байкеров в коже и цепях держали за шкирку Бонифаца, и судя по нездоровому возбуждению, готовились поколотить.

Инструкция строго настрого запрещала мне вмешиваться в локальные конфликты, и к педикам я никак не относился.

— Отпустите его! — приказал я.

Дядька лет сорока с бородой-лопатой оглянулся:

— Чего тебе убогий?

— Ты бы побрился, долбаный козел! — посоветовал я.

Он отпустил шкирняк Бонифаца, и тот сразу опал вниз. Пару раз ему успели сунуть.

Бородач повернулся ко мне, что он хотел, так и осталось неизвестным. Я дал ему ногой в живот, используя негнущееся колено в качестве дополнительного фактора. Байкер распластался в воздухе параллельно земле и грохнулся пузом на асфальт.

Остальные двое выхватили ножи и модные телескопические дубины.

— Я забыл, какие заряжены патроны, простые или бронебойные? — пожаловался я, доставая пистолет. — А еще у меня есть нож, который использует спецназ, но я достану его потом, чтоб вам головы отрезать!

Я сказал им, чтобы валили, и они подчинились. Русские байкеры ни за что бы не послушали.

— Господин, вас к телефону! — позвал охранник.

Бонифац побитой собакой поплелся следом.

— Злодеи! — посочувствовал охранник. — Как их земля носит!

Я взял трубку.

— Заходил герр Мюлле. Он собирается совершить паломничество.

— Не похоже на него, — пробормотал я, поражённый.

Генерал Мельник собирались лично прибыть.

— Истинная правда. Пастор святой человек, ты должен поговорить с ним.